Прежде, чем послать Моше к фараону, Всевышний сказал: «И  ожесточу Я сердце Паро, и умножу знамения Мои и чудеса Мои в земле Египетской» (Шмот  7:3). После первой египетской казни (когда посох Аарона превратился  в змею) реакция египетского правителя была такой: «Но укрепилось сердце фараона, и не послушал он их, как и предсказывал Бог». (Шмот  7:13). Комментируя десять  египетских казней, Мидраш Раба говорит, после каждой из первых пяти казней «сердце фараона укреплялось», а после каждой из последующих пяти казней «Всевышний укреплял сердце фараона». После первых пяти казней, когда фараон по-прежнему не хотел отпускать еврейский народ, Всевышний решил, что даже если фараон раскается и отпустит евреев, Он все равно не примет его раскаяния. Таким образом, слова Всевышнего «...и укреплю Я сердце фараона» должны указать Моше на то, что в будущем Всевышний укрепит сердце фараона с целью затем совершить над ним суд и покарать его. Этот стих Торы вызывает немало вопросов. Если сам Всевышний укрепил сердце египетского правителя, в чём же  заключался грех фараона? Почему для того, чтобы избавить евреев из рабства, Всевышнему нужно согласие фараона? Разве Он в конце концов, не вывел еврейский народ вопреки желанию фараона? Даже если во время последних пяти казней Паро был лишен свободы выбора - почему во время первых пяти казней он был настолько упрям, несмотря на все знамения и чудеса? ...

   Перед тем, как Яаков спустился  в Египет, Всевышний заверил его: "Не бойся, я сделаю тебя великим народом. Я сойду с тобою в Египет, и Я выведу тебя обратно, и Йосеф положит руку свою на глаза твои". (Берейшит 46:2-4). Комментаторы Торы обращают особое внимание на многозначность фразы «и Йосеф положит руку свою на глаза твои". Рабби Шмуэль бен Меир (РаШБаМ) объясняет, что Всевышний заверил Яакова, что Йосеф будет заботиться обо всех его потребностях во время пребывания в Египте. Другой великий комментатор - Авраам ибн Эзра -  говорит, что в этих словах Торы содержится гарантия Яакову, что пока он  не умрёт, он не будет расставаться с Йосефом. Йосеф будет у смертного одра Яакова и положит свою руку на глаза Яакова, согласно принятому тогда обычаю. В поддержку толкования Ибн Эзры выступает Мидраш «Сэхель Тов». Когда Яаков умер, Йосеф «упал перед лицом своего отца» (там же, 50:1). Однако почему это сказано только о Йосефе? Разве его братья поступили по-другому? Вероятнее всего, Тора подчеркивает, что таким образом исполнилось обещание Всевышнего, которое он дал  Яакову: "И Йосеф положит руку свою на глаза твои." Согласно толкованию Ибн Эзры, положение руки Йосефа связано с обещанием Всевышнего: "Я приведу тебя в Землю Израиля", которое было исполнено только после смерти патриарха. Однако как Ибн Эзра, так и  РаШбАМ считают, что в этом стихе имеется нарушение хронологического порядка. Обещание «и Йосеф положит руку свою на глаза твои», которое  исполнялось в течение всей жизни Яакова и в момент его смерти, должно было стоять в середине стиха, до обещания о возвращении Яакова в Эрец Исраэль (ведь мы точно знаем, что тело Яакова отвезли в Святую Землю уже после его смерти). Почему же эти слова находятся в конце стиха?   ...

        Скиталец или постоянный житель? Слова праотца Яакова проникнуты горечью, когда он отвечает на вопрос фараона: «Сколько лет жизни твоей?» (Берейшит 47:8). Яаков отвечает: «Дней жизни моей сто тридцать лет; немноги и злополучны были дни жизни моей, и не достигли до лет жизни отцов моих во время их жизни». Комментаторы Торы недоумевают: вроде бы, не к месту сказал Яаков эти слова. Зачем было говорить их фараону? Объяснение по пшату – прямому смыслу, которое дают на это комментаторы, таково: Яаков выглядел старше своего возраста, и предвосхитив вопрос фараона о том, почему он в свои сто тридцать лет выглядит на сто восемьдесят, он объяснил ему причину своей столь ранней дряхлости. Но пояснения Раши имеют более глубокий смысл. Раши говорит, что слова Яакова «дни жизни моей» ( ямей мегурай) созвучны слову «гер»   (пришелец, чужак). Яаков как бы говорит: всю жизнь я был чужаком, живущим не в своей земле. Этот комментарий вызывает недоумение. Ведь сама Тора в недельной главе Ваешев говорит: «И поселился Яаков в стране, где пребывал отец его, в земле Кенаанской». Здесь об Ицхаке сказано «пребывал», то есть временно, а о Яакове «поселился», то есть постоянно. Почему же Яаков утверждает, что в земле Кенаанской он был как пришелец? ...

  Иссахар и Звулун – братья. Звулун «у брега морей живет» и рассылает во все страны торговые корабли, а Иссахар – «осел костистый», он отличается необыкновенной выносливостью при ношении груза.   Мудрецы считают, что груз, который Иссахар взваливает себе на плечи – это «груз» духовный, «груз Торы»: «Звулун занимался торговлей и обеспечивал пропитанием колено Иссахара, чтобы они занимались Торой». ...

Изгнание еврейского народа  в Египет начинается в тот момент, когда Яаков просит  Йосефа проведать его братьев, пасущих скот возле Шхема. И поскольку история, приведшая к спуску в Египет, связана с этим городом, стоит вспомнить о той особой роли, которую Шхем сыграл в жизни Яакова и его семьи. Перевод Торы на арамейский язык, выполненный Йонатаном бен Узиэлем, говорит, что Яаков хотел испытать своих сыновей, зная, что Шхем для них – опасное место. Незадолго до того Шимон и Леви уничтожили всех мужчин Шхема за надругательство над их сестрой Диной, и Яаков опасался мести со стороны жителей соседних городов (см. Берешит  34). Рав Нахшони утверждает, что зерна египетского рабства были посеяны вместе с убийством жителей Шхема, так как именно это событие косвенным образом заставило Яакова отправить Йосефа в опасный путь к братьям. Учитывая эту связь происшествия в Шхеме с миссией Йосефа, нельзя не заметить горькую иронию в логической цепочке событий. Шимон и Леви, которые были главными оппонентами Йосефа среди братьев (так говорит Раши), ранее объясняли своё необузданное поведение в Шхеме такими словами: «Неужели как с блудницей будет он поступать с сестрой нашей?!» (Берешит, 34:31). Тогда братские чувства взяли верх. И вот, во время следующего посещения окрестностей Шхема, они предают своего брата. Конечно, они полагали, что Йосеф опасен для них. Но разве не сами они сказали Яакову, что стоит рисковать не раздумывая ради своих братьев и сестер?! ...

К моменту ухода от Лавана благодаря тяжёлой работе, своей честности и помощи со стороны Всевышнего наш праотец Яаков накопил огромное богатство. Тора описывает его «активы» следующим образом: «И разбогател этот человек (то есть Яаков) очень-очень; и было у него множество мелкого скота и рабынь, и рабов, и верблюдов, и ослов» (Берейшит 30:43). Даже то количество животных, которое он подарил позже своему брату Эйсаву, чтобы задобрить его, свидетельствует о богатстве Яакова. Среди животных, подаренных Эйсаву, перечисляются «двести коз и двадцать козлов, двести овец и двадцать баранов, тридцать дойных верблюдиц с верблюжатами, сорок коров и десять волов, двадцать ослиц и десять ослят» (там же, 32:13-16). Однако, отправляя посланцев к своему брату, Яаков говорит им: «Так скажите господину моему Эйсаву: так сказал раб твой Яаков: у Лавана жил я и задержался доныне; и достались мне волы и ослы, мелкий скот, рабы и рабыни; и я послал известить господина моего, дабы найти милость в очах твоих» (32:5-6). Вчитываясь в слова Торы, мы видим, что здесь при перечислении составляющих частей своего богатства Яаков ни слова не говорит о верблюдах. Почему Яаков пропускает верблюдов в перечислении именно здесь?  В своём комментарии к Торе (Берейшит 30:6) «Мешех Хохма» рабби Меир Симха из Двинска говорит, что Яаков пропустил верблюдов умышленно, чтобы намекнуть Эйсаву, что их жизненные пути различны. У Эйсава была важная особенность – он был сыном Ицхака и Ривки, праотца и праматери, двух праведников, так же, как Яаков, - и в отличие от Ишмаэля, который являлся сыном праотца Авраама от его служанки Агарь. У Эйсава были особые заслуги: все время отсутствия Яакова он жил в Земле Израиля, помогал своим родителям и отделял десятину. С другой стороны, наряду с этими достоинствами Эйсав совершал множество грехов, включая наиболее тяжкие - убийство и прелюбодеяние (см. комментарий Раши на Берейшит 25:25-29). Таким образом, Эйсав, сочетая в себе как хорошие, так и плохие качества, был подобен верблюду – животному, обладающему только одним из двух признаков кашерности, которое жует жвачку, но у которого нет раздвоенных копыт (по тому же принципу мидраши часто сравнивают Эйсава со свиньей, которая не жует жвачку, но имеет раздвоенные копыта). В отличие от него, Яаков был цельным человеком, подобным чистым животным, которые обладают обоими признаками чистоты. На это хотел указать Яаков брату: я не говорю, что верблюды достались мне, потому что роль «верблюда» досталась тебе...  Анализируя борьбу между потомками Яакова и Эйсава на протяжении истории, мы видим, что всадники, ездящие на верблюдах, играли в ней ключевую роль. Когда Давид сражался с амалекитянами, Амалек потерял почти всё своё войско, кроме 400 юношей, которые бежали с поля битвы верхом на верблюдах (Шмуэль I, 30:17). Каково значение этого описания? Вырисовывается интересная параллель. Эйсав шел на встречу с Яаковом не один, а со своей свитой, которая насчитывала 400 вооруженных человек. Он шел с ясным намерением убить Яакова. Когда Эйсав уходит, его свита не упоминается. Устная Тора (Берейшит Раба, 78:15) говорит, что эти 400 человек не захотели "обжечься углем Яакова" и покинули Эйсава по пути, не дойдя до места встречи. Мидраш добавляет, что 400 сбежавших воинов Эйсава соответствуют 400 амалекитянам, уцелевшим в дни Давида. Слово «гамаль» (на иврите - верблюд) может выступать также в значении глагола со значением «возмещать, вознаграждать». За добро надо платить добром. Эйсав и его потомки не запомнили дары Яакова, не относились должным образом к его потомкам, и поэтому пророк Овадья обращается к потомкам Эйсава с такими словами: "За ограбление брата твоего Яакова покроет тебя позор... Как поступал ты, так поступят с тобой; то, что заслужил ты (гмульха), обратится на голову твою" (Овадья, 1:10-15). ...

"И вышел Яаков из Беер-Шевы и пошел в Харан" (Берешит, 28:10). Почему ему приходится проделывать в обратном направлении тот путь, которым пришел сюда его дед Авраам? Ответ, казалось бы, вполне ясный, мы видим в предыдущей главе. По наказу матери он бежит от гнева своего брата Эсава, чтобы пересидеть некоторое время у родственников матери; и по приказу отца он направляется туда, чтобы взять себе жену из дочерей Лавана. Но когда читаешь Тору, невозможно ограничиться знанием причин и следствий человеческих поступков. Надо стараться понять, во-первых, почему Небесное Управление утвердило к реализации именно такой ход событий, и, во-вторых, почему важно описать эти события в Торе. Полное понимание этого недоступно человеческому разуму и составляет как раз суть награды, ожидающей праведных в Грядущем мире. ...

Нелегко было праотцу Ицхаку утвердиться и наладить свою жизнь в Земле Израиля. Правда, вначале удача улыбалась ему. Даже в год засухи ему удалось собрать обильный урожай в земле филистимлян: «И сеял Ицхак в стране той, и получил в тот год урожай стократный, ибо благословил его Б-г...» (Берешит 26:12). Также и мирный договор, подписанный между Авраамом, его отцом, и Авимелехом, царем Грара, должен был гарантировать Ицхаку личную безопасность. Тем не менее, Ицхака не покидало опасение, что Авимелех попытается убить его и забрать его жену. Зависть филистимлян стала постоянной угрозой для спокойного существования Ицхака, несмотря на то, что он сам не собирался никому причинять зла. Три колодца, выкопанных Авраамом, были злоумышленно засыпаны «соседями». Два первых колодца, выкопанных самим Ицхаком, были захвачены и по сути украдены пастухами Грара. И только из шестого колодца – под названием Реховот – Ицхак мог по-прежнему черпать воду, чтобы поить свои стада.  И вот, когда филистимляне видят, что Вс-вышний с Ицхаком, что праотец не опускает руки и не отчаивается, - они предлагают ему заключить с ними мирный договор. В то время, когда Ицхак ведет с ними переговоры об условиях союза, люди Ицхака заняты совершенно другим делом: они копают седьмой колодец. И в тот самый день, когда договор был, наконец, заключен, рабы Ицхака приносят долгожданную весть о том, что они нашли воду. Этот колодец, седьмой по счету, был назван «Беэр-Шева». Примечательно, что уже Авраам называл это место тем же именем. Однако Авраам связывал имя Беэр-Шева со словом шува – «клятва»; та самая клятва «о мире и ненападении», которую плиштим нарушили спустя одно поколение. Комментатор Сфорно объясняет, что Ицхак не связывает название места со старой клятвой, он дает старому названию новый смысл: беэр – колодец; шева – семь, то есть седьмой по счету колодец, который он выкопал. Именно поэтому стих Писания говорит: «Поэтому имя города того Беэр-Шева до сего дня» (26:33). «На Торе и на труде держится мир...» ...

        Как Тора относится к вегетарианству? Стремление отказаться от мяса имеет правильную духовную основу. Всевышний создал животных не для того, чтобы человек убивал их ради собственной выгоды. Рав Кук написал на эту тему две статьи: одну в книге «Афиким ба-Негев», а другую – в книге «Тлалей Орот». Обе эти статьи подобрал и отредактировал рав Давид а-Коэн ("Рав Назир"), который сам был вегетарианцем. Рав Кук упоминает в своих статьях те философские течения, которые отличаются жестокостью и считают, что целью всего мироздания является удовлетворение человеческих прихотей. Они утверждают, что и животные созданы лишь для этого. Иудаизм относится к животным иначе. В Талмуде есть история о теленке, которого вели на убой, а он сбежал и пришел искать спасения у раби Йегуды а-Наси. Раби Йегуда сказал ему: «Иди, для этого ты создан». За это Раби был наказан тяжелой болезнью и выздоровел только после того, как сжалился над крысами, которых хотела убить служанка (Талмуд, Бава Мециа 85). Конечно, не запрещено убивать теленка и есть его мясо, но тем не менее раби Йегуда а-Наси поступил неправильно, сказав так теленку, который искал у него спасения. (Статья рав Кука "О вегетарианстве", ч.1) Первому человеку, Адаму, не было позволено есть мясо. Только после потопа, во времена Ноаха, когда все человечество опустилось на более низкий духовный уровень, мясо стало дозволено человеку. В Торе сказано: «И владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, движущимися по земле» (Берешит 1:28). Рав Кук замечает, что Тора не имеет в виду «властвование диктатора, который порабощает свой народ ради достижения собственной выгоды». ...

Недельный раздел "Хаей Сара" начинается с истории о том, как Авраам купил поле и пещеру Махпела около Хеврона для того, чтобы сделать это место своей семейной гробницей. Тора подробно рассказывает нам о том, как Авраам отказался получить эту пещеру в подарок и настоял на том, чтобы приобрести эту землю за полную стоимость в свое частное владение - так, чтобы пещера Махпела и поле Хеврона находились в частной собственности еврейского народа и чтобы в Торе как в документе эта покупка была оговорена.  Есть три места на Земле Израиля, про которые Тора сообщает нам, что они были выкуплены наши предками у их прежних хозяев, а не просто завоеваны. Эти три места - пещера Махпела, купленная Авраамом; часть города Шхем, где расположена сейчас гробница Иосифа, купленная Яаковом; и Храмовая гора в Иерусалиме, купленная царем Давидом. Это три самых святых места в Земле Израиля, и они образуют как бы ось, вокруг которой страна вращается в географическом, политическом и духовном смысле. Географически - потому, что они расположены на хребте горы, протянувшейся вдоль всей центральной части страны, и через них проходит главная магистраль страны - "дорога Праотцов" (сегодня это шоссе N 60). Политически - потомy что город Хеврон был столицей южного, иyдейского колена, город Шxем был центром колена Эфраима, занимавшего главное положение в северном еврейском царстве, а Иерyсалим, наxодившийся посредине междy ними, был объединенным центром страны. В дyxовном смысле - потомy что эти три города выражают важнейшие аспекты жизни еврейского народа; это три места, в которыx мистически сконцентрирован наибольший yровень святости Земли Израиля.  Эти три места были куплены нашими Праотцами, потому что они составляют сердце страны, и именно в этих местах в древности располагалось еврейское государство. Когда в 1948 году была провозглашена Декларация Независимости государства Израиль, то в нее были включены слова о том, что мы возвращаемся в эту страну, а не в какую-нибудь другую, потому что именно здесь сформировался еврейский народ. Декларация провозглашала, что она подписана "в городе Тель-Авиве, на земле нашиx предков". Однако Шxем, Хеврон и Иерyсалим являются в гораздо большей степени "землей нашиx предков", чем Тель-Авив, который в древности был землей филистимлян. ...