Когда Б-г посылал Моше вывести евреев из Египта, у Моше было немало сомнений относительно успеха своей миссии, и в первую очередь: поверят ли ему евреи? Не скажут ли они: "Не являлся тебе Г-сподь" (Шмот 4:1)? В ответ на это Всевышний наделяет Моше способностью производить некоторые сверхъестественные явления (т.е. показывать знамения) и обещает Моше, что евреи "поверят голосу знамений" (4:8).
Но чудеса и знамения даже в то время не были достаточным основанием для убеждения. И потому Тора сообщает также и об интеллектуальном диалоге между Б-гом и Моше. Моше спрашивает: "А если скажут мне они: "Как Ему имя?" – Что же сказать мне им?" (3:13). И Бог отвечает: "Эhье, ашер Эhье".
Этот ответ Бога загадочен. Буквально слова "Эhье, ашер Эhье" означают: "Буду, который буду". Обычно используемый перевод на русский дает менее буквальную версию: "Я Сущий, который пребудет", но такой перевод основывается на Септуагинте (древнегреческом переводе 3 в. до н.э.), который стремится подчеркнуть неизменность, статичность Б-га. Еврейский текст, однако, совершенно не настаивает на статичности Всевышнего и дает широкое поле для различных интерпретаций.
Как нам следует понимать Имя "Буду, который Буду"? Может ли это быть сообщением известного евреям имени? Вряд ли, по той простой причине, что нигде в ТаНаХе такое Имя Б-га больше не встречается. Не может это быть и простым описанием Б-га или указанием на монотеизм, т.к. рядом уже написано: "Б-г отцов ваших послал меня к вам, Б-г Авраама, Б-г Ицхака и Б-г Яакова" (Шмот 3:13). И если это "Буду" не является ни указанием на одно из известных Имен Бога, ни доказательством того, что Моше послан Б-гом, – тогда что же это?
Одна из возможностей понимания этого таинственного Имени была дана Маймонидом (12 век) в "Путеводителе заблудших". Его объяснение таково: в течение долгой жизни в пронизанном идолопоклонством Египте знание среди евреев о Б-ге Авраама в значительной степени утратилось, если не исчезло совсем. Поэтому Моше хотел сначала восстановить веру евреев в Единого Бога – и лишь затем доказать, что является Его пророком. Согласно Маймониду, Моше сказал: "В первую очередь они потребуют удостовериться в том, что у мира есть Божество, и лишь затем я смогу утверждать, что Оно послало меня".
(Заметим в скобках, что когда Моше прибыл в Египет, про Имя Б-га его не спрашивали, т.е. уровень веры упал не так низко, как он опасался.)
Здесь мы сталкиваемся с извечной проблемой: как убедиться в существовании Б-га? Подход человечества к этому вопросу радикально менялся в различные периоды истории.
Во времена ТаНаХа существовали пророки – люди, которым была дана способность непосредственного восприятия Б-га. Высший пик на этом пути – получение Торы у горы Синай. Восприятие этого события и было обоснованием веры в то время, как сказано: "Вот тебе знамение, что Я послал тебя: Вы совершите служение Б-гу на этой горе" (Шмот 3:13).
В талмудическое время в ходе диспутов с философами, в эпоху, когда люди уже лишились возможности непосредственного восприятия Божественности, наметилась новая тенденция, достигшая расцвета в средние века, – подкреплять веру "логическими доказательствами".
И потому Маймонид не ограничивается простым пониманием этого стиха, но предлагает считать данное Моше "Имя Бога" краткой формулировкой логического доказательства Его существования. "Буду, который буду", утверждает Маймонид, означает следующее: "Я – Тот, кто будет всегда, существует независимо ни от чего, так что Мое существование не зависит ни от какой другой причины, кроме Меня самого". Таким образом, Бог является первопричиной всего – и потому, по логике Маймонида, не может не существовать, является "необходимо сущим", ибо у всего есть причины, а значит, имеется единая первопричина всего сущего, т.е. Б-г.
Это т.н. "онтологическое доказательство бытия Б-га" считалось в средние века вполне научно обоснованным рассуждением. Существовали и другие "доказательства" – от гармонии сущего, например, типа такой формулировки: "Тот, кто нашел часы в пустыне, может быть уверен, что их сделал часовщик". Или же доказательства типа "необходимого двигателя": "Ведь мы наблюдаем непрерывное движение небесных тел, почему же они не останавливаются? Значит, их кто-то подталкивает" – и т.п.
Здесь очень ярко проявляется разница в ментальности Средневековья и нового времени.
Во времена Маймонида большинство мыслителей были уверены, что существуют надежные доказательства Бытия Божия. Более того, первая из Десяти заповедей: "Я – Г-сподь, Б-г твой" – интерпретировалась ими как обязанность изучить эти доказательства и прийти к твердому знанию, что Б-г есть. Знание – все, просто вера – это еще ничто.
С течением времени, однако, эти доказательства опровергались одно за другим – как философами, так и логикой научного прогресса. Коперник и Галилей объяснили несостоятельность доказательств, основывающихся на наблюдаемом вращении небесных сфер. Доказательство от "наблюдаемой гармонии в живой природе" прекратило свое существование с появлением теории эволюции. Но однако, и противоположный подход – мнение о том, что наука может доказать отсутствие Б-га – тоже оказалось несостоятельным. Наука сама постепенно подорвала "степень доказательности" своих концепций, так что на место разрушенной средневековой рациональной (схоластической) схемы доказательств не встало никакой другой.
Все это привело к пониманию того, что бытие Б-га нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Более того, именно такое положение сейчас осмысливается как желательное. Человек устанавливает свои отношения с Б-гом и религией не потому, что его принудили доказательствами, а потому, что он делает свой экзистенциальный выбор.
