«Что у тебя стряслось?! Кто на тебя повлиял?!» — эти и подобные вопросы часто слышат те, кто на каком-то этапе решил коренным образом изменить свою жизнь и обратиться к духовному наследию своего народа.
А почему, собственно говоря, что-то должно стрястись или кто-то должен повлиять? Я лично склонен воспринимать вопросы такого рода как выражение недоверия к моим умственным способностям (дескать, сам бы до такого не додумался).
Что заставляет юношей и девушек из приличных и давно ассимилированных еврейских семей окунуться, как утверждают их друзья и близкие, в «пучину мракобесия»?
Понятно, что одной причины быть не может, вероятнее всего, у каждого есть своя история. Вот своей-то личной историей я и хочу поделиться с вами, наш дорогой читатель. В возрасте 12 лет свойственные каждому ребенку размышления о «бесконечном» внезапно внесли в мир моих понятий слово «Б-г». Наверное, с этого возраста я могу считать себя человеком верующим. Вопрос практической реализации веры стал на повестку дня значительно позже.
Я избавлю вас, дорогой читатель, от нудного описания всех перипетий моих духовных исканий. Остановлюсь на «последней соломинке, переломившей спину верблюда».
Восемнадцати лет отроду я хорошо ли, плохо ли окончил городскую гимназию города Холон и до описываемого момента успел уже побывать в шкуре хиппи, панка и кришнаита. Получив отсрочку от армии, я стал готовиться к сдаче психотеста в университет.
Параллельно работал садовником в муниципальном отделе, занимающимся сохранением и поддержанием надлежащего вида городских садов и парков. Уж если что-то впоследствии и повлияло на мое решение, то это свежий воздух, немного физического труда, единение с природой и масса свободного времени. Все это позволило задуматься о многих вещах, о которых в обычной ситуации времени думать нет, да и не особо хочется.
Для чего я живу? Чем я принципиально отличаюсь от животного? Что ожидает меня в конце моего бренного существования? Такие вот вопросы посещали меня в ту пору. Они постоянно вертелись в моей голове, полностью отравляя спокойное существование. Кроме того, вера, уже давно поселившаяся в душе, требовала выражения.
И вот однажды утром, в субботу, 7 января 1995 года, я проснулся и задал себе следующий вопрос: «Изменится ли что-нибудь в моей жизни или в чьей-нибудь еще, если я сегодня вообще не встану с кровати?» К своему ужасу я понял, что нет — все останется там же и таким же.
В ту памятную субботу я все-таки встал. Встал и пошел в синагогу… Там я повстречал человека, который стал моим учителем и наставником и является таковым до сих пор, — рава Мордехая Нахимовского.
Кроме ответов на свои многочисленные наивные, а иногда и глупые вопросы, я получил от него еще одно, на мой взгляд, самое важное знание — что значит быть евреем. Следует отметить его удивительную способность задавать правильные вопросы в правильное время правильным людям.
Мне «правильный вопрос» был задан во время прохождения воинской службы в Армии обороны Израиля. Вообще надо сказать, что служба в армии — это один из самых сложных этапов в жизни религиозного человека. Тому есть масса причин, и, наверное, главная из них — отсутствие рядом людей, которые могут поддержать тебя в минуту, когда одолевают сомнения и соблазны.
Особенно трудно, если в части, кроме тебя, совсем нет религиозных ребят. Эта проблема коснулась и меня.
В одно из редких в ту пору посещений Рава в ходе разговора «обо всем и ни о чем» он внезапно задал вопрос, давший мне силы «оставаться на плаву», вопрос, который я задаю себе в минуты, когда опускаются руки и хочется послать все к черту:
«Реши для себя: ты еврей или нет?»
