774

“Равравин Овадех” – “велики дела твои”

August 14, 2004 Автор: рав Йосеф Менделевич - No Comments

…Холмы и долины лесистых иерусалимских гор. Здесь в годы Войны за независимость проходила известная «бирманская дорога», проложенная по лесным тропам в обход центрального шоссе, обстреливаемого арабской артиллерией. Уже во времена пророков здесь существовала густая цепь сельскохозяйственных еврейских поселений. В наши дни на одном из холмов раскинулся современный поселок Бейт Меир, названный в честь рава Меира Берлина (он же Бар Илан), одного из лидеров религиозного сионизма, сына а-Нацива — всемирно известного руководителя Воложинской йешивы (в начале XX в. находившейся на территории Литвы).

  В Бейт Меир довольно развито сельское хозяйство: птицеводство, овощеводство. Но кроме того работающие там молодые пары в свободное время занимаются изучением Торы. Два месяца назад раввин этого поселения, рав Йоханан Фрид, пригласил меня принять участие в симпозиуме, посвященном теме осмысления еврейского героизма.
   Зная, что в Бейт Меир меня возьмет еще один участник этого семинара по имени Моше, я поджидал его на главной иерусалимской «тремпиаде» у выезда из города, где десятки людей ловили попутки.

  Вот остановилась машина, из нее выглянул водитель. Ба! Так ведь это не просто какой-то Моше, а полковник Моше Агер, начальник штаба охранной дивизии в Иудее. Вот с кем, оказывается, я буду вести этот симпозиум. Я знал, что Моше, мужчина гигантского роста с военной выправкой, оставил несколько лет назад кадровую службу и ныне является начальником штаба в запасе (т.е офицером, который периодически проходит подготовку, чтобы в случае войны сразу занять свою должность). Поскольку война в Иудее и Самарии не прекращается последние 5-6 лет, то он по сути — «штатский» человек в военной форме резервиста. Но у него есть и гражданская специальность — начальник элитарной военно-религиозной школы в районе Хеврона. Дело в том, что полковник Моше Агер успел закончить йешиву и имеет звание раввина.

  Мы ехали к мошаву Бейт Меир по очень интересной дороге. Моше рассказывал о боях, которые велись здесь во времена царя Давида, Хашмонаев и Бар Кохбы. А у лекционного зала нас уже ждал хозяин — рав Йоханан Фрид. Раввинствует он здесь на добровольных началах, а в свободное от этого время руководит отделом религиозного образования в Министерстве просвещения.

  До начала симпозиума оставалось немного времени и Фрид пригласил нас к себе на чашку чая.

 -Ты знаешь, Моше,— обратился рав Фрид к Агеру, — я с утра с нетерпением жду твоего приезда. Дело в том, что я сделал волнующее открытие и, пожалуй, ты, как немногие, можешь понять меня. Ты же знаешь, что среди вижницких хасиов наибольшей любовью пользуется субботняя песня «Я рибон олам».
  — Да, это целая церемония: когда дядя заводит ее, все остальные хасиды поют, как в хоре, — у каждого своя партитура. И так это у нас ведется на протяжения 200 лет.
   Я с недоумением посмотрел на Моше: «Что это за дядя, песню которого подхватывают все хасиды?».

  Дело в том, — сказал рав Фрид, заметив мой недоуменный взгляд, — что наш полковник является прямым потомком главы династии вижницких хасидов, раби Хаима из Косова. Ицхак, его отец, должен был стать главой вижницких хасидов, но отказался: он предпочел быть простым человеком. Ну, а наш Моше еще вполне может стать «адмором».

  Я посмотрел на Моше как бы со стороны, представляя этого рослого полковника в высокой меховой шапке и черном шелковом халате «адмора». Ну, что ж, вполне, вполне.
Ну, а сейчас перейдем к моему открытию, — продолжил рав Фрид. — Ты ведь знаешь, Моше, что мой отец относится к старейшинам вижницких хасидов. Поэтому я воспитан на традициях хасидского фольклора, и уже с детства меня интриговало это необычное отношение хасидов к «Я рибон олам» и особенно необычная мелодия, которая, кажется, берет свое начало из глубины веков. Но ведь известно, что эта песня была написана равом Исраэлем Наджара в XVI в., а вижницкий же хасидизм возник только двести лет назад. Никакой связи не может быть. И вот, — продолжал с торжеством рав Фрид, — несколько дней назад я наткнулся на документ, свидетельствующий, что кантор раби Хаима, основателя вижницкой династии, посетил с какой-то целью Стамбул. И тогда-то я понял: «Вот откуда связь-то! Раби Исраэль из Наджары скончался в 1620г., будучи главным раввином еврейской общины в Газе, но в годы своей молодости он был раввином в Истамбуле. И у меня нет сомнения, — заключил рав Фрид с жаром, — что там, в Турции, сохранилось вокальное наследие великого раввина-песенника, и вижницкий кантор был направлен именно с целью сбора наследия раби Исраэля, насчитывающего более двухсот песен. Вот откуда особый напев вижницких хасидов! Так что мы поем эту песню, в точности сохранив древнюю традицию.

  Усевшись удобнее в кресле, рав Фрид затянул «Я рибон» в его древнем, непередаваемо мелодичном варианте и «глава» вижницких хасидов, полковник Моше Агер, прикрыв мечтательно глаза, вторил ему.

  В этой песне есть слова «равравин овадех вэтакифин» — «велики Твои дела и мощны…» И я подумал: «Ведь дела Б-жествен-ные делаются через еврейский народ. И кто, как не мы, чувствует эту мощь? И поэтому мы должны соответствовать ей: быть сильными и смелыми. И если бы сыновья Всевышнего — сыновья Израиля не были бы таковыми, мелодия главного раввина Газы не лилась бы сегодня, через 400 лет после ее написания, из уст этих двух вижницких хасидов, а также и из наших с вами уст — уст миллионов евреев.

 

Шаббат