В седьмой день после того, как мы вышли из Египта, для нас расступились не только воды, но и небеса, и всякий, кто шел между застывшими стенами, видел то, что находится "за пределом небосвода". Его глазам открылось то же самое, что и глазам пророка Йехезкеля, книга которого начинается словами: "И открылись небеса, и увидел я видения Всесильного". Останется ли человек прежним, если ему удалось однажды заглянуть за пределы небес, выйти из ограничений пространства и времени и увидеть все и во всех временах сразу? В песне, которую запели сыны Израиля, перейдя через море, сказано: "Это мой Б-г и буду восхвалять его". Мидраш говорит, что сыны Израиля показывали пальцем на видение Царя, восседающего на престоле (а престол Его - это небеса), и говорили "это мой Б-г". (Слово "это" в Торе предполагает, что пользующийся им указывает на то, что он видит). Если за пасхальным столом мы должны почувствовать себя выходящими из Египта, то в седьмой день праздника нам следует представить себе, что это именно мы с вами перешли через море. И так же, как в наши дни, думая об Исходе и "примеряя его на себя", мы прежде всего размышляем о духовной свободе и освобождении от влияния чуждых нам культур, обращаясь к теме перехода через море, нам следовало бы представить себе, что мы не только прошли через воды, но и вышли в другую плоскость бытия. Время и пространство обрели для нас другое значение - такое же, какое они имеют для пророков. Йеуда а-Леви в одном из своих стихотворных произведений говорил о том, что люди находятся в плену у времени, и единственная возможность освободиться из-под его власти - это служить Всевышнему. "Только Его рабы - свободны". Он имел в виду, что все на свете преходяще и как все невечное лишено смысла, кроме заповедей Торы, которые формируют подобие человека Творцу, не подверженному ни изменениям, ни ограниченности во времени. Кроме того, каждая исполненная заповедь увеличивает степень подобия в самом человеке, и тем самым приближает его к Б-гу (в духовном мире расстояние измеряется не метрами, а степенью подобия: подобные близки, а непохожие - далеки друг от друга). А что же нужно душе, кроме как быть поближе к Источнику? Свобода - это возможность реализовать свои истинные желания. А что же нужно душе, чего она ищет все дни своего пребывания в теле? Близости к Творцу, которую могут ей дать только исполненные заповеди. Вот и получается, что только подчинившись приказам Всевышнего, как раб господину, человек удовлетворяет истинное желание своей души быть поближе ко Всевышнему. Только раб свободен! Не случайно мидраш говорит, что если бы сыны Израиля увидели первые скрижали (Моше разбил их, спускаясь с горы Синай и приближаясь к стану, когда он услышал издалека веселье идолопоклонников), они оказались бы свободными даже от влияния времени - смерть не властвовала бы над ними. Первые скрижали - кусок небес. Того самого неба, которое благодаря заповедям Торы, начертанным на них, раскрываются и позволяют созерцать мир, не подверженный изменениям и, следовательно - влиянию времени. "Это ворота небес - праведники пройдут через них" - сказал царь Давид. Так вот, скрижали - это ворота небес, которые были приближены к земле настолько, что каждый мог бы открыть их в любом месте, в повседневной жизни, в своем доме, подчинив свои действия повелению Всевышнего. И Образ и Подобие раскрылись бы в нем самом столь явно, что перевели бы его в иную плоскость бытия, в мир пророков. Именно еврей - Альберт Эйнштейн - изменил представления всего человечества о пространственно-временной структуре мира, показав взаимосвязь этих, казалось бы, ничем не связанных друг с другом аспектов и доказав относительность времени и его зависимости от наблюдателя. Но если для ученого время - это свойство материи, определяющееся теми изменениями, которые постоянно происходят в материальном мире, то для пророка или человека, знакомого с книгами пророков и понимающего их смысл, время - это нечто отдельное от материи, сотворенное прежде нее и определяющее пути ее развития. Виленский Гаон сказал, что благословение перед псалмами, предворяющими молитву "осе маасе берейшит" - "творящий самое начало мира" является благословением сотворившему время. Таким образом, слова "в начале сотворил Всесильный..." следует понимать как намек, что сотворено, прежде всего было начало - "решит". Слово "берешит" ("вначале") формирует у всех, кто читает первые строки Торы, представление о материи как о вторичной, а не первичной субстанции. Слово "решит" образовано от "рош" (что означает "голова") и, прежде всего, указывает на обособленность и качественное отличие начала от того, что является его продолжением (подобно тому, как голова качественно отличается от тела, которое нельзя назвать ее продолжением). Начало не может определяться бессмысленным, случайным импульсом - оно связано с мыслью и планом, предшествовавшими материи, приведшими к ее возникновению и продолжающими постоянно воздействовать на нее на протяжении долгой истории, чтобы привести все существующее к определенной цели. А цель - это максимальное приближение человека и всего существующего к Образу и Подобию. Того, что под небесами - к тому, что над ними, раздробленности к Единству, вражды к Добру, бессмысленного к Пониманию. Отсюда легко прийти к заключению, что если понятие "начало", связанное с понятием "время", описывает активный фактор, то и само понятие времени, являющееся как бы его разверткой, также должно означать активное воздействие на мир. После всего сказанного время можно определить как "проявление задуманного". С точки зрения еврейского мировоззрения, время также является творением - процессом, созданным в самом начале для реализации замысла. Пространство - это развертка времени или реализация времени. Прежде всего, подтверждение такому положению мы находим в лексической особенности языка, отмеченной выше: понятие максимального пространства - мир или вселенная и понятие максимального предела времени - вечность выражаются одним и тем же словом - "олам". Далее, воспользуемся описанием творения, приведенным в Торе, и обратим внимание на то, что появление объектов или субстанций, определяющих пространственные рамки (таких, как небо и земля), является раскрытием временной единицы: "И был вечер, и было утро - день один" (Берешит, 1:5). Первый день нашел свое воплощение в небе и земле, а также в свете и темноте, возникших на начальном этапе творения. Вечер и ночь соответствуют миру мысли, а утро и день - воплощению замыслов Творца. Аналогичное описание очередного этапа творения приводится и для всех последующих дней. Таким образом, пространство и все наполняющее его и занимающее в нем место возникает как развертка времени - каждый из этапов творения раскрывается как истекшая временная единица, полностью раскрывшая свой потенциал, и ее имя - сутки. Время продолжает разворачивать в пространственных образах ту картину, которая возникла в мире мысли. Рамбан, комментируя слова Торы "ибо в этот седьмой день прекратил всю работу Свою, которую сотворил Всесильный, чтобы делать", пишет: "Ибо шесть дней творения - это шесть тысяч лет истории мира... Первичная стадия творения содержит в себе потенциал будущего развития и формы, определяющие пространство и наполняющие его: небо, земля, светила, рыбы, животные - все они являются выразителями процесса творения и в то же время содержат в себе потенциал дальнейшего раскрытия аспекта времени как событий, происходящих во вселенной и меняющих ее духовный облик настолько, что можно говорить об изменении всего мира. Соотношение пространства и времени можно также представить как соотношение сосуда и того, что его наполняет. Наполнение - некая идея, развертывающаяся во времени, которое само по себе наделено творящей силой и создает формы-сосуды для постепенного выражения глобальной цели или, иными словами, наполнения сосуда содержанием. ...

"И опустошу Я землю и изумятся ей враги ваши, поселившиеся на ней" (Ваикра, 26:32). Этот стих говорит о будущем наказании сынов Израиля: разрушении городов и селений Святой Земли. Но все то время, пока народ будет находиться в изгнании, никто не отстроит и не восстановит их. Поля и виноградники не будут давать урожая. И как бы ни старались другие народы возродить жизнь - все их попытки будут тщетны. Невозможность заставить землю давать урожай и заселить ее неевреями вызовет изумление врагов. Но прежде, чем поведать о запустении Земли Израиля, Тора говорит о разрушении Храма из-за того, что народ не оставил идолопоклонство и продолжает приносить жертвы на высотах: "И опустошу святилища ваши и обонять не стану запах жертв ваших" (Ваикра, 26:31). Обычно Всевышний называет Храм "Мое Святилище", а жертвоприношения - "приятный запах". Но здесь Храм назван "святилища ваши", а слова "запах жертв ваших" свидетельствуют, что Всевышний не принимает приношений сынов Израиля (не Мои, а ваши). ...

   Мы привыкли говорить о собирании евреев на своей родине, как о процессе, не укладывающемся ни в рамки законов природы, ни в рамки законов развития человеческого общества. И это действительно так. Но не всякое чудо дается легко и приносит мгновенное спасение и счастье. Собирание рассеянных из стран Запада и Востока, северного и южного полушарий земного шара происходило на фоне трагедий, постигших миллионы людей. Речь идет не об одном или двух годах, а о процессе, продолжающемся последние 150 лет.   За все это время было мало случаев, когда общины поднимались с песней, окрыленные мечтой. Люди снимались со своих мест вынужденно. Они оставляли страны, в которых столетиями жили их предки, с нелегким чувством. Кусочек сердца каждого из них оставался на чужбине. Евреи перебирались на новое для них место со своими горестями, опасениями и надеждами.   Мудрецы эпохи Талмуда (3–6 в.), предвидя время «великого переселения народа», говорили, что процесс собирания евреев по своей сложности и тяжести похож на "Чудо на море", воды которого расступились, пропустили евреев и обрушились на египтян. И если в период исхода из Египта все законы природы были поставлены с ног на голову в одном месте, то в наше время все перевернулось повсюду и не осталось стран и континентов, развитие которых происходило бы в соответствии с какой-то привычной последовательностью событий. ...

Всевышний собрал крупицы почвы или, как говорят, «праха земного» со всей земли и создал тело человека. А затем вдохнул в него душу.  Название Хеврон образовано от слова «хибур» – «соединение». Отсюда был взят материал для головы первого человека, а сердце было создано из почвы Храмовой горы.  Итак, духовность впервые проникла в материальный мир через ноздри человека, когда Всевышний вдохнул в Адама душу. Несовместимое – дух и материя – соединились в тот момент, когда забилось сердце и возник человек.  Поскольку ноздри Адама не только наполняли легкие кислородом, но и все его существо – Б-жественным дыханием, оживляющим мир, его голова была важнее сердца и всех других частей тела. Поэтому он и похоронен там, откуда была взята земля для его головы, - в Хевроне. Соединение тела и души, Б-жественного дыхания, оживляющего мир, и воздуха в легких человека… Все это связано с этим географическим местом. Рядом с ним похоронена Хава. ...

   Напарник мой спал, а ночную передачу по «Армейской волне» вела женщина-врач из известного в Израиле сумасшедшего дома "Абарбанель".    Ночью с нашей горы видны огни Йерушалаима, Тель-Авива, Ашкелона, Ашдода и Азы. Днем можно увидеть море, а если очень повезет и смотреть в разные стороны, то - два моря: Средиземное и Мертвое. Если уж от чего сходить с ума, то только от красоты. Ночное дежурство - не развлечение. А тема передачи для всех тех, кто не спит на посту в два часа ночи, - сны: «Что Вам приснилось? Расскажите, не стесняйтесь…»   Какие-то скучные люди звонят и, не спеша, рассказывают свои сновидения, навеянные скучной жизнью и, фактически, являющиеся продолжением рабочего дня. И вдруг сонливость слетела в одно мгновение. За далекими огнями побережья раскрылись целые миры, и только докторша со своим плоским толкованием по Фрейду пыталась все опошлить.   Позвонила пожилая женщина. «Я сама из Польши, – говорила ночная собеседница всех стражей. - Мы бежали с отцом перед самой войной, а мама не смогла, она была очень больна. Она велела отцу уезжать и спасти детей...» Откуда интересно льется этот голос? Из какого мира? Говорят, что души праведников сияют, как звезды на небе. Может быть, они могут ворваться в эфир? Но ведь это не так уж и важно. Тем более ночью с нашей горы и земля, густо посыпанная огнями, кажется звездным небом. ...

  Волна еврейской культуры или точнее сказать еврейской цивилизации прокатилась по всему миру. Мало есть мест на Земном шаре, где не жили бы евреи. Еврейская культура диаспоры претерпевала влияние окружения, но и евреи достаточно интенсивно влияли на культуры народов, среди которых жили. С первыми же волнами алии на Земле Израиля появились художники, творчество которых принадлежало самым разным направлениям и школам изобразительного искусства. Многие из них формировались как мастера уже в Эрец Исраэль, но были и такие, которые получили образование и успели состояться как художники в странах Европы. Почти три тысячи лет находясь в изгнании еврейский народ живет мечтой о возвращении в Землю Израиля, живет мечтой о возвращении в Иерусалим. Более тысячи раз упоминается Иерусалим в Библии, в Талмуде, в ежедневных и праздничных молитвах, а пасхальная Хаггада заканчивается словами "В будущем году - в Иерусалиме!" Тоска по утраченной родине звучит в строках псалма: "При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе. На вербах посреди его повесили мы наши арфы" (Пс. 136:1,2). "Если я забуду тебя, Иерусалим, забудь меня десница моя. Прилипни язык мой к гортани моей, если не буду помнить тебя, если не поставлю Иерусалима во главе веселия моего" (Пс. 136:5, 6). "Хвали, Иерусалим, Господа; хвали, Сион, Бога твоего" (Пс. 147:1). Ностальгические мотивы присущи изобразительному искусству (как станковому так и прикладному) евреев галута. Оказавшись на своей земле, художники-репатрианты, приехавшие в Эрец Исраэль в начале ХХ-го века стали основателями нового изобразительного искусства Израиля. Короткие сведения о многих из этих мастеров можно узнать из статьи " Изобразительное искусство Израиля» (Сборник «Девять мер красоты»)/ В текст лекции включены фрагменты из этой статьи.     Одним из первых приехал в Иерусалим талантливый скульптор, неутомимый организатор, практический деятель и мечтатель Борис Шац (1867-1932). Сын меламеда из Ковно, ученик виленского ешибота, он избирает профессию - ваяние. Шац получает золотую медаль на Всемирной выставке в Париже (1900г.) за статую "Матитьягу Хасмоней". Он был одним из основателей Академии искусств в Болгарии. Встреча с Теодором Герцлем превращает его к идеям сионизма. Шац одержим мыслью о восстановлении еврейских художественных ремесел в Эрец-Исраэль. Так возникает в Иерусалиме художественная школа "Бецалель" (1906 г.). Даже считанные сохранившиеся до наших дней кинокадры, где снят Борис Шац со своими студентами, говорят нам о неистовой энергии этого человека. ( В фильме о творчестве известного израильского художника Моше Кастеля можно увидеть документальные кадры, на которых запечатлен Борис Шац). Строится здание "Бецалеля". Школа имеет три отделения - школа для тех, кто имел какую-то художественную подготовку, вечерняя школа - для не имевших никаких знаний в этой области и мастерские, где учили ремеслам - ковроткачеству, работам по металлу, дереву, кости. "Бецалель" в те годы, разумеется, не был и не мог быть чисто художественной школой. Как и все в ту эпоху, он был одним из путей приобщения к вновь обретаемой родине еврейского народа. Иврит являлся обязательным предметом. Возврат на Восток - ведущий мотив деятельности Бориса Шаца. И не только Шаца, это характерно для всей сионистской идеологии тех лет. Но художники должны были выразить эти мысли в материальной, открытой глазу форме. Мы еще не раз увидим, как освоение пейзажа этой страны, осознание ее естественных, данных самой судьбой географических и культурных связей превращается в центральный момент израильского искусства. ...

В конце XVIII века евреи Западной и Восточной Европы, иногда принудительно, а иногда с радостью и добровольно, начали вливаться в культуры окружающих народов — долгая жизнь в «гетто» многим казалась обременительной и затягивающей в прошлое. И уже больше века евреи-художники (живописцы, графики, скульпторы) являются представителями культуры народа, среди которого живут, их художественная традиция формируется в рамках диаспоры. Изобразительное искусство Израиля также формировалось, в основном, из направлений и школ, привнесенных мастерами-репатриантами, прибывшими из разных концов земного шара с новыми и новыми волнами алии. ...

Отец, который всю жизнь жил мечтой о потомстве, поднимает сына, родившегося у него в сто лет, на жертвенник…  Что он скажет людям? Ведь милость всегда была для него проявлением Б-жественного в жизни, а теперь… Он всегда учил, что жизнь человека – превыше всего. Только нельзя поклоняться идолам, даже если хотят убить тебя. Человек – цель творения, и надо стараться делать друг другу хорошо. Он хотел подать им пример и открывал свой шатер с четырех сторон, радуясь каждому путнику. А теперь, после того, как он поднял нож, чтобы принести в жертву своего сына, что он скажет им? Что нужно приносить своих детей в жертву?  У Авраама нет ответа на эти вопросы. Он только знает, что этот поступок разорвал его связь с людьми. «Вот она – идея абсолютного Бога, - будут говорить про него. – До чего она доводит?! Человеческая жизнь ничего не стоит!»  Авраам спустился с горы Мория… Но не в Хеврон, где жил, а в Беер Шеву, в пустынное место. И когда он, узнав о смерти Сары, возвращается в город, где все его хорошо знали, его называют «Князь Б-га» - служитель высшему началу, чьи действия невозможно понять. ...

"И увидела Сара, как сын Агари египтянки, которого она родила Аврааму, насмехается" (Берешит, 21:9). Объясняет Раши: "Наша праматерь Сара увидела, как Ишмаэль стреляет из лука в Ицхака, стараясь убить его". Сара обладала пророческим даром, и ей открылось, что главная цель Ишмаэля - получить в наследный удел Землю Израиля. Она обратилась к Аврааму с категорическим требованием: "Прогони служанку эту и ее сына, ибо не будет наследовать сын служанки этой вместе с сыном моим, вместе с Ицхаком". Аврааму затрудняется исполнить это требование, и тогда Всесильный обращается к нему: "Пусть не кажется тебе плохим все, что Сара говорит о юноше и о служанке твоей. Все, что скажет тебе Сара, - слушай ее голос. Ибо в Ицхаке наречется тебе потомство" (Берешит, 21:12). Авраам поступил по слову Сары и изгнал Ишмаэля в пустыню, где он стал стрелком из лука, или - иными словами - грабителем, который грабит на караванных тропах, как сказано: "его рука на всех и рука всех на нем" (Берешит, 16:12). "Все ненавидят его и преследуют его", - дополняет Раши.  Все то, что происходило с праотцами, отражается в истории их потомков. ...

Авраам заключил союз с филистимским царем Авимелехом, который предполагал, что наш праотец откажется на определенное время от своих прав на некоторые из областей Земли Кнаан.  Авраам был знаком с нравами филистимлян и знал, что им нельзя доверять, ибо у них нет ни малейшего трепета перед Вс-вышним. Однако он пошел на заключение договора, о котором просил Авимелех, в надежде повлиять на него и изменить человеческие качества царя и его поданных в процессе длительного общения, которое возможно только между союзниками.  И действительно, Авраам уже в начале переговоров пытался повлиять на Авимелеха: "И поучал Авраам Авимелеха", и говорил ему о колодцах воды, которые отобрали слуги Авимелеха. А Авимелех, который никогда не отличался искренностью, ответил ему: "Не знаю я, кто сделал это дело, и ты не сказал мне об этом, и я не слышал". Нетрудно разглядеть за словами Авимелеха притворство, желание выкрутиться и уйти от ответственности.  И все же, несмотря на очевидную нечестность филистимского царя, Авраам заключает с ним договор. Именно этот договор повлек за собой тяжелейшее испытание, выпавшее на его долю. Рашбам в своем комментарии к Торе пишет, что этот договор стал причиной многочисленных страданий еврейского народа на протяжении долгих веков. ...