И собрал Моше все общество сыновей Израиля и сказал им: «Вот слова, которые велел Б-г исполнить: шесть дней пусть делается работа, а в день седьмой пусть будет у вас святость – суббота отдыха (посвященного) Б-гу» (Шмот, 35:1).
В этой недельной главе Тора возвращается к описанию Мишкана – переносного Храма. А в «Пекудей», одной из следующих глав, – еще один подробный перечень всех составляющих частей сборной конструкции и предметов, расположенных во внутреннем помещении.
Мишкан был воздвигнут у горы Синай как временное сооружение. Постоянным местом служения может быть только гора Мория, где Авраам когда-то поднял своего сына на жертвенник. Там и был воздвигнут Храм царем Шломо (832 г до н. э.) после того, как его отец Давид завершил завоевание Святой Земли. И как бы ни было велико значение «жертвоприношения» Ицхака для всего мира, с возведением Храма, проявились другие особенности этого места, связанные с началом всех времен.
Всевышний не случайно привел Авраама на гору Мория – с этого места была взята земля, чтобы сотворить тело первого человека, и здесь же произошло соединение духовного и материального миров, когда Всевышний вдохнул душу в ноздри человека. Но и у этой истории есть своя предыстория.
Святая Святых была построена над скальным выступом, который предсталяет собой первую сотворенную материю. Эта каменная глыба содержит в себе весь мир, так как все было сотворено сразу, а шесть дней Всевышний только доставал одно из другого и расставлял по местам. И сегодня все творения сохраняют свою связь с этой центральной точкой мироздания, так как прошлое не исчезает, а продолжает существовать в духовном мире. Она похожа на мозг человека, о котором можно сказать, что в каком-то смысле он содержит в себе все тело; первозданный камень также можно сравнить и с сердцем, биение которого порождает жизнь. Только здесь, на горе Мория, соприкасаясь с точкой, вбирающей в себя весь мир, духовность, обладающая свойством общности и неделимости, может соединиться со множеством всех творений. Когда Храма нет – все спит: мозг не работает, сердце стучит замедленно и только поддерживает существование мира; камни и деревья становятся немыми, а человек – глухим.
Благодаря служению в Храме небеса становились прозрачными. И свет, разливавшийся за их пределами, пробивался к человеку и пробуждал встречный поток из сердца. Но, когда сыны Израиля сближаются с народами, забывшими об источнике, постоянно дающем силы существования вселенной и каждой крупице мироздания, влияние Храма становится незначительным. Тот, кто позволяет духовной нечистоте проникнуть в свой внутренний мир, становится непрозрачным для света бесконечного единства. Он теряет чувство трепета перед Б-гом, ибо перестает ощущать Его близость, и не может испытывать настоящей любви ни к Нему ни к людям, ибо только через нечто общее для всего сущего соединяются сердца.
Народы мира, давно отказавшиеся от любых попыток найти свою связь с Высшим началом и утратившие искренность отношений друг с другом, подменяют тягу к высокой духовности – как в отношениях с Б-гом, так и с людьми – стремлением к земным удовольствиям, богатству и власти. Сближение с ними приводит к тому, что в еврейскую среду проникает жажда наживы, властолюбие, обман и господство инстинктов над силами разума и души. Даже люди, отличающиеся праведным поведением и сохраняющие высокие качества души, оказываются подверженными процессам, происходящим со всеми: сердца их становятся не столь широко открыты для света, у каждого из них остается способность видеть лишь одну из сторон бытия. Сказал рабби Йоханан: «Сердца тех мудрецов, которые жили давно, похожи на врата входного зала Храма, а сердца тех мудрецов, которые жили недавно, – как вход в сам Храм, а наши сердца – как угольное ушко самой маленькой иголки… (Эрувин, 53а).
«Когда увидел Пресвятой, что люди убегают от осознания истины», променяв ее на сомнительное удовольствие, возникающее в момент удовлетворения дурных желаний, закрыл Он небеса и сыновья Израиля остались без света духовных миров. И хотя они еще не утратили способность ощущать бесконечное единство, для того, чтобы почувствовать его, им нужно было прикладывать усилия заново: каждый раз и в каждом месте. Такое кратковременое ощущение духовности, возникавшее в сердцах, было возможно только из-за сохранившейся памяти о том времени, когда свет небес касался их. А сами сердца, загорающиеся ненадолго и быстро угасающие, были похожи на искры, разлетевшиеся из костра и упавшие догорать на земле. И об этом сказано «…бросил Он истину с небес на землю» (Берешит Раба 8).
Раньше единство всего сотворенного было очевидным, а теперь оно потерялось во множественности и разнообразии земного бытия, среди постоянных изменений, рождения новых форм и умирания старых. И об этом плакал пророк Ирмеягу: «…бросил Ты с небес на землю величие Израиля» (Эйха, 2:1). Во владении истиной – сила, красота и величие Израиля. Но они были утрачены в момент разрушения Храма, где коэны служили, а левиты пели песнь, открывая силой своей души небеса для потоков бесконечного света, к которому сами собой тянулись сердца евреев. Когда сгорел дом Б-га, мудрецы почувствовали изменения, произошедшие в мире, и сказали: «После разрушения Храма, не было дня, который не принес бы с собой проклятья» С тех пор как скрылось единство, распадение, разрыв и разлука вторгаются в каждую жизнь.
Но если сердца найдут в себе силу хотя бы изредка приоткрываться для света бесконечного единства, то окружающий мир станет похож на ночь, освещаемую рассыпанными искрами костра, и в конце концов во всем народе родится новое, более полное, чем раньше, осмысление единства, трепет перед Небесами и радость от приближения к Источнику бытия. И об этом сказал царь Давид: «Истина из земли прорастет» (Тегилим, 85:12).
Когда-нибудь истина найдет настолько сильное выражение в мире, что от нее нельзя уже будет заслониться. «И наполнится земля осознанием Б-га!» (Йешаяу, 11:9). «И будет в тот день Б-г един и имя Его – едино» (Зхарья, 14:9).
Единство Творца – истина. Ворота, ведущие к ней, – в сердце. А ключ – у сынов Израиля.
