Более ста лет тому назад, осенью 1894 года, во Франции начался судебный процесс, послуживший катализатором знаковых изменений в еврейской истории.    Еврей по национальности, офицер французского генерального штаба по должности, Альфред Дрейфус был обвинен в шпионаже в пользу Германии. Германия считалась тогда наиболее опасным врагом Франции. Дело Дрейфуса вызвало серьезный резонанс, как во Франции, так и за ее пределами. На пороге был двадцатый век с его глобализаторскими тенденциями, и новости быстро становились достоянием всей планеты. ...

    На семинарах или на занятиях в Киеве и в других местах часто спрашивают: «Возможен ли мир в Израиле? Нужен ли забор? А что будет, если не вывести войска из Газы?» И начинаешь сердиться. С чего бы это? Ведь никто не задел «за личность». И люди-то волнуются, переживают за Израиль! А дело в том, что время «пикейных жилетов» давно кончилось. И давно уже пора задавать другие вопросы: «Что делать?», «С чего начать?». Да нет, не в общем, а сейчас, и не про все-обо всех, а применительно к самому себе! Что я могу сделать? Вот сегодня, сейчас, чтобы стало лучше. Разве мы не учили сто один раз принцип Гилеля Старшего «…если я для себя - то кто я; и если не сейчас - то когда»?!    И вот израильтяне, не рассуждая на общие темы, стараются каждый день –каждый по-своему – сделать что-то, чтобы стало лучше. И делают это и на работе, и в армии – в урочное и в неурочное время. Кто-то ухмыльнется: «Как же, знаем, каждый занят своими делами и каждый за себя». Позвольте возразить: «Если бы не самоотверженность большей части еврейского населения – то государство не устояло бы. Раз стоит – значит, люди отдают за него свою жизнь. Кто часть своей жизни, а кто всю целиком, без остатка».     В наших книгах говорится, что все, за что мы готовы отдать жизнь, – остается с нами, а то, что мы не ценим выше жизни, – теряем. На протяжении поколений наши предки умирали, но не изменяли вере. Вот и жив – благодаря им – еврейский народ. И Тора всегда с нами. Ведь ее из пожара спасали с риском для жизни и учили даже в Варшавском гетто и в лагерях смерти. А земля… Как-то получилось, что с самого начала, еще со времен разведчиков, укоренилось у нас такое представление, будто земля – дело не обязательное. И в новейшее время не все сразу поняли, что без земли народа нет. Даже после Катастрофы, не все поняли, что Земля – такое же наше спасение, как и Тора, что и Тора без Земли не та. Поэтому и земля наша на протяжении истории – то у нас, то не у нас, то с нами, то без нас. Потому что не любили беззаветно. И сегодня не все любят. Любили бы – не относились к ней так легкомысленно. И не жили бы за ее пределами, воспитывая чужих детей, составляя учебники для чужих школ, создавая чужие культуру и науку. Эх, поэты, прозаики, литературные критики, художники, ученые… Начнешь вспоминать поименно – газеты не хватит. А некоторые даже придумали себе новое занятие – «иудаика» или «гебраистика».     Грех этот исправляют граждане государства Израиль, отдавая все свои силы этой земле – «и за себя и за того парня». А что с «тем парнем»? Да все рассуждает. Возможен ли мир? Нужен ли забор? Забыв о своих братьях, которые не спят на посту, ходят в атаку, отлавливают бандитов и каждую свободную минуту открывают Тору или Талмуд, отрывая время от солдатского сна. ...

  Каждый день я благодарю Всевышнего вслух и в мыслях своих за то, что всемогущая советская власть, упорно не признававшая Его существования, не стерла меня с лица земли и не посадила за решетку или в лагерь. А ведь могла… Нет, не только могла, но по своей природе и по логике вещей была обязана это сделать.   Для меня моя жизнь и жизнь моей семьи - более сильное чудо, чем исход из Египта. Но, как и у всякого чуда, у нее есть своя зацепка в реальном мире. Свобода и физическое существование борца за право репатриации в Израиль и распространителя знаний Торы и идей сионизма среди советских евреев в 80-х годах прошлого столетия были подкреплены поправкой Джексона-Вейника, принятой в 1973 году американским Конгрессом. ...

    Многие мудрецы Торы отводят основную роль в деле освобождения сыновей Израиля не извержению вулканов или голосу с небес, а политической борьбе, экономическому развитию, разработке системы образования и воспитания, созданию сил обороны и т. п. В этом случае решение духовных проблем также должно происходить естественным образом, при котором недостатки выявляются, становятся очевидными и устраняются. Такой взгляд на вещи противоположен надежде на чудо, предполагающей, что в заслугу высокой духовности, достигнутой евреями, или по милости Б-га все чудесным образом образуется само собой. После образования государства Израиль сам факт развития событий естественным путем стало невозможно отвергать.    Тогда сторонники «теории чуда» стали отрицать участие Б-жественного Провидения в происходящих событиях. А это, в свою очередь, породило целый ряд утверждений, противоречащих принципам еврейской веры. Например, появились высказывания типа «Образование Израиля—дело рук Сатана», «Это государство возникло случайно, в результате нелепого стечения обстоятельств». Нашлись и такие, кто говорил о том, что все произошедшее больше похоже на наказание, чем на избавление.    Перед теми немногими религиозными деятелями, которые были готовы видеть в происходящих событиях начало полного избавления Израиля, большая часть ортодоксального мира поставила вопрос: «Можно ли считать чудом то, что принесло физическое спасение, но представляет собой угрозу морального разложения?» Ведь большинство лидеров сионистского движения — нерелигиозные люди и задачи создания государства они понимают по-своему. (Необходимо отметить, что к моменту образования государства религиозный мир, упустивший время, не подготовивший кадры и не разработавший подхода к решению насущных глобальных национальных проблем, вообще не был готов взять в свои руки управление государством: обороной, всеобщим образованием, медициной и т. д.). При всех недостатках и недальновидности позиции неприятия государства нельзя утверждать, что она возникла на пустом месте. Нерелигиозный сионизм всегда шел рука об руку с идеей секуляризации еврейского общества. Его деятели воспитывались в тех кругах интеллигенции и буржуазии, которые боролись за самоассимиляцию. ...

    Ваш покорный слуга по субботам выполняет «одно маленькое, но очень важное поручение», а именно, проводит субботние мероприятия (молитвы, проповеди и т. д.) на семинарах отдела «Еврейское самосознание». ...

 Несколько дней назад в Париже был тяжело ранен 17-летний израильский школьник из йешивы «Исраэль Ифрах». По свидетельству очевидцев, араб, ударивший его ножом, прокричал «Алла уакбар» и скрылся. За что? Ведь ученики йешив ведут себя спокойно и пристойно, не ходят в ночные клубы или казино — места, где постоянно возникают конфликты. ...

  Время между праздником Песах (физическим освобождением) и праздником Шавуот (духовным освобождением) — период года, когда мы вспоминаем многовековой путь нашего народа от Исхода к обретению своей уникальной культуры. Каждый из евреев — выходцев из Советского Союза проделал свой индивидуальный путь к свободе физической и духовной. Но с чего начиналось пробуждение еврейского самосознания? Нередко пепел предков становился началом пути возвращения к своему народу, к своей вере и на свою родину, похожему на движение от границ Египта к вершине горы Синай.    Есть вопрос, который всегда задается по поводу Катастрофы: «Как Б-г мог допустить такое?» Или в еще более резкой форме: «Если подобное произошло, значит (хас вэхалила), нет Б-га Израиля».    Конечно же, существует много веских ответов, например, в Дварим (28:15). Можно также сослаться на опыт осмысления Катастрофы, произошедшей во времена разрушения Второго Храма, массового уничтожения и изгнания или изгнания из Испании. Эти трагедии были поняты как толчок к физическому и духовному освобождению и возрождению. Подтверждением верности этого предположения является и мой личный опыт.   Так случилось, что в 1965 г. я вместе с группой еврейской молодежи, школьников и студентов оказался в деревне Румбу-ла, на месте массового убийства 28000 рижских евреев. ...

    Новое время ...

    В 1914 г. рав Кук выехал в Европу на съезд раввинов новой организации — Агудат Исраэль. Он не успел вернуться в Израиль до начала первой мировой войны и какое-то время жил в Германии и Швейцарии. Затем по просьбе общины занял должность раввина в Лондоне. Там он оставался до 1919 г., а затем возвратился в Израиль.   Находясь за границей, он написал письмо-обращение народу Израиля, проживающему в Ционе: «Если Европа и все народы, проживающие в ней, будут настаивать на выбранном ими, по их желанию, пути, который далек от путей истины и справедливости, если они по-прежнему будут отказываться от понимания Б-га и по путям Его не захотят идти... то придут дни, и исчезнет вся эта сегодняшняя культура со всей ее ложью и хитростью, со всей ее грязью, злом и змеиным ядом. Вся эта культура с ее самовосхвалением, преисполненным лжи, должна исчезнуть из мира, и ее место займет культура высокой святости, преисполненная света Израиля, который появится, чтобы исправить весь мир и дать народам новый дух. ...

      Понедельник, канун Песаха, 19 апреля 1943 года... В этот вечер я направлялся в дом номер четыре на улице Кожа для того, чтобы раздобыть электрические батарейки для нашего боевого отряда. Неожиданно для себя я оказался в квартире рава Майзеля. Когда я переступил порог его дома, я вспомнил, что сегодня Песах, первая ночь седера. В доме царил полный хаос. Разбросанные по полу простыни, наволочки и масса других вещей. Перевернутые стулья. Все окна были разбиты вдребезги. В течение дня, пока жильцы дома скрывались в подвале, их жилище было полностью разворочено. Только стол стоял посередине комнаты —странный праздничный стол посреди всего беспорядка, царившего в квартире. Стаканы с вином на столе — их краснота напоминала кровь евреев, погибших в день праздника свободы.    Пасхальная Агада зачитывалась под аккомпанемент выстрелов и взрывов, которые в эту ночь гремели в гетто один за другим. Огонь от пылающих домов освещал лица сидевших вокруг стола. Настроение собравшихся менялось в зависимости от грохота выстрелов и взрывов. В тот момент, когда выстрелы стихли и появилась надежда на спасение, рав произнес свое самое искреннее пожелание: может быть, произойдет чудо, подобное произошедшему в Египте.    Но снова нас накрыла волна отчаяния и понимание того, что мы поколение пустыни, судьба которого — быть уничтоженным... Один за другим — до последнего человека.    Рав, растерянный и напуганный всеми новостями о происходящем в гетто, сел за праздничный стол только для того, чтобы выполнить предписания праздника. Но чем больше он углублялся в чтение Агады, тем сильнее его охватывало чувство безысходности. В его мыслях встретились и смешались тогдашнее избавление и сегодняшнее уничтожение. ...