Однажды в Судный день мой отец стоял впереди меня. Я забрался на стул, чтобы получше рассмотреть его сзади. Гораздо легче было запомнить его затылок, нежели лицо. Его затылок всегда одинаков, а лицо все время движется от разговора, и тогда его рот похож на темные ворота или на развевающийся флаг. Глаза-бабочки или глаза, как почтовые марки на конверте лица, уносящем письмо в дальние страны. Или уши - как паруса в море его Бога. Его лицо бывало или совсем красным, или белым, как его волосы. И волны на лбу, на этом маленьком собственном бережке мирового океана. Тогда я разглядел его затылок. Поперек шла глубокая складка. Настоящая расщелина. Хоть я был тогда далек от Земли Израиля, я впервые увидел глубокое, опаленное солнцем вади. Может, мой отец начался в таком вот вади. Потому что дождей не было и зной делался нестерпимым в Земле, где я еще не бывал, в тот Судный день. Его лицо, как я уже сказал, я вижу лишь теперь, на фотокарточке, хранящейся у меня в шкафу. Оно похоже на лицо человека, который начал есть любимое лакомство, но вдруг обнаружил, что вкус не тот, и испытал разочарование. Об этом говорят приспущенные уголки его рта. Об этом говорит складка у носа. Говорят немые птицы печали, притихшие в уголках глаз. Много свидетельств нахожу я в его лице. Не для того, чтобы вынести ему приговор, но для того, чтобы вынести приговор себе. ...

21 Тамуза 5694 года (4.07.1934) умер Хаим-Нахман Бялик, великий еврейский поэт. Бялик родился в 1873 году. Он вырос в ортодоксальной семье, учился в знаменитой Воложинской йешиве. В юности Бялик увлекся идеями движения просвещения и в результате отошел от соблюдения заповедей. Этот отход остался, однако, трагедией всей его жизни. Через много лет в одном из своих писем поэт писал: "Я понимал, что, уходя от Торы, теряю будущий мир, но не понимал тогда, что теряю также и мир настоящий…" В 1921 году Бялик и еще целый ряд еврейских литераторов из так называемого "одесского кружка" в порядке исключения получили от советских властей разрешение на переезд в Землю Израиля. В Палестине поэт поселился в Тель-Авиве и принял активное участие в жизни "нового ишува" – сионистского населения Палестины. Несмотря на отход от соблюдения заповедей, Бялик присоединился к кругу, сформировавшемуся вокруг рава Кука – главного раввина Израиля, который когда-то тоже учился в Воложинской йешиве. ...

    По материалам книги Авраама Эдена (Брана) "О чернильном знамени".     "До тех пор, пока мы не будем чувствовать себя хозяевами всего Негева – от Беер-Шевы до Эйлата – нельзя считать работу завершённой" - так говорил в конце Войны за независимость Давид Бен-Гурион, и другие лидеры молодого государства Израиль соглашались с ним.     И недаром операция в марте 1949 года, увенчавшая ту долгую войну и зафиксировавшая южные границы страны, называлась "Операция "Увда" (дословный перевод с иврита – "факт"). ...

  Книга «Выверить прицел» уникальна для современной литературы, в том числе и для литературы израильской. Своего рода «военный дневник» человека, для которого вера достовернее знания, а мир сакральных текстов не менее реален, чем окружающий пейзаж, она предлагает совершенно иное, непривычное, видение войны и того мира, в котором случаются войны. В этом романе нет границы между внешней реальностью и внутренними, духовными переживаниями; библейские стихи и талмудические предания формируют ткань злободневного повествования, сегодняшние события естественным образом продолжают многотысячелетнюю историю, а суть войны Судного дня раскрывается в средневековых философских трактатах. «Выверить прицел» - произведение «духовного реализма». То сочетание непосредственного чувства и древней мудрости, скептицизма и достоверности духовного опыта, которое определяет духовный мир современного религиозного еврея, получило в этом романе красочное и яркое выражение. Книга выпущена в Москве ( издательство Гешарим - Мосты культуры). ...

   В один благословенный день 5684 года**, я удостоился взойти в Йерушалаим (Иерусалим) и ступить ногами из плоти на Храмовую Гору. Не в моих силах выразить и передать посредством сплетения букв тот особый вкус и тот запах воздуха - ведь с начала творения он таков. И не описать мне всё, что свершилось в каждом из органов моих, и переворот всех сил души моей и фантазии, наполняющей меня, все переживания, которых удостоился я - не описать мне их... В тот час был переполнен я восторгом и возвышенной растерянностью, и обеднел вдруг мой словарь: будто и не было слов в мыслях моих никогда ранее в их настойчивом единении. И по сегодняшний день, спустя почти сорок лет моего противостояния поколению, наполняюсь я восхищением от того моего бессилия выразить увиденное на Горе - источнике мой жизни, и то, чем я дышал в этом месте. Все виды и пейзажи мира принадлежат Всевышнему, и свет Его излучается на них, и нет места, лишенного Его присутствия - так знал я во все дни жизни моей. Но за все дни свои не видел я сияния, подобного тому, что на Храмовом холме. Это сияние того места, которое избрал Творец, дабы сконцентрировать в нём присутствие своё: из всех сияний, наполняющих мир. Но и эти слова не передают и даже не приближаются к смыслу представшего передо мною света. И был я чудо-телом внутри этого Б-жественного чуда. И вдруг наполнили меня ощущения прошлого: сюда, к этому месту шёл я с отцом моим совершить паломничество в праздник и вместе с ним преклонить колени перед Творцом. И вдруг я смог выразить это в словах: Йерушалаим - сердце Вселенной. Не столько Вселенной, принадлежащей Творцу - но как тонкий намек, проходящий через сердце Израиля - народа его... «В начале сотворил Б-г...» - а где находился Творец в момент сотворения Мира? Словно и это сказано: здесь, на Храмовом Холме, высочайшем из холмов, где ход всякой мысли останавливается в разуме. Гора, избранная с того момента Творцом, чтобы стать Ему домом, обернувшаяся вечным жилищем для нас на все времена. И после всех разрушений и катастроф, и даже если Храм не возвышается на ней, и даже когда ни одна еврейская нога не ступает по горе. Свет всех светов, излучаемый в этом месте - это сияние семи дней творения, ещё с первого мига, с того времени, когда Творец созидал отсюда. В этом месте прозвучало: «Да будет Свет!» - и вот он, тот самый Свет, который не гаснет и не уйдет, даже когда мир перестанет существовать. «Ты открылся нам в красе Славы Своей» (адар кводеха), а не «...в облаке Славы Своей» (анан кводеха)... И помню я, как пропала всякая мысль у меня, а не только слова. Оглушительная тишина этого места, будто все часы всех поколений и всех времён остановились в одно мгновение и не шли больше. И была во мне лишь та глубина, что таится в чреве скрипки и органа. ...

...

    115 лет исполнилось со дня рождения Нелли Закс. Она стала писать необычайно поздно, публиковать настоящие стихи начала, когда ей было уже за пятьдесят. Вдохновение пришло к ней в сороковые годы, слава - в шестидесятые.        Когда в 1966 году она получила Нобелевскую премию по литературе, ей было уже 75 лет. "Страшные переживания, которые привели меня как человека на край смерти и сумасшествия, выучили меня писать. Если бы я не умела писать, я не выжила бы" - признавалась Закс.   Нелли была единственным ребенком Вильяма Закса, берлинского изобретателя и промышленника, и Маргариты Картер-Закс. Мечтательная, ушедшая в себя девочка играла с ручной ланью на вилле своего отца. Крайняя впечатлительность гнала ее от людей, она была замкнута. Круг ее чтения составляли немецкие романтики, а также старые мудрецы Индии и Европы - от "Бхагавадгиты" до Франциска Ассизского, Майстера Экхарта и Якоба Бёме. Она увлекалась музыкой и танцами, одно время даже мечтала стать балериной.   В 15 лет Нелли прочитала роман Сельмы Лагерлёф "Сага о Йёсте Берлинге", который произвел на нее такое сильное впечатление, что она написала письмо в Швецию и с писательницей завязалась переписка, которая продолжалась много лет. К 1933 году ее отца уже не было в живых. Нелли Закс осталась с престарелой матерью в нацистской Германии. Они были спасены от гибели благодаря вмешательству Сельмы Лагерлёф, пустившей в ход все свое влияние, а также содействию шведской королевской семьи.   ...

  Амен, семь стен тебя окружат, униженный, святой мой город, И станешь ты усладой глаз веселых, Тех глаз, что ныне на тебя глядят сквозь слез завесу. ...

      Великий еврейский поэт 20 века Ури Цви Гринберг родился в 1896 году в местечке Белый Камень неподалеку от Львова. Его детство и юность прошли во Львове, куда родители привезли его полуторагодовалым ребенком. Происходя из семьи галицийских хасидов, Гринберг с детства знал идиш и иврит. На этих языках в 1912 г. он опубликовал свои первые стихи. В дальнейшем все его творчество связано с ивритом и идишем почти в равной степени, и лишь к концу жизни он полностью перешёл на иврит. ...

  *** В пепле, изрезан, истоптан, ...