Жил в конце 19-го – начале 20-го века в местечке Радин рав Исраэль Меир а-Коэн. Прославился он умением разъяснять сложные понятия еврейского закона – галахи – доступным и понятным языком. Но был один вопрос, который не давал ему покоя: почему некогда дружный и единый еврейский народ начал терять свою цельность и попадать в сети всевозможных "измов"?
В результате размышлений он пришел к выводу: причина в том, что мы недостаточно соблюдаем законы лашон а-ра ("дурного языка"), т.е. нарушаем закон Торы, который четко определяет, что можно, а что нельзя говорить о другом человеке. Следующим его шагом стало подробное, в мельчайших подробностях, описание законов, запрещающих человеку пользоваться своим языком во зло ближнему. Эта "разработка" стала книгой, которую автор назвал "Хафец Хаим". Ибо сказал царь Давид: тот, кто желает продлить свою жизнь ("хафец хаим"), должен, говоря о других, быть осторожен в выражениях. Название книги стало вторым именем ее автора – его также стали называть Хафец Хаим. И ходил рав Исраэль Меир по городам и весям со своей книгой, и учил людей: "Кто хочет жить долго? У меня есть секретное средство". А средство-то простое, давно известное: не наговаривать друг на друга, не разносить сплетни, не завидовать и не распускать слухи.
Люди любят сложные медицинские препараты с длинными латинскими названиями, хотя они и не всегда помогают. А такую вот простую вещь, которую открыла им Тора, принять не смогли. И множилась рознь, неправда и уколы человечьего яда…
У рава Исраэля Меира была йешива, были ученики – носители его учения. Но умер рав, а потом пришла война… Немцы погубили всех. Почти.
В живых остался рав Мордехай Цукерман, который после смерти Хафец Хаима учился у многих мудрецов Литвы и Польши. Война застала его в Каунасе. В один из дней собрали всех евреев в гетто, а потом была "акция" – готовили этап в страшный Девятый форт. Оказался среди этих людей и рав Мордехай… И вдруг, в последний момент, какая-то женщина открыла дверь и втащила его в дом. Ему удалось незаметно скрыться. Начались скитания. За каждым углом зияла бездна. Но ему было суждено жить. К концу войны он сумел перейти польско-литовскую границу и в 1946 г. уже был в Израиле.
 |
| Вид на Гиват Шауль. Фотограф Ш. Левин |
Рав Мордехай знал, что его, последнего ученика Хафец Хаима, сохранило Б-жественное Провидение – для того, чтобы он донес секрет долголетия до живущих с ним рядом людей, граждан возрождающегося еврейского государства. Он поселился в Йерушалаиме, в Гиват Шауль, отдаленном районе города, еще совсем недавно мало застроенном: кое-где двух-трехэтажные дома, за которыми можно было видеть горы, "охраняющие Йерушалаим так же, как Владыка – еврейский народ" (Теилим). Среди невысоких зданий – еще более приземистая синагога, называющаяся "Прушим" ("Отшельники"). Построена она была около ста лет назад и, наверное, своими простыми, незамысловатыми формами напоминала йешиву Хафец Хаима. Рав Мордехай пришел сюда в первый же свой день пребывания в Йерушалаиме. Сел на как будто заранее приготовленное место в уголке – и здесь остался.
Пропал?
Нет. Ведь именно так должна передаваться тайна – молчанием. Хочешь жить, хочешь, чтобы твой народ жил в мире и единстве? Тогда меньше, как можно меньше говори о других. То есть молчи. И так он молчал 57 лет. Конечно же, у него были ученики, в йешиве, в школе, которую все называли "Талмуд Тора"… Родились дети, потом – внуки. Все они хранили секрет Хафец Хаима.
Рав Мордехай был моим соседом. Каждое утро я видел, как он покупает хлеб и молоко для учеников. Высокий старик в черном длинном пальто, накинутом поверх лапсердака. Светлые и чистые глаза мудреца и ребенка, которые видели гибель своего народа…
Я встречал его и на улицах нашего района, но чаще всего – в его углу, в синагоге "Прушим", за старым деревянным стендером с книгой в руках. В те годы, когда старики-пенсионеры играют в домино, не зная, как скоротать жизнь, рав Цукерман был постоянно занят – он нес людям учение великого мудреца.
Недавно ангелы призвали его на небо. Он ушел от нас в субботу, в возрасте почти ста лет. Похороны состоялись сразу же после исхода субботы – ведь в Йерушалаиме, Святом городе, хоронят сразу же после смерти, в тот же день или ту же ночь.
К "Прушим" пришли проводить его в последний путь тысячи людей. В Израиле не нужно быть членом правительства или общественным деятелем, чтобы на похороны собралось множество людей; здесь считается обязанностью каждого приходить на похороны даже малоизвестного человека, тем более – на похороны праведника. Полиция перекрыла движение. Люди стояли у дома, на тротуаре, на мостовой. Известнейшие раввины говорили прощальные слова. Звучал идиш с польским, литовским или венгерским акцентом. Много йешив, много говоров, много путей в Торе… Все обещали сохранить учение, дарующее жизнь.
Кончились речи. Сказали кадиш.
По обычаю Йерушалаима дети не участвуют в похоронах отца. Чтобы чувствовать, что он всегда находится с ними.
Рав Мордехай Цукерман, Хафец Хаим из Гиват Шауль, продолжает жить в нашем сердце и памяти.
