Мартин Лютер, великий гуманист, просветитель и реформатор христианства, считал борьбу с евреями одной из важнейших задач немецкого народа.    История его взаимоотношений с евреями поучительна и показательна. Она - ярчайший пример того, как очередной «гениальный мыслитель», заявляющий о своей любви к евреям, быстро приходит к юдофобству, когда обнаруживает, что они предпочитают древнюю традицию любой новой трактовке. То же самое произошло на тысячелетие раньше с Мухаммедом, основателем ислама. Он учился у еврейских мудрецов, долгое время постился в Йом-Кипур и молился в сторону Йерушалаима... Но когда объявил себя посланником Б-га и стал переделывать древние обычаи на свой лад, мудрецы Торы отвергли его учение. Тогда новоявленный пророк рассердился и принял ряд «мер»: объявил евреев проклятым народом, обвинил в том, что они не настоящие монотеисты, написал, что наш праотец Авраам «был не иудеем, но настоящим мусульманином».    Но вернемся к Лютеру. В начале своего пути монах, восставший против Ватикана и основавший собственную конфесcию, был уверен, что добьется того, чего не смогла достичь католическая церковь: обратит в христианство большинство евреев. В 1523 году он написал памфлет «Этот Иисус Христос был рожден евреем», где объявил кровавые наветы клеветой и осудил церковь за враждебное отношение к евреям. ...

      Мне было четыре года, когда началась война. Отец получил приказ эвакуировать обувную фабрику города Николаева (Украина) и развернуть производство для армии на новом месте. Однако сначала были отправлены семьи сотрудников, так как на фабрике работало много евреев.   Детские впечатления сохранились в памяти. Вот на наш товарный вагон пикируют самолеты со зловещей свастикой, и мы, дети, женщины и старики, бежим подальше от поезда. ...

   В трактате «Пиркей Авот» (3:19) приводится высказывание рабби Акивы: «Все известно, и (в то же время) разрешение (действовать по своему усмотрению) дано».   Введя этот постулат, который сегодня может процитировать наизусть любой израильский школьник, рабби Акива фактически заявил, что вопрос о свободе выбора, над которым бились все еврейские мудрецы, включая пророка Моше, поставлен некорректно. Сначала надо определить, где «стоит» человек, а потом говорить о его свободе или несвободе. Если рассматривать человека самого по себе, то он обладает полной свободой выбора, а если представить его стоящим перед Всевышним, его способность претворять в жизнь свои желания будет равна нулю. ...

   Многие не знают о том, что религиозная пропаганда, имеющая своей целью склонить евреев к изменению своей веры, запрещена в Израиле, и все бесплатно распространяемые брошюры христианского толка и христианские благотворительные мероприятия являются прямым нарушением государственного закона нашей страны.     Целый ряд организаций и объединений борется с этим явлением, однако общественное мнение еще не сформировалось в достаточной степени, чтобы закон о запрете миссионерской деятельности стал применяться против в полной мере. Христианская пропаганда никогда не представляла угрозы для еврейских общин, так как лишь в редких случаях люди по тем или иным причинам соглашались изменить своей вере. Еврей по природе своей и свойствам своей души не может быть никем другим. Он всегда остается самим собой - потомком совершивших исход из Египта, перешедших через Тростниковое море, стоявших у горы Синай, вошедших в Землю Израиля и завоевавших ее. ...

   Недавно мы отмечали трагическую дату: 100-летие кишинёвского погрома. Этим событием не была вписана новая страница в историю отношения неевреев к евреям.   Тысячи погромов были до Кишинёва и многие сотни после.    Однако погром 1903 года в Кишинёве перевернул и всколыхнул еврейский мир. События Кишинёва подтолкнули становление сионистского движения, стали отправной точкой «второй» алии из России.   Зверства, организованные государством и церковью, были не спонтанными, а хорошо подготовленными. Российская империя после отмены рабства и демократических реформ находилась «по дороге» в семью народов. ...

     Рав Исер-Залман Мельцер рассказывал, как он учился бороться с ленью у своего учителя – знаменитого рава Йосеф-Йозеля Горовица, известного еврейскому миру как «Старец из Новардока», одного из лидеров движения Мусар - этического направления в иудаизме.    Когда в Новардок приезжал какой-нибудь известный человек, перед равом Горовицем нередко вставал вопрос: поспешить нанести визит гостю первым или не тревожить его и дождаться, пока тот сам придет выразить свое почтение? Чтобы исключить лень как фактор при принятии решения, Старец одевался и доходил до того постоялого двора, где остановился гость. Тогда, остановившись перед дверью, он еще раз взвешивал, кто к кому должен прийти первым согласно неписанному раввинскому этикету. Так он был уверен, что не поступает высокомерно из-за своей лени.    «Я постоянно пользуюсь в жизни этим патентом учителя», - говорил рав Мельцер. «Если кто-то приносит ко мне свою книгу по Торе и просит написать рекомендательное письмо, я немедленно беру книгу, читаю ее и пишу рекомендацию. Затем, когда рекомендация написана, я задаю себе вопрос – отдавать ли ее автору книги? Так я могу быть уверен, что мое решение не зависит от лени и я не обижу человека незаслуженно».      Дома праведных людей зачастую отражают их отношение к жизни. Однажды богатая еврейка из Америки, известная своей любовью к дорогим вещам, приехала в Радин, чтобы встретиться со знаменитым Хафец-Хаимом – раби Исраэль-Меиром а-Коэном, основателем и главой Радинской йешивы. ...

  Израильской интеллектуальной элите присуща неколебимая вера в то, что сегодняшним миром правит стерильный политический разум. Миф, сантимент, историческая память отнесены в далекое прошлое, «сброшены с корабля современности». Но иногда Израильтянину западает в голову мысль, что только он выбросил за борт все устаревшее и стал обитателем опрятного царства рацио, тогда как все остальные остались в устаревшем мире и живут в ином, уже непонятном ему измерении. И чем дальше развиваются события , тем чаще пугает израильтянина эта догадка.     Страх здесь – не от того, что обидно признать роковой просчет в несущей конструкции мировоззрения. Израильский страх много глубже; он звучит отголоском генетической памяти – еврейской генетической памяти, заставляя Израильтянина встретить в себе Еврея. Встречи страшнее и нежеланнее Израильтянину предложить невозможно.    Ведь кого он встречает в себе, заподозрив, что оказался единственным обитателем абсолютно разумного мира? Того еврея, который лет сто назад вдруг осознал, что является единственным «австро-венгром» в Австро-Венгерской империи, окруженный мадьярами, немцами, хорватами, чехами и словаками. Ради того, чтобы стать «как все», он отбросил свое и принял чужое, но наградой ему была не признательность, а еще большая ненависть окружающих. И тогда, из открывшейся безысходности, за полсотни лет до Освенцима, прозвучал сионистский голос: «Европа превращается в ловушку для евреев!».  Своей силой, бесстрашием, жизненной энергией сионизм был обязан этому ужасающему прозрению венских и пражских интеллигентов, помноженному на откровение российских погромов. Но рожденный прозрением Израильтянин снова выбрал со временем добровольную слепоту, и теперь ему нужно гнать от себя навязчивые догадки.  ...

   Йегуда Шломо Алкалай родился в 1798 году в городе Сараево (Босния). Он провел детство в Иерусалиме, в так называемом «Старом поселении», где обучался у нескольких раввинов. Там же рав Алкалай увлекся учением Каббалы – тайной еврейской мудрости. В 1825 году рав Алкалай стал раввином города Семлина (Земун) – тогдашней столицы Сербии. В то время сербы, как и многие другие балканские народы, под впечатлением войны за независимость в Греции жили идеей национального возрождения и бунта против владычества Османской империи. Балканы превратились в бурлящий котел. Анализ происходящих событий привел рава Алкалая к убеждению: настало время и еврейскому народу возродить своё национальное движение. В 1834 году рав Алкалай издал буклет «Шма, Исраэль» («Слушай, Израиль»), посвященный идее еврейской политической независимости и теме Земли Израиля. В своем очерке он писал о создании еврейского поселения в Палестине как о вехе на пути к мессианскому избавлению. В то время подобная идея не просто была оригинальной – многие евреи восприняли ее как еретическую, считая что Машиах и избавление могут прийти только чудесным образом. Говоря о «естественном приходе избавления», рав Алкалай опирался на положения Мидраша и Агады, согласно которым «Машиах, сын Йосефа» (предшественник «Машиаха, сына Давида») в конце дней должен повести евреев на войну во имя Всевышнего против Магога (в роли Магога он видел мусульманских захватчиков Палестины) и освободить Землю Израиля от иностранного владычества. ...

   Все дни своей жизни мудрец и праведник Хони А-Меагель раздумывал над словами псалма:  «Песнь восхождений» Когда возвращал Б-г пленных Циона, были мы как во сне».  И не мог понять их, и не давало это ему покоя: семьдесят лет вавилонского плена представились им сном! И сказал Хони: может ли кто-либо проспать семьдесят лет, не просыпаясь (ведь человек видит сон, только когда спит)? ...

 Однажды Вижницкий Ребе, рабби Менахем-Мендл Хабер, пришел в дом еврейского банкира. «Ваш приход - такая честь для меня! Чем могу служить?» - суетился польщенный визитом банкир. Но Ребе хранил молчание и глядел в окно. Банкир смутился. «Ребе, я могу чем-то Вам помочь?» Но Ребе так и не проронил ни слова. Просидев в кресле 10 минут, он поднялся из кресла и вышел на улицу. Сбитый с толку банкир догнал реб Менахем-Мендла на улице. «Ребе, я прошу Вас, скажите, зачем Вы приходили?» «Я приходил выполнить заповедь: не говорить человеку того, что он не готов услышать», - отвечал Ребе. Банкир не унимался: «Откуда вы знаете, что я не готов услышать? Только скажите, о чем речь!» «Хорошо, - сказал Ребе. - Одна бедная вдова заложила свой дом в вашем банке, и завтра его должны конфисковать. Я хотел просить Вас простить ее долг». «Ребе, это невозможно! Банк - мой бизнес, и есть правила банковского дела...» «Вот видите, уважаемый!» - перебил Ребе. «Спасибо, что помогли мне исполнить заповедь». Через минуту банкир снова догнал Ребе. «Ребе, войдите в мое положение! Если я буду всем прощать долги...» «Друг мой, все понятно!» - и Ребе удалился.    Назавтра банкир простил вдове ее долг. А реб Менахем-Мендл преподал нам урок: как помочь человеку услышать то, что он слышать не готов ...