«И создал Б-г Всесильный человека из праха земного, и вдул в ноздри его дыхание жизни, и стал человек душой живой. И насадил Б-г Всесильный сад в Эдене с востока, и поместил там человека, которого создал. И произрастил Б-г Всесильный из земли всякое дерево, приятное на вид и годное в пищу, и дерево жизни посреди сада, и дерево познания добра и зла» (Берешит, 2:7-9).  Возникает вопрос: в чем суть самого человека и для чего предназначена среда обитания, окружающая его? Ведь и животные, как отмечает Раши, также названы Торой «душа живая»: «И сказал Всесильный: «Да произведет земля душу живую по роду ее, и скот, и гадов, и зверей земных по роду их» (Берешит, 1:24). По мнению Раши, разница между душой человека и душой животного заключается в том, что человек вбирает в себя все существующие силы и поэтому способен говорить.  Для того, чтобы осмыслить этот комментарий, необходимо представить себе гораздо более широкое значение понятия «слово», нежели то, которым мы пользуемся в разговорной речи. Словом называется все то, что призвано в относительно простой форме выразить сложную идею и глубокую мысль. Способность человека говорить важна не только как возможность выразить свои идеи и переживания, но и как возможность понять мысль, изреченную кем-то другим: тот, кто может произнести слова, наполненные внутренним содержанием и смыслом, может понять и речь, обращенную к нему.  Итак, человек наделен особой душой, глобальность которой позволяет ему понять окружающий мир в целом и во всех его деталях и осознать мысль Творца, выраженную в созданных Им формах. ...

 «И очистит Он землю Его, народ Его» (Дварим, 32:43). Раши поясняет, что «очищение» в данном случае означает «примирение». Поэтому основная цель первосвященника в Йом Кипур (и особенно в тот момент, когда он заходил в Святая Святых), — достичь примирения между еврейским народом и его Отцом небесным и устранить противоречия, которые существуют между разными группами и отдельными людьми. Первосвященник молится об очищении от всего дурного, что было в прошлом, и о достижении состояния великой святости в будущем. Первосвященник достигает большей святости, чем другие коэны, Йом Кипур — самое святое время, а Святая Святых — самое святое место на земле. Таким образом, в Йом Кипур проявляются все аспекты святости: те, которые связаны со временем, те, которые связаны с пространством, и те, которые связаны с человеком. Мы живем в период, который в недельной главе охарактеризован вышеприведенным стихом, — период примирения как между Всевышним и народом, так и между всеми евреями. Примирение Всевышнего с народом очевидно: Он возвращает нас на Святую Землю, собирая со всех сторон света, посылает изобилие и позволяет строить государство, в котором еврей станет свободным человеком. И все это — невзирая на многие наши просчеты и ошибки, причиной которых является тяжелейшее двухтысячелетнее изгнание. Словам Торы можно придать другое значение, прочитав их так, что слово «народ» станет пояснением слова «земля»: «И очистит Он землю Его — народ Его». Т.е. для Всевышнего земля и народ Израиля тождественны. Такое понимание соответствует словам Рава Кука: «Земля Израиля и народ Израиля — два проявления одной и той же сущности, связанные друг с другом неразрывной жизненно важной для них обоих нитью» (Орот, 9). И чем дальше мы будем продвигаться по координате времени, приближаясь к моменту полного освобождения, тем отчетливее будет проявляться святость места, избранного Творцом для ее проявления, и святость человека, или, иными словами, святость (отличие) избранного народа станет очевидным. А с началом строительства Храма и внутри еврейского народа проявятся разные ступени святости: сыны Израиля будут наполнять дворы дома Б-га живого, левиты — петь праздничные гимны, а коэны начнут приносить жертвы. На вершине пирамиды оказывается тот, кто объединяет весь народ и за счет этого достигает наивысшей святости — первосвященник. Сыны Израиля начнут различать и ступени святости времени: праздники, суббота, Йом Кипур. Они убедятся в том, что есть время, предназначенное для работы, а есть время, предназначенное для духовного роста. И тогда станет ясным и понятным смысл Йом Кипура как дня примирения всех сторон. А через аспект примирения раскроются связанные с ним аспекты единства, святости, духовной чистоты. Святость места также станет ощутимой и приведет сынов Израиля к осознанию различия между Землей Израиля и другими землями, а также к четкому восприятию различия ступеней святости в пределах Земли, избранной Б-гом: Йерушалаим — самое святое место; в пределах Йерушалаима — Храм, который, в свою очередь, делится на дворы, Святое помещение и Святая Святых. И благодаря нашему пониманию ступеней святости времени, пространства и людей, которое с каждым днем будет становиться все более четким, мы приблизимся к тому моменту, о наступлении которого мечтали все поколения еврейского народа: «Новый свет на Цион излей». Йом Кипур. ...

Жена или Земля? «И будет: когда ты придешь в землю, которую Б-г, Всесильный твой, дает тебе в наследный удел, и овладеешь ею, и поселишься в ней, то возьмешь из всех первых плодов земли, которые ты получишь от земли твоей, которую Б-г, Всесильный твой, дает тебе, и положишь в корзину, и придешь на то место, которое выберет Б-г, Всесильный твой, чтобы пребывало имя Его там. И придешь к тому коэну, который будет в те дни, и скажешь ему. «Извещаю я сегодня Б-га, Всесильного твоего, что пришел я в ту землю, которую Б-г поклялся нашим отцам дать нам» (Дварим, 26:1-3). Коэн должен взять корзину и поставить ее около жертвенника, а принесший плоды — рассказать перед лицом Всевышнего о многочисленных скитаниях праотцов еврейского народа, об избавлении и возвращении в Землю, текущую молоком и медом. Для того, чтобы представить себе значение Земли Израиля, откроем трактат Талмуда Ктубот. Он посвящен рассмотрению обязательств, которые принимает на себя мужчина при заключении брака: «Муж хочет переехать в Землю Израиля, а жена — не хочет. В этом случае суд обязывает ее переехать вместе с ним, а если она отказывается — ему дается право развестись с ней без выплаты того, что оговорено в брачном договоре. Если жена хочет переехать в Землю Израиля, а муж не хочет, то суд обязывает его переехать вместе с ней, а если он отказывается — его обязывают составить разводное письмо и передать жене, и заплатит он ей в соответствии с тем, что записано в брачном договоре». Считается, что в тот момент, когда человек женится, радуются даже на небесах, а когда он разводится — плачет жертвенник Храма. Тора наполняет мир любовью, и естественно, что свое сильнейшее выражение это находит в отношениях между мужем и женой. Неужели тягу к Земле Израиля, желание вернуться туда, где жили праотцы, закон ставит выше любви мужа к жене и жены к мужу? Ответ: Да! Стремление в Землю Израиля — выражение стремления души к Б-гу, и его нельзя погасить. Если отказаться от неожиданно проснувшейся тяги к высокой духовности, то и в семье не будет настоящей любви, отношения станут неискренними, и брак все равно распадется. ...

«Ибо Б-г, Всесильный твой, ходит среди стана твоего, чтобы избавлять тебя и предавать тебе врагов твоих. Пусть же будет стан твой свят, чтобы не увидел Он у тебя чего-нибудь постыдного и не отступил от тебя» (Дварим, 23:15).  Рамбан пишет в своем комментарии: «Тора предупреждает человека, чтобы он был особенно осторожен в тот период, когда возникают условия для совершения греха. Известно, что солдаты всех армий в стане едят самое отвратительное, воруют, и грабят, и не стыдятся ни прелюбодеяний, ни других постыдных поступков. Даже человек, обладающий большими достоинствами, становится на войне жестоким и преисполняется ярости». А от сыновей Израиля, выходящих на войну, Тора требует высокой духовной чистоты, вплоть до запрета употребления неподобающих слов (Сифри). Солдат становится подобен священнику и обязан соблюдать многие элементы ритуальной чистоты, а армейский стан превращается в Храм, где пребывает Б-жественное Присутствие. Если эти требования соблюдаются, Всевышний не только предает врага в руки сыновей Израиля, но и победа достигается без жертв. Эти законы соблюдались во времена Моше — и в войнах против Сихона, Ога и мидьянитян сыны Израиля не потеряли ни одного человека. То же самое можно сказать и про войны, которые вел Йегошуа: кроме неудачи под городом Ай, люди не погибали ни в одном из сражений за завоевание Святой Земли. Период Судей, последовавший за смертью Йегошуа, стал временем быстрой утраты высокого духовного уровня, ставшей результатом невыполнения заповеди изгнать из земли Израиля чужие народы. И после этого ни одному из руководителей народа уже не удавалось добиться святости военного стана. Но это не значит, что праведные цари не стремились к этому. Во времена Хизкиягу, когда нависла угроза нашествия ассирийских полчищ, царь обязал всех жителей страны учить законы ритуальной чистоты: он воткнул меч в стол и объявил, что наказанием за незнание этих аспектов Торы будет смерть. Его логика была простой: только Б-жественное Присутствие спасает и дает победу над врагом — следовательно, всякий, кто его отталкивает, пренебрегая постановлениями Торы, — изменник, из-за которого гибнут люди. Хотя война и унесла много жизней, благодаря стараниям Хизкиягу сыновья Израиля удостоились чуда спасения. Во времена Хашмонаев, на протяжении 25 военных лет, войска повстанцев стремились соблюдать законы святости военного лагеря и удостоились многих чудесных побед. Иногда Всевышний совершает чудеса и тогда, когда воины далеки от святости. Но это происходит только в тех случаях, когда люди, рискующие своей жизнью во имя завоевания Святой Земли, являются плененными младенцами, т.е. теми, кого родители не воспитали в духе Торы, и поэтому они, с точки зрения закона, находятся в вынужденном положении — не исполняют закон не по своей вине, а в силу сложившихся обстоятельств. ...

«А теперь, Израиль, – чего Б-г, Всесильный твой, требует от тебя? Того только, чтобы трепетал ты перед Б-гом, Всесильным твоим, чтобы следовал всем путям Его, и чтобы любил Его, и чтобы служил Б-гу, Всесильному твоему, всем сердцем твоим и всей душой. Чтобы соблюдал заповеди Б-га и уставы Его, которые я заповедую тебе сегодня для твоего же блага» (Дварим, 10:12).  Сказано: «…Чего Б-г, Всесильный твой, требует от тебя? Того только, чтобы ты трепетал…» А дальше следует целый список повелений, для исполнения которых не хватит всей жизни человека: и следовать всем путям Его, и любить Его, и служить… Можно ли сказать «только», а затем взвалить на плечи человека тяжелый груз? Ответ простой: если есть трепет, человек не сможет жить без стремления быть подобным Творцу, исполнять заповеди, любить Его… И поэтому Всевышний просит только трепета – все остальное приходит само собой. Так что же такое трепет? В соответствии с книгой "Зоар", трепет – первая заповедь. В слове берешит («вначале») есть намек на заповедь, предшествующую всем остальным, и называется она «трепет перед Б-гом», потому что о трепете говорится как о начале всего: «Начало мудрости - трепет перед Богом» (Мишлей); «трепет перед Б-гом – начало сознания» (Тегилим). Введение к "Зоару" пишет: «Поскольку трепет – начало всего, он является воротами, через которые проходят, поднимаясь к вере». С точки зрения Торы, человек, не имеющий четкой веры в Б-га, не может исполнить заповеди – приказ Царя не может исполнить тот, кто не признает Его существования. Начав описание всех 613 заповедей Торы, Рамбам поставил на первое место «заповедь знать, что есть Первопричина, которая не зависит от всего, что сотворено, и, даже если все сотворенное исчезнет, она останется неизменной» (Сэфер а-Мода, 1). Человек, наблюдая за окружающим миром, должен прийти к выводу, что все имеет свою причину, а следовательно, есть и первопричина, благодаря которой возник мир. Таким образом, для Рамбама существование Творца – предмет знания, а вера требуется там, где начинается разговор о Его свойствах: о единстве, которому нет равного и подобного, о всемогуществе, о Его способности говорить с человеком и передать ему закон. Логика Рамбама понятна: простое знание о существовании Творца очевидно и предшествует заповеди веры. И поэтому вера в единство Творца и Его всемогущество предшествует всем остальным заповедям. Испытывать трепет перед Творцом, не ограниченным в Своих возможностях и непостижимым, по Рамбаму, – это четвертая заповедь Торы. Как же в таком случае "Зоар" называет «трепет» заповедью, предшествующей вере, и воротами, ведущими к ней? Перед кем трепещет тот, кто не верит? И что может привести к вере, если человек не обрел ее в детстве или не пришел к ней в результате логических выводов или жизненного опыта? Чтобы понять логику книги "Зоар", необходимо задаться вопросом: что же такое трепет с точки зрения мудрецов, составивших этот труд? Для книги "Зоар" трепет - это инстинкт, с которым рождается каждый человек. Прежде, чем ребенок осознает, что есть Творец, он уже живет с чувством, что есть Кто-то непостижимый, постоянно находящийся рядом с ним. Это живое ощущение души, являющейся частью Творца, приводит человека к вере в единство и всемогущество Б-га. Для "Зоара" заповедь трепетать – это повеление не препятствовать росту этого естественного чувства, а дать ему развиваться. Не подавляй естественное ощущение повсеместного присутствия Всевышнего – а все остальное придет само собой: и любовь к Нему, и стремление исполнять Его заповеди и приближаться к Нему, и желание быть похожим на Него во всем. «Сказал раби Ханина: Все в руках Небес, кроме трепета перед Небесами» (Брахот, 33б). То есть если не задавишь в себе естественное чувство, Творец поведет тебя по пути служения и приближения к Нему. А в близости к Б-гу – благо. Если кто-то утратит способность действовать, подчиняясь «инстинкту души», все его старания будут напрасны: хорошее и светлое не придет в мир, потому что трепет (живое ощущение Б-га) – начало всего. Без него нет начала. Заповеди перестают быть повелениями Творца в тот момент, когда они становятся привычными действиями, подражанием окружающим или предыдущим поколениям, даже если у человека есть вера в существование Творца. ...

Чтение главы Дварим всегда приходится на субботу, предшествующую 9 Ава. Эта глава представляет собой поучение, с которым Моше обратился ко всему еврейскому народу: «И вот в сороковом году, в одиннадцатом месяце пятого дня говорил Моше сынам Израиля обо всем, что заповедал ему Б-г о них» (Дварим, 1:3). Эти слова произнесены великим руководителем еврейского народа за месяц до смерти — Моше умер седьмого адара, т.е. седьмого числа двенадцатого месяца. Тора добавляет, что Моше начал говорить только «после того, как он разбил Сихона, царя эморейского, который жил в Хешбоне, и Ога, царя башанского, который жил в Аштароте, в Эдрэи» (Дварим, 1:5). После победы над Сихоном и Огом никто не мог сказать, что Моше оказался неспособным ввести народ в Землю Израиля и потому не имеет права поучать народ, расположившийся лагерем в аравийских степях перед тем, как пересечь Иордан и начать войну с кнаанскими племенами. Разгром двух великих царей, преградивших путь в Землю Израиля, — начало ее завоевания. «Но разгневался на меня Б-г из-за вас...» (Дварим, 3:24) — и поэтому Моше не дано переступить границы Эрец Исраэль. Связь главы с постом 9 Ава очевидна: слова поучения строятся как рассказ о прошлых событиях, их цель — научить новое поколение на основе ошибок предыдущего. Прежде всего, в главе Дварим вскрывается главная проблема — отсутствие любви к Земле Израиля, приведшее к греху разведчиков (которые были отправлены во второй год после Исхода и вернулись в стан восьмого Ава, и народ, поверивший их словам, плакал вечером, когда уже наступило девятое число). Еще одна связь недельной главы с постом 9 Ава строится через слово «эйха» (Дварим, 1:12): «Эйха эса левада...» — «Как же мне одному нести тягости ваши?» — сказал Моше. У него опустились руки: не возвысить этот народ — все время возникают споры из-за ослов, буйволов, другого имущества... Можно ли научить их Торе, когда все интересы ограничиваются сугубо материальными делами? И через 890 лет после того, как сыновья Израиля совершили Исход, эхом прозвучало пророчество Йермиягу: «Эйха яшва вадад а-ир» — «Как одиноко стоит город... « Пророк оплакивал разрушение Йерушалаима (слова Плача Ирмеягу принято читать вечером 9 Ава). Этот город, «некогда многочисленный, — стал он, как вдова. Властитель народов, правитель над странами — стал данником. Плачет, рыдает ночью, и слеза на его щеке. Нет ему утешителя, все любившие его, все друзья его изменили ему...» Город, утративший своих обитателей, следовало бы сравнить с матерью, потерявшей детей, но у Ирмеягу срывается с уст сравнение с вдовой — Божественное Присутствие оставило Храм. Оно вернется в будущем, но с момента разрушения Йерушалаима сыны Израиля испытывают такую же горечь, как женщина, расставшаяся с мужем и утратившая надежду встретиться с ним вновь. Душа Ирмеягу связана с душой Моше и так же, как душа Моше, является общим, вбирающим в себя, как частности, души всего народа. И поэтому все происходящее происходит именно с ним: и боль, и кровь, и страдание, и унижение каждого — это его боль, страдание и унижение: «Я тот человек, который видел страдания от посоха гнева Его. Меня Он увел в темноту, а не к свету. Только на меня все обрушивается и обрушивается рука Его каждый день. Истрепал Он плоть мою и кожу, переломал кости мои... усадил, как мертвого...» Если бы Ирмеягу захотел, он мог бы сказать: «Все убитые и замученные — это я сам, и огонь, обрушившийся с небес на Храм, сжег мои кости изнутри». ...

  Раскрытие присутствия Всевышнего в Земле Израиля отличается от раскрытия Б-жественного Присутствия, произошедшего у горы Синай. У горы Синай сыны Израиля стали свидетелями многих чудес и слышали Голос. В Земле же - это раскрытие Б-жественного Присутствия, когда Оно воспринимается исключительно сердцем и у человека не возникает никаких образов - ни зрительных, ни слуховых: не расступается море, не дымится гора, не разверзается земля под ногами. Можно объяснить это на примере ханукального чуда, которое произошло в Земле Израиля – оно принципиально отличается от чуда на море или у горы Синай. Масло, налитое в чаши меноры, должно было гореть и давать свет одну ночь, а оно горело восемь дней. Так и раскрытие Присутствия в Земле Израиля... Все остается неизменным, но понятие «количества» стирается, и сила горения или способность плодов земли насыщать людей перестают зависеть от количества. И это, прежде всего, относится к возможностям человека: незаметно для себя в Земле Израиля он превышает все возможности, отпущенные ему физическим миром. Это относится как к военным победам, так и к созидательному труду. Чудо, ломающее рамки природы, как расступившееся море или дымящаяся гора Синай, – или чудо, не изменяющее структуры мира, но наполняющее иной силой все существующее... Какое из этих чудес больше? Какое бы из них ни было больше – они не сравнимы, ибо противоположны по своему характеру. ...

 «И говорил Всевышний Моше, говоря: "Прикажи Аарону и сыновьям его, и так скажи им: "Вот закон жертвы всесожжения (буквально – "вот Тора жертвы всесожжения"): это жертва всесожжения на костре, на жертвеннике, всю ночь до утра, и огонь жертвенника пусть горит на нем"». Жертва всесожжения, которая полностью сжигается на костре жертвенника, приносится как искупление за дурные желания, родившиеся в сердце человека. Это видно из книги Иова: "...И вставал рано утром, и приносил всесожжения по числу своих сыновей, ибо говорил Иов: "Быть может, согрешили сыновья мои и хулили Б-га в сердце своем" (1:5). Но разве человек властен над своими желаниями? Тора не предполагает наказания за желания, а лишь за совершенные действия, ставшие нарушением закона. Значит, за сами помыслы нельзя возложить на человека ответственность: помимо его воли они поднимаются из сердца. Разум призван фильтровать устремления, возникающие в сердце, – подавлять плохие, и усиливать хорошие, и претворять в жизнь все положительное. Но нельзя сказать, что сердце порождает дурные желания беспричинно. У Адама и Хавы не было дурных наклонностей, пока змей не пробудил у женщины сомнение в том, что хорошее действительно хорошо, а плохое плохо. С тех пор испорченность проникла в сердце человека и прочно поселилась в нем. После первого преступления человечество покатилось вниз по наклонной плоскости, пока Всевышний не объявил: "...Велико зло человека на земле, и вся склонность мыслей сердца его – только зло во всякое время" (Берешит, 6:5). Это должно быть исправлено. Но если человек опустит руки и позволит дурным устремлениям укрепиться в его сердце, то он не сможет оправдать себя тем, что дурное желание в нашем испорченном мире приходит намного раньше, чем хорошие помыслы, и гораздо сильнее их. У Всевышнего есть для него ответ: "Сотворил Я дурное желание и сотворил Я инструмент для его исправления" (Кидушин 30б). Этот инструмент - Тора. Ее особые свойства заключаются в том, что она проникает в глубину сердца и превращает его в источник чистых помыслов. И, в конечном итоге, чистота внутреннего мира человека – в его руках. И если при первом приближении может показаться, что человек не несет ответственности за дурные помыслы, которые не нашли своего воплощения в действии, то более тонкий анализ приводит к выводу, что все плохие порождения сердца требуют искупления - принесения жертвы. ...

 И собрал Моше все общество сыновей Израиля и сказал им: «Вот слова, которые велел Б-г исполнить: шесть дней пусть делается работа, а в день седьмой пусть будет у вас святость – суббота отдыха (посвященного) Б-гу» (Шмот, 35:1). В этой недельной главе Тора возвращается к описанию Мишкана - переносного Храма. А в «Пекудей», одной из следующих глав, – еще один подробный перечень всех составляющих частей сборной конструкции и предметов, расположенных во внутреннем помещении. Мишкан был воздвигнут у горы Синай как временное сооружение. Постоянным местом служения может быть только гора Мория, где Авраам когда-то поднял своего сына на жертвенник. Там и был воздвигнут Храм царем Шломо (832 г до н. э.) после того, как его отец Давид завершил завоевание Святой Земли. И как бы ни было велико значение «жертвоприношения» Ицхака для всего мира, с возведением Храма, проявились другие особенности этого места, связанные с началом всех времен. Всевышний не случайно привел Авраама на гору Мория – с этого места была взята земля, чтобы сотворить тело первого человека, и здесь же произошло соединение духовного и материального миров, когда Всевышний вдохнул душу в ноздри человека. Но и у этой истории есть своя предыстория. ...

 "А ты обратись ко всем мудрым сердцем, тем, кого Я наполнил духом мудрости..." – с этих слов начинается недельная глава Тецавэ, продолжающая описание Храма и служения в нем (Шмот 28:3). Тора определяет «мудрость сердца» как важнейшее качество, необходимое для выполнения всех заповедей, связанных с Храмом и служением. Одна из этих заповедей – само строительство Храма. "И сделайте Мне святилище" – пишет Тора (Шмот, 25:8). Именно в этих словах сформулирована обязанность построить Храм – заповедь, возложенная на весь еврейский народ, а в первую очередь - на царя, обладающего властью и средствами, позволяющими организовать людей для выполнения такой сложной задачи. ...