Названия недельных глав в Торе, как правило, содержат намёк на содержание всей главы или хотя бы первых стихов. Глава Ки Тиса  является одним из исключений, учитывая тот факт, что слово "тиса" может означать "прощать" (Берешит 4:13), "нести" (Берешит 37:25), "поднимать" (Берешит 40:30), "приносить клятву " (Шмот 20:7), "принимать" (Шмот 23:1), или "проводить перепись", как в нашей недельной главе. Речь здесь идет об обязанности каждого взрослого еврея – сдать полшекеля серебра на строительство оснований, поддерживающих шесты и стены Мишкана – переносного Храма, строительство которого продолжает обсуждаться в этом недельном разделе. Так объясняет это место комментатор Раши, цитируя Талмуд (Мегила 29б). Объясняя стих 3: "И вот что должен заплатить каждый… половину шекеля...", - Раши цитирует  Мидраш Танхума, который говорит, что Бог показал Моше монету из огня, говоря ему что "вот это" и есть то, что должен дать в ходе предстоящей переписи населения каждый взрослый мужчина. Комментируя Тору, Раши обычно старается исходить из простого понимания текста. Возникает вопрос: как этот комментарий Раши «по-простому» помогает нам понимать текст Торы?! Анонимный комментатор 19-го века задаёт вопрос: почему Всевышний показал Моше "огненную монету", а не обычную блестящую серебряную монету? Он же объясняет, что Всевышний не говорил Моше о монете, а описывал то настроение, которое должно сопровождать процесс передачи этой монеты в фонд Храма. Быть частью еврейского сообщества подразумевает собой намного больше, чем просто «платить взносы» в фонд общины. Когда человек удостаивается права быть «посчитанным», он должен, дав свою монету, спросить самого себя: какие обязательства накладывает на меня этот членский взнос? "Огненная монета" символизирует рвение, которое должно сопровождать выполнение заповедей – то есть тех задач, которые возложены на каждого из нас как члена еврейского сообщества. В современном мире примером «огненной монеты» может служить отношение к Израилю и репатриация в Эрец Исраэль. Алия требует настойчивости на пути к достижению цели, ясного представления о смысле миссии, чтобы присоединиться к тем, кто в наше время осуществляет выполнение еврейского предназначения и продвигается к строительству Храма. ...

...

     Название «Ту би-Шват» обозначает пятнадцатый день месяца шват («ту»– так произносят сочетание ивритских букв «тет» и «вав», имеющих численное значение, соответственно, 9 и 6 – что даёт в сумме 15). Этот день -  одно из четырёх начал еврейского года; новый год плодовых  деревьев. Мишна, начинающая трактат «Рош-а-Шана», говорит, что у года есть четыре начала. Первого нисана – новый год (для отсчёта лет царствования) наших царей и начало цикла праздников года. Первого элула – новый год для отделения десятины скота. Первый день месяца тишрей – Рош а-Шана, это новый год в нескольких отношениях: начало счета лет, семилетий и пятидесятилетий, и это – новый год для овощей и саженцев. 15 швата – новый год плодовых деревьев. Два из этих начал года нам хорошо известны: в еврейском календаре мы отсчитываем годы от первого тишрей, а месяцы – от первого нисана. Каждая из оставшихся двух дат служит границей между последовательными годами для отделения десятины, соответственно, от приплода скота и от урожая плодовых деревьев. Заповедь Торы требует отделять десятину от  приплода скота и от урожая фруктов, выросших в Земле Израиля, за каждый год особо. К первому элула нарождается основная часть молодняка, так что это естественный срок для подведения итога (сравни поговорку: «цыплят по осени считают»). Подобно этому, день 15 швата установлен в качестве нового года деревьев в связи с тем, что он является некоторым природным рубежом в жизни дерева. К этому моменту уже выпала основная масса дождей, которые напоят плоды следующего урожая. Плоды, которые завязались до 15 швата, относятся к предыдущему году, после 15 швата – к следующему. Знание того, к какому году относятся плоды, необходимо для решения целого ряда галахических вопросов: разрешены ли плоды к употреблению, обладают ли они повышенной святостью, какие десятины нужно от них отделять и др. ...

   В недельной главе Бо мы читаем, как Всевышний заповедал еврейскому народу помнить день Исхода из Египта: «И сказал Моше народу: «помните день этот, в который вышли вы из Египта, из дома рабства, ибо силою руки вывел Господь вас отсюда; и не ешьте квасного» (Шемот 13:3). Мидраш «Шемот Раба» указывает на сходство заповеди помнить об Исходе из Египта и заповеди помнить день субботний. Мидраш объясняет, что Всевышний повелел еврейскому народу увековечить память о чудесах Исхода так же, как мы обязаны помнить о создании мира, которое является основой идеи Шаббата. Далее Мидраш говорит, что подобно тому, как в неделе есть 7 дней, которые повторяются, так же и Песах продолжается семь дней – от дня освобождения до того дня, когда перед народом расступились воды Красного моря, и напоминанием этому служит каждый год праздник Исход. Какова же связь между постоянной памятью о субботнем дне и двумя составляющими празднования Песаха? Рав Хаим Гольдвихт объясняет эту связь, задавая еще один вопрос. Говорит Талмуд, что еврейский народ удостоится полного Избавления, если весь народ будет соблюдать подряд два Шаббата. Почему одного Шаббата недостаточно, а двух достаточно? Основываясь на комментарии «Сфат Эмет» (написанном 3-м Ребе из Гуры), рав Гольдвихт говорит, что между первым и вторым Шаббатом есть принципиальное отличие. Изначально Шаббат, с его огромным духовным потенциалом, - это подарок нам от Всевышнего. Задача человека заключается в том, чтобы осознать, впитать святость «подаренного» Шаббата и применить ее по отношению к последующим будним дням недели. Работа по интеграции этого дара Творца готовит человека к тому, чтобы после недели, обогащенной дополнительным духовным содержанием, принять следующий Шабат на более высоком уровне. И именно этот, второй Шаббат, после подготовки к нему в течение шести дней и усилий, приложенных, чтобы встретить его достойно, делает конкретного человека и нацию в целом достойными Избавления. Подобно этому, Всевышний вывел евреев из Египта в первый день едва ли не силой, при минимальном участии с их стороны. Однако в последующие дни сыны Израиля блуждали по пустыне кругами и вели себя таким образом, что египтяне решились атаковать народ у Красного моря (решив, что евреи сбились с пути и не знают, куда дальше деваться) ...

   Прежде, чем послать Моше к фараону, Всевышний сказал: «И  ожесточу Я сердце Паро, и умножу знамения Мои и чудеса Мои в земле Египетской» (Шмот  7:3). После первой египетской казни (когда посох Аарона превратился  в змею) реакция египетского правителя была такой: «Но укрепилось сердце фараона, и не послушал он их, как и предсказывал Бог». (Шмот  7:13). Комментируя десять  египетских казней, Мидраш Раба говорит, после каждой из первых пяти казней «сердце фараона укреплялось», а после каждой из последующих пяти казней «Всевышний укреплял сердце фараона». После первых пяти казней, когда фараон по-прежнему не хотел отпускать еврейский народ, Всевышний решил, что даже если фараон раскается и отпустит евреев, Он все равно не примет его раскаяния. Таким образом, слова Всевышнего «...и укреплю Я сердце фараона» должны указать Моше на то, что в будущем Всевышний укрепит сердце фараона с целью затем совершить над ним суд и покарать его. Этот стих Торы вызывает немало вопросов. Если сам Всевышний укрепил сердце египетского правителя, в чём же  заключался грех фараона? Почему для того, чтобы избавить евреев из рабства, Всевышнему нужно согласие фараона? Разве Он в конце концов, не вывел еврейский народ вопреки желанию фараона? Даже если во время последних пяти казней Паро был лишен свободы выбора - почему во время первых пяти казней он был настолько упрям, несмотря на все знамения и чудеса? ...

   Перед тем, как Яаков спустился  в Египет, Всевышний заверил его: "Не бойся, я сделаю тебя великим народом. Я сойду с тобою в Египет, и Я выведу тебя обратно, и Йосеф положит руку свою на глаза твои". (Берейшит 46:2-4). Комментаторы Торы обращают особое внимание на многозначность фразы «и Йосеф положит руку свою на глаза твои". Рабби Шмуэль бен Меир (РаШБаМ) объясняет, что Всевышний заверил Яакова, что Йосеф будет заботиться обо всех его потребностях во время пребывания в Египте. Другой великий комментатор - Авраам ибн Эзра -  говорит, что в этих словах Торы содержится гарантия Яакову, что пока он  не умрёт, он не будет расставаться с Йосефом. Йосеф будет у смертного одра Яакова и положит свою руку на глаза Яакова, согласно принятому тогда обычаю. В поддержку толкования Ибн Эзры выступает Мидраш «Сэхель Тов». Когда Яаков умер, Йосеф «упал перед лицом своего отца» (там же, 50:1). Однако почему это сказано только о Йосефе? Разве его братья поступили по-другому? Вероятнее всего, Тора подчеркивает, что таким образом исполнилось обещание Всевышнего, которое он дал  Яакову: "И Йосеф положит руку свою на глаза твои." Согласно толкованию Ибн Эзры, положение руки Йосефа связано с обещанием Всевышнего: "Я приведу тебя в Землю Израиля", которое было исполнено только после смерти патриарха. Однако как Ибн Эзра, так и  РаШбАМ считают, что в этом стихе имеется нарушение хронологического порядка. Обещание «и Йосеф положит руку свою на глаза твои», которое  исполнялось в течение всей жизни Яакова и в момент его смерти, должно было стоять в середине стиха, до обещания о возвращении Яакова в Эрец Исраэль (ведь мы точно знаем, что тело Яакова отвезли в Святую Землю уже после его смерти). Почему же эти слова находятся в конце стиха?   ...

  Когда Б-г посылал Моше вывести евреев из Египта, у Моше было немало сомнений относительно успеха своей миссии, и в первую очередь: поверят ли ему евреи? Не скажут ли они: "Не являлся тебе Г-сподь" (Шмот 4:1)? В ответ на это Всевышний наделяет Моше способностью производить некоторые сверхъестественные явления (т.е. показывать знамения) и обещает Моше, что евреи "поверят голосу знамений" (4:8). Но чудеса и знамения даже в то время не были достаточным основанием для убеждения. И потому Тора сообщает также и об интеллектуальном диалоге между Б-гом и Моше. Моше спрашивает: "А если скажут мне они: "Как Ему имя?" - Что же сказать мне им?" (3:13). И Бог отвечает: "Эhье, ашер Эhье". Этот ответ Бога загадочен. Буквально слова "Эhье, ашер Эhье" означают: "Буду, который буду". Обычно используемый перевод на русский дает менее буквальную версию: "Я Сущий, который пребудет", но такой перевод основывается на Септуагинте (древнегреческом переводе 3 в. до н.э.), который стремится подчеркнуть неизменность, статичность Б-га. Еврейский текст, однако, совершенно не настаивает на статичности Всевышнего и дает широкое поле для различных интерпретаций. ...

  Иссахар и Звулун – братья. Звулун «у брега морей живет» и рассылает во все страны торговые корабли, а Иссахар – «осел костистый», он отличается необыкновенной выносливостью при ношении груза.   Мудрецы считают, что груз, который Иссахар взваливает себе на плечи – это «груз» духовный, «груз Торы»: «Звулун занимался торговлей и обеспечивал пропитанием колено Иссахара, чтобы они занимались Торой». ...

Объясняют наши Мудрецы, что психологические ухищрения, к которым прибег Йосеф в Египте по отношению к братьям, преследовали вполне определенную цель: Йосеф хотел заставить своих братьев раскаяться за тот грех, который они совершили когда-то, продав его в рабство.  Когда братья прибыли в Египет во второй раз, Йосеф первым делом сделал жест примирения. Он пригласил братьев на праздничную трапезу и приказал поставить на столы вино: "И пили они, и опьянели они с ним" (Берешит 43:34). Раши говорит, что впервые со времени продажи Йосефа в рабство Йосеф и его братья выпили вина. Здесь есть сразу несколько странных моментов. Во-первых, почему Йосеф и братья пили? Братьев можно понять. Они не собирались конфликтовать с темпераментным египетским вельможей – именно так они видели Йосефа. Раз уж он сказал братьям "Пейте!", им не оставалось ничего другого, как выпить. Но почему Йосеф сам лично предложил выпить вина, хотя до этого он не пил в течение многих лет? Мы ожидаем, что Раши обратится к слову ваишту («и пили они»), в соответствии с тем, что он в своем комментарии пишет - впервые за многие годы братья выпили вина. Но Раши выделяет в качестве комментируемых слова «и опьянели они с ним".  Почему? Возможно, один вопрос является ответом на второй. Йосеф не только хотел заставить своих братьев задуматься о том, что они сделали в прошлом. Он также хотел знать, о чём они думают в этот момент. Йосеф подслушал, что братья воспринимают все неприятности, переживаемые ими в Египте (и отчасти искусственно созданные им самим) как кару за то, как они с ним поступили когда-то, продав его в рабство. Но Йосеф хотел знать еще больше. Мучила ли братьев совесть до того, как они пережили бедствия и голод, прежде, чем на их голову посыпались неприятности? И он придумал испытание. Тому, кто не пьёт регулярно спиртные напитки, намного труднее владеть собой, выпив даже немного спиртного, чем тому, кто пьёт часто. Поэтому Йосеф выпил с братьями. Поскольку Йосеф не употреблял спиртные напитки в течение 22 лет, он прекрасно понимал, что даже небольшое количество вина опьянит его. Если бы его братья опьянели в такой же степени, он знал бы, что в течение всего этого времени братья также воздерживались от вина – в знак траура и сожаления. Указывая на слова "и опьянели (братья) вместе с ним (Йосефом)", Раши делает вывод, что братья тоже выпили вина впервые за многие годы. Опьянение братьев дало Йосефу ответ на его вопрос. Йосеф был известен как «праведник». Он выстоял в схватке с соблазнявшей его женой Потифара, а затем не дал египетскому обществу развратить себя. Йосеф мог обладать любыми радостями жизни, но он ни разу не позволил себе даже выпить вина. Однако самый, возможно, праведный поступок Йосефа – это его решение не давить на братьев и не вести против них психологическую войну в большей степени, нежели это необходимо для того, чтобы они раскаялись в своем предательстве. Рассмотренный фрагмент - доказательство того, что все шаги Йосефа преследовали одну цель: сделать ответ братьям веским, но взвешенным. Благодаря этому он смог обернуть на благо семьи даже годы египетского рабства, которое он рассматривал как Б-жественное постановление. ...

Изгнание еврейского народа  в Египет начинается в тот момент, когда Яаков просит  Йосефа проведать его братьев, пасущих скот возле Шхема. И поскольку история, приведшая к спуску в Египет, связана с этим городом, стоит вспомнить о той особой роли, которую Шхем сыграл в жизни Яакова и его семьи. Перевод Торы на арамейский язык, выполненный Йонатаном бен Узиэлем, говорит, что Яаков хотел испытать своих сыновей, зная, что Шхем для них – опасное место. Незадолго до того Шимон и Леви уничтожили всех мужчин Шхема за надругательство над их сестрой Диной, и Яаков опасался мести со стороны жителей соседних городов (см. Берешит  34). Рав Нахшони утверждает, что зерна египетского рабства были посеяны вместе с убийством жителей Шхема, так как именно это событие косвенным образом заставило Яакова отправить Йосефа в опасный путь к братьям. Учитывая эту связь происшествия в Шхеме с миссией Йосефа, нельзя не заметить горькую иронию в логической цепочке событий. Шимон и Леви, которые были главными оппонентами Йосефа среди братьев (так говорит Раши), ранее объясняли своё необузданное поведение в Шхеме такими словами: «Неужели как с блудницей будет он поступать с сестрой нашей?!» (Берешит, 34:31). Тогда братские чувства взяли верх. И вот, во время следующего посещения окрестностей Шхема, они предают своего брата. Конечно, они полагали, что Йосеф опасен для них. Но разве не сами они сказали Яакову, что стоит рисковать не раздумывая ради своих братьев и сестер?! ...