Сказано, что когда в 245 г. до н. э. 70 мудрецов закончили перевод Торы на греческий язык, который они выполнили по приказу Птолемея Второго, Йерушалаим на три дня накрыла тьма.
Каждый раз, когда на какой-нибудь лекции я начинаю рассказ об исчезновении света в Йерушалаиме, чувство вины охватывает меня. Мне представляется, что я стою перед экзаменационной комиссией остепененных (обладающих научными степенями) мужей: историками и физиками. Их много, и все они смотрят на меня сожалеюще и укоризненно. "А, – говорят они, – молодой человек, этого не могло быть, так как в тот год не было солнечных затмений".
Но у меня есть ответ: "Дорогие братья по разуму, спешу сообщить Вам, что я не обязан верить в то, что исчезновение света в Йерушалаиме 8, 9 и 10 тевета 245 г до н. э. – реальное событие, и нет у меня острой необходимости искать ему объяснение через затмение солнца". Тьмы на улицах города могло и не быть, и люди могли ходить из дома в дом без свечей. А что же было?
Допустим, мрак в душе: жителям Йерушалаима стало не по себе, тревожно и тоскливо. А может быть, тьма обволокла один из духовных миров и, не изменив ничего в реальном мире, незаметно для всех скрыла от мудрецов тайны Торы. Если хотите, господа ученые, могу выразиться и на вашем современном языке: в результате перевода Торы на греческий язык было повреждено пси-поле еврейского народа, концентрация силовых линий которого находится в районе горы Цион. Так понятней? Не думаю.
Поэтому давайте оставим бесплодные обвинения и изыскания и обратим внимание на самое главное: наши учителя связали перевод Торы на греческий язык с каким-то недостатком, проявившимся в Йерушалаиме в тот момент, когда семьдесят мудрецов закончили свой подневольный труд. Какая связь между Александрией и Святым городом? Никакой. Но есть прямая и непосредственная связь между Торой и нашей душой, а Йерушалаим – это сила нашей духовности. Для того, чтобы у каждого из сыновей Израиля возникло чувство соприкосновения с бесконечным единством даже тогда, когда он занят будничными делами, на горе Мория был воздвигнут Храм. Благодаря служению в нем небеса становились прозрачными, и свет, разливающийся за пределами небес, пробивался к человеку, и даже утративший тягу к бесконечному единству чувствовал, что оно скрывается где-то совсем рядом, за материальными формами природы.
Но влияние Храма становится незначительным, когда сыновья Израиля сближаются с народами, забывшими об источнике, который постоянно дает силы существования вселенной и каждой крупице мироздания. Тот, кто позволяет духовной нечистоте проникнуть в свой внутренний мир, становится непрозрачным для света бесконечного единства. Он теряет чувство трепета перед Б-гом, ибо перестает ощущать Его близость, и не может испытывать настоящей любви ни к Нему, ни к людям.
Народы мира, давно отказавшиеся от любых попыток найти связь с Высшим началом и утратившие искренность отношений друг с другом, подменяют тягу к высокой духовности стремлением к земным удовольствиям, к богатству и власти. Сближение с ними приводит к тому, что в еврейскую среду проникают жажда наживы, властолюбие, обман и господство инстинктов над силами разума и души.
Понимание Торы также зависит от чистоты души человека. Ее восприятие в еврейской среде отличается от восприятия нашего учения в среде народов мира. Тот, кто с самого детства воспитан на страхе перед сверхъестественными силами, скрывающимися за окружающей природой, и никогда не понимал единства Б-га, соприкоснувшись с текстом Торы, поймет ее "в меру своей испорченности". Талмуд говорит, что идолопоклонники, познакомившись с переводом семидесяти мудрецов, не только не приблизились к идее монотеизма, но и стали утверждать, что евреи также не верят в единого Б-га. "Как же, – говорили они, – ведь имя Б-га "Элоким" представляет собой множественное число от "элока" – "сила". Значит, их Б-г не отличается от наших идолов: множество сил они называют одним богом, а мы – богами, вот и вся разница".
Им никогда не понять, что для нас Б-г – это не множество сил, а Тот, Кто скрывается за ними и управляет всем; и им бесполезно указывать им на то, что сказано "сотворил", а не "сотворили". Самым ярким примером извращения Торы, пожалуй, может служить христианство. Язычники, узнав о том, что Б-г один, тут же создали теорию триединства, и на первом соборе (324 г.) рассматривался вопрос о том, является ли человек богом. Для еврея сама постановка вопроса – кощунство. Мы никогда не даем однозначных ответов на вопросы типа "Если люди созданы по образу и подобию, есть ли в них что-то от Б-га?" Наш ответ: "Да, то есть нет".
Спиноза, подвергшийся влиянию христианской культуры, пошел по пути пантеизма: "Б-г – это все, что нас окружает". Он также не смог понять того, что знает любой еврейский ребенок, растущий в еврейской среде: нельзя указать пальцем ни на одно место в мире и сказать "Б-г здесь", и точно так же ни об одной точке пространства нельзя сказать: "Здесь Б-га нет".
А как же быть? В некоторых случаях следует помолчать, потому что знание уходит на невербальный уровень – в область души и тех понятий, которые известны ей одной. Уход Торы в нееврейскую среду причинил много горя еврейскому народу. Не перевод ее на греческий, а раскрытие тем, кто, не будучи способен понять, думает, что способен во всем разобраться без евреев.
Но мгла накрыла Йерушалаим на три дня не только потому, что черная туча несчастий нависла над нами, но и потому, что Всевышний хотел сказать: "Вы что-то утратили, что-то очень важное. Вы утратили особый свет своих душ, связанных с Ционом, который давал вам возможность понимать Тору на самом глубоком уровне, на уровне ее тайного смысла".
Так уж устроен мир: если в одном месте появилось, в другом – исчезло. Тора появилась у народов мира – ее существенная составляющая была забрана у нас.
.jpg)
