Коль ha олам куло Гешер цар меод В печальные дни между 17-м Таммуза и 9-м Ава "узкий" изначально мост превращается в тропку "бэйн Мецарим" - меж теснин, в которых "Иерусалим был настигнут преследователями". События, происходившие в "стенах" (так называют альпинисты самые рискованные этапы восхождения - гладкие поверхности отвесных скал, уходящих в небо), образовавших это ущелье, определили ход мировой истории на многие века вперёд. Их отдалённые последствия дают о себе знать и сегодня. Поэтому так важно понять и осмыслить, что именно произошло 17-го Таммуза 2448 года, с чего начались все беды Израиля? Почему грех сынов Израиля (дочери устояли перед испытанием), повлекло за собой разрушение Храма, изгнание, рассеяние - всё то, что еврейский мир "расхлёбывает" до сих пор? ...

  Наступает Девятое Ава – самый тяжелый, самый скорбный день в году. День полного поста и траура. День, когда дважды был разрушен Храм...   Пост помогает только в том случае, если человек становится честнее и откровенней перед самим собой, перестает скрывать от самого себя свои недостатки, а честно признается в них. Иными словами, заповедь поста заключается не только в том, чтобы отказаться от еды, но и в том, чтобы задуматься над актуальными ...

Во время трудовых будней человеку постоянно не хватает свободы разума, необходимой для того, чтобы проанализировать течение своей жизни - как на индивидуальном, так и на межличностном уровне, чтобы понять, оправдывают ли себя его цели и чаяния. Дни поста - это наиболее удобный повод для самоанализа и раскаяния. В конце концов, наши посты связаны не с отвлеченными событиями далекого прошлого; мы постимся в ответ на события, происходящие с нами сейчас. Возможно, было бы лучше, если бы мы поступали наоборот - и во время радости, в минуту душевного подъема, на мгновение прекращали веселье, задумывались и задавали себе вопрос: а чему мы, собственно, так радуемся? ...

...

В отличие от тех, кто учился <понемногу, чему-нибудь и как-нибудь>, довольно значительный кворум интенсивно учился в ночь на 6-е Сивана 5765 года в Галицкой синагоге, выполняя задачу <Тикун Лейль Шавуот> - <Исправление в ночь Шавуот>. И учились у нас не чему-нибудь, а искусству понимать и толковать Тору <ше бихтав> и <ше беальпе> - письменную и устную. Мужчины <призывного еврейского возраста> - от 20 до 60-и; недавно женившиеся и отцы семейств; многочисленное <население> Эзрат нашим (женский отдел), - все занимались изучением Торы в обществе и под руководством Элиэзера Шаргородского, прибывшего специально к Шавуот в <Мидрашу> из Иерусалима. <Ночной триптих> состоял из: - рассмотрения всевозможных аспектов праздника Шавуот: сельскохозяйственных, метафизических, <народообразующих>; - обсуждения событий и толкования подтекста <Свитка Рут>; - чтения и осмысления строк, написанных равом А.-И. Куком в 1933 году по поводу праздника Шавуот. Размышления рава Кука касались двух плоскостей восприятия Шавуот - в свете Торы Письменной и Торы Устной. Из Письменной Торы мы узнаём о Шавуот лишь как о сельскохозяйственном празднике. А о том, что это - праздник Дарования Торы - зман матан Торатэну, говорит нам Устная Традиция. Но отделение одного от другого порождает недоразумения. (Вся мощь израильского народа основана на сплаве: Устная - душа, Письменная - тело). Если <впиться> в текст буквально, как это сделала <школа Вельгаузена и иже с нею -<библейская критика> - абсолютизирующая текст, трудно понять его в отрыве от Устной Торы. Тогда появляются версии о компиляции, двух авторах, <редакторе> и прочая чепуха, препятствующая восприятию Торы как книги Жизни. Если же, подобно александрийской школе (Филон) - <воспарить и отрешиться>, воспринимая текст исключительно как символы и аллегории - это ведёт к христианству, искажению смысла и бесконечно отдаляет Дарование от Получения. Оптимальное условие для восприятия: баланс между простым смыслом - пшатом - с одной стороны, и триадой намеков и аллегорических толкований - ремез, драш и сод - с другой. Пшат праздника Шавуот - заселение, освоение и возделывание Земля Израиля. Ремез, Драш и Сод - духовные аспекты конкретных материальных, предметных понятий. Человек, пытающийся отделить одно от другого, не ощущает по настоящему Единства и впадает в дуализм. В устах Элиэзера Шаргородского, вместе с публикой размышляющего над словами великого рава Кука, сложнейшие вещи становились постижимыми. Этот процесс увлёк всех присутствующих. Даже тех, кто незадолго до того, зная едва ли не наизусть <Мегилат Рут>, слегка вздремнул, как Боаз на гумне. И было от чего на душе <стать хорошо>. Праздничный <Маарив> был великолепен. <Миньянов> бы хватило на все киевские синагоги. На трапезе, вместо предполагаемых полусотни человек, было вдвое больше. До полуночи зал был полон. Но и после ноля часов аудитория не опустела. <И тридцать витязей прекрасных:>. <Витязей> была половина, а вторая половина - <прекрасных>, но дам. В перерыв, который предложил устроить Элиэзер Шаргородский, отдохнуть ему не удалось. Только и того, что коллектив перекочевал на второй этаж - <испить чаю>. Но поскольку был к тому же и <духовной жаждою томим>, лектору пришлось дать импровизированный урок о движении <Лицом к лицу>, возникшему по всему Израилю и захватывающему всё более широкие слои населения. Движение, возникшее как ответ на <план размежевания>, стремится к единению народа и борется за взаимопонимание между евреями разного мировоззрения. К образованию того самого <единого целого>, которым был еврейский народ в момент Дарования Торы. Не раз <в ночи сверкали Искры> Пинхаса Полонского, цитируемого блоками, фразами, абзацами. И о том, что все <-измы> есть в Иудаизме. И о народе-миссионере <по- крупному>, и о том, что хохма возможна только в Израиле (<с Галутом Пинхас обошёлся круто:>). К утренней молитве - шахарит - все были по-прежнему бодры. Отсидевшая ночную учебную смену община, ведомая Хазаном, Чтецом и Певцом в одном лице - неутомимым и вдохновенным Яшей Шумяцким - проделала всё, что следует (молились, пели, читали и слушали), - с радостью, трепетом и ощущением праздника в душе. ...

    День Иерусалима празднуется, к сожалению, далеко не всеми евреями. Некоторые считают этот праздник официозным, надуманным, политически ангажированным... Некоторые вообще не знают о его существовании. Честно говоря, подобное равнодушие по отношению к дню освобождения святого города (особенно если это происходит в религиозных кругах) кажется довольно странным.    Заглянув в нашу историю, мы видим в ней трепетное, почти фанатичное отношение к Иерусалиму, которое всегда жило в среде еврейского народа. Например, Рамбам установил для себя и своих детей в качестве праздника тот день, когда ему удалось просто посетить Иерусалим, – настолько великой вехой в жизни казалось ему это событие. Почему же его потомки столь неохотно признают праздничный характер того дня, когда город, с которым связана вся наша национальная история и вся наша культурно-религиозная самоидентификация, вернулся в руки еврейского народа и вновь стал нашим во всех смыслах этого слова? ...

   Три короны есть у народа Израиля – корона Торы, корона священного служения и корона царства, и все эти три короны связаны с Иерусалимом. Иерусалим – столица царей, Иерусалим – центр изучения Торы, Иерусалим – город, где должен стоять Храм. Иерусалим – царская столица Давида и его потомков. Поэтому мудрецы сказали, что тот, кто не упомянул Давида и его царскую династию в благословении «строитель Иерусалима» послетрапезной молитвы – не выполнил свою обязанность и как будто не произнес благословения вообще. В основной еврейской молитве, «Шмонэ-Эсрэ», в благословении, связанном с Иерусалимом, тоже упоминается царство Давида: «И в Иерусалим, город Твой, по милосердию Своему возвратись, и обитай в нем, как обещал Ты, и возроди его в скором времени, в наши дни, навечно; и престол Давида поскорее в нем утверди». Царская власть Давида и его потомков была установлена волей Всевышнего и служит инструментом раскрытия Б-жественной славы в мире. Поэтому сказали мудрецы: «Царь, который разрешил не оказывать ему знаки почета и уважения – продолжают оказывать ему почет». Почему? Ибо слава царя Израиля связана со славой Небес, и не вправе земной царь отменить почет и славу Небес. Мудрец имеет право отказаться от знаков почета – ибо Тора была отдана людям, следовательно, принадлежит ему в полной мере. Однако царская власть не принадлежит еврейскому царю, он правит лишь как посланник Владыки Мира и поэтому не может отречься от своего высокого положения. Это одна из возвышенных задач Иерусалима – быть городом царей и царства дома Давида. ...

Лаг ба-Омер (33-й день отсчета омера), годовщина смерти рабби Шимона бар Йохая, прочно вошел в еврейский календарь, и нет ни одной общины, которая бы не считала его особой датой. В общинах стран рассеяния принято в этот день выезжать за город и устраивать прогулки. Детям покупают игрушечные луки, и они с увлечением стреляют из них. Многие считают, что этот обычай связан с тем, что ивритское слово кешет одновременно означает и "лук", и "радуга", а известно из Талмуда: "Все дни жизни рабби Шимона не появлялась радуга в облаке" (Йерушалми, Брахот, 9:2). Радуга - знак союза. Она как будто напоминает Всевышнему, что Он обещал не приводить больше потоп на землю. Однако в эпоху, когда по земле ходит такой праведник, как рабби Шимон, Всевышнему не нужно напоминаний – один такой человек оправдывает существование всего мира. ...

      Профессор Дашевский напомнил аудитории о том, что путь из Египта к горе Синай, где была дарована Тора, путь от Песаха к Шавуот - это эволюция от физического освобождения к свободе духовной, от ячменного снопа (омера) к хлебам из пшеничной муки, от потребности в пище, насыщающей животное, к пище, утоляющей голод Человека.   Евреи движутся по этому пути, ежедневно совершенствуя определённые человеческие качества. И ведут счёт Омера, каждый день отмечая продвижение в выбранном направлении. Важно осознать, подчеркнул рав Дашевский, что каждый должен считать себе, то есть сам, совершенствуясь и очищаясь в приближении к празднику Шавуот. Такая же персональная ответственность: И пусть отсчитает себе, - встречается ещё в главе, "Мецора", где речь идёт об очищении мужчины и женщины от ритуальной нечистоты.  Эта ответственность и чистота - ритуальная, духовная, нравственная - каждого человека, из которых образуются все, народ - необходима для принятия Торы. В момент дарования Торы еврейский народ был единым, чистым и цельным. Эта вершина понимания мира и взаимопонимания запечатлелась в памяти душ, стоявших у горы Синай, как цель, к которой нужно стремиться. Затем среди евреев снова стали возникать распри по самым разным поводам.   Рав Дашевский привёл пример "галахической Агады" из Талмуда о некоем ученике рабби Акивы, "посрамившем" рабби Тарфона в споре вокруг мишны о "муке урожая нынешнего года". Ему удалось ответить на вопрос, который привёл в замешательство мудреца. "Чему ты радуешься?",- пристыдил его рабби Акива, которому была очевидна дальнейшая судьба ликующего ученика. ...

Когда рабби Йегуда а-Леви в книге «Кузари» объясняет, кто такой Всевышний, он не представляет Его как Творца, создавшего небо и землю. Никто не видел своими глазами акт творения, и ни один человек не перенес на собственной шкуре процесс создания мира. Когда первый человек – Адам – обрел сознание, он обнаружил себя в уже готовом мире. Создание мира может быть основой для веры в Б-га с точки зрения философии – но не для еврейской веры. Б-г народа Израиля – это не какая-то далекая сущность, отделенная и отчужденная. Он – это Тот, с кем мы непосредственно встречались на протяжении всей нашей истории, в дни Авраама, Ицхака и Яакова, в дни Исхода из Египта, Тот, кто направлял наши странствия по пустыне и даровал нам Тору, Тот, кто ввел нас в Землю Израиля и руководил нами там, Тот, кто позволил нам чудесным образом выжить в изгнании – вопреки всему и несмотря ни на что. Поэтому Песах – это праздник веры. В ночь Пасхального Седера каждый отец, сидящий во главе стола, передает грядущим поколениям историю первой встречи евреев как народа с их Небесным Отцом, Твердыней Израиля и его Избавителем – таким, каким мы узнали Его во время Исхода из Египта. Но даже история Исхода, при всей ее колоссальности, при всей ее подлинности, обладает одним минусом – она все же очень далека от нас во времени. ...