На исходе субботы изгнанники из Гуш-Катифа сделали жителям столицы свой первый подарок, продемонстрировав погромщикам, что их замысел не удался: дух Гуш-Катифа не только не сломлен, но напротив, окреп и возвысился после погрома. На Кикар Сафра – площади перед столичной мэрией, по инициативе Рины и Элиягу Аккерманов, до прошлой недели бывших жителями Неве-Дкалим, состоялись проводы субботы – традиционная церемония "Мелаве малка" ("Проводы царицы").
Минувший шабат, первый после Девятого Ава, был шабат "Нахаму", потому что в этот шабат после недельной главы Торы в синагогах читается глава из Пророка Исайи, начинающаяся словами: "Утешайте, утешайте народа Мой". Покойный Рав Шломо Карлебах, знаменитый "танцующий раввин", да будет благословенна память праведника, каждый год проводил этот шабат в Гуш-Катифе и на исходе шабата устраивал "мелаве малка" в доме Рины и Эли Аккерманов. После смерти "реб Шлойме", как любовно называли его многочисленные ученики и последователи, Эли Аккерман с группой поющих друзей продолжил эту традицию, и ежегодно в этот вечер в его доме в Неве-Дкалим продолжали собираться люди – провожать Царицу-субботу пением молитв под карлебаховские мелодии.
И вот, в первый их бездомный шабат, через два дня после того, как погромщики выбросили их с девятью детьми из дома, Эли и Рина решили не нарушать традицию, а устроить проводы Царицы-субботы с новыми соседями – жителями Иерусалима. Они связались с муниципальными властями и получили в свое распоряжение площадь и усилительные установки на весь вечер исхода субботы – до полуночи.
Рину Аккерман наверняка помнят те, кто ездил в организованные партией "Емин Исраэль" поездки солидарности в Гуш-Катиф на протяжении последних месяцев. Это профессиональная актриса, отказавшаяся от театральной карьеры во имя возврата к еврейской традиции, очаровательная, тоненькая – и бесконечно убежденная в конечной победе Добра.
По окончании шабата я приехала в отель "Шалом" – один из восьми столичных отелей, по которым разбросали сотни семей из Неве-Дкалим – чтобы узнать, что с ними происходит, и какая требуется помощь. В лобби отеля было сущее столпотворение – там было множество хабадников и крайне религиозных евреев всяких других направлений, которые тоже приехали предлагать свою помощь. Более конкретной целью было найти семейство рава Ицхака и Диклы Коэн, которые с их девятью детьми (среди них трехлетние тройняшки) были среди первых вышвырнуты из своего дома.
Я помню их большой и уютный дом – прямо на границе с промзоной Неве-Дкалим, отделявшей поселок Неве-Дкалим от Хан-Юнеса, по каковой причине по их дому постоянно били почти прямой наводкой: то "Касамами", то минометными снарядами, то из стрелкового оружия. Когда Мирьям Фрайман привела меня к ним в гости – в тот самый шабат, когда за одну ночь по поселениям Гуш-Катифа было выпущено свыше 100 снарядов и ракет – Дикла показывала мне многочисленные отметины от выстрелов: внутри и снаружи дома, в саду, на воротах, на деревьях, на электрическом столбе. Объяснив, что каждый обстрел сопровождался чудом, потому что ни разу никто не был даже ранен, она в заключение сказала: "Я из этого дома живой не уйду, они меня отсюда вынесут". А в минувшую среду в прямой трансляции из Неве-Дкалим я увидела, как плачущая Дикла первой из всей семьи вышла из своего дома, позвав с собой детей. Она поняла, что против взвода погромщиков им не выстоять, а значит, единственное, что в ее власти, это по возможности сократить эту муку для детей. Последним вытащили из дома ее старшего сына-солдата, который умолял погромщиков: "Убейте меня!".
Диклу я так и не нашла, потому что часть людей уже расселась по ожидавшим автобусам: в громкоговорители объявляли, что все жители Неве-Дкалим едут на площадь Сафра на какой-то "кинус" (собрание). Вернувшись в свою машину, я отправилась вслед за автобусами. Однако в центре города я их потеряла: как обычно в подобных случаях, полиция перекрыла полгорода, чтобы по возможности затруднить людям проезд по и без того перекопанным улицам (в столице уже который год раскапывают и закапывают центр города, угрожая вот-вот провести трамвай). Поэтому пришлось покататься вокруг по перекопанной местности в поисках разрешенного для частного транспорта подъезда к муниципальной площади.
Подъехав со значительной задержкой к площади и опасаясь, что не найду, куда всех увели на непонятное "собрание", еще на дальних подступах я услышала знакомую карлебаховскую мелодию и успокоилась, поняв, что собрание происходит прямо на площади. Как раз когда я вышла на площадь, к микрофону подошел рав Игаль Каменецкий – всеми любимый и уважаемый раввин поселения Неве-Дкалим, чья дочь должна была выйти замуж в минувший четверг, и свадьба была назначена в синагоге Неве-Дкалим. Как известно, по еврейской традиции, свадьба не откладывается ни по какой причине – создание еврейской семьи является делом первостепенной важности. Однако шароновские погромщики сумели и на эту традицию наплевать – если можно выбрасывать братьев из домов, то велика ли беда сорвать свадьбу?!
Рав Каменецкий обратился к молодежи Гуш-Катифа – и, оглядев площадь, я поняла, что вся она забита молодежью, той самой, что в последние дни держала осаду в своих домах и синагогах, той самой, что шароновские солдаты силой выволакивали из домов. Те лица, которые мы видели на телеэкранах в последние дни страшной минувшей недели заплаканными, искаженными болью и невыносимым страданием, сейчас светились неземным светом. Рав Каменецкий заговорил, и уже первая фраза прозвучала неожиданно: "Мы проиграли это бой, но в войне в целом мы победили". Я оглянулась, чтобы увидеть реакцию слушателей: на лицах не было несогласия, наоборот, было видно, что раввин выражает их чувства. Авторы депортации полагали, изгнав нас из домов, сломить наш дух, сказал р. Каменецкий, но вот тут-то они просчитались, нам не удалось отстоять свои поселения, но наш дух это только укрепило; мы не знаем, каковы планы Всевышнего, но мы знаем, что Он с нами. "Я как будто присутствую при жертвоприношении Ицхака", сказал р. Игаль, "когда Праотец Авраам занес нож, в то же время зная, что Всевышний дал ему столько обещаний для этого сына, значит Он не хочет его смерти. Мы пока не знаем, чего хочет Он от нас, но мы знаем, что Он не допустит смерти отрока. Мы столько сил и любви вложили в эту землю, что думали, что это сможет предотвратить изгнание. Это не удалось, и это очень больно. Однако те, кто думал, что изгнание подорвет нашу веру и любовь к Всевышнему, ошиблись: мы понесем нашу веру и любовь нашим братьям по всему Израилю". Аплодисменты показали, что гуш-катифовцы в целом придерживаются того же мнения.
После этого к микрофону вернулся Эли Аккерман и, рассказав о традиции, заложенной равом Карлебахом, вместе с группой друзей снова запел карлебаховские мелодии. Мгновенно образовалось два круга – женский и мужской, которые начали двоиться и троиться, и вскоре половина площади танцевала так, что со стороны можно было подумать, будто здесь в разгаре свадьба. К танцующим присоединялись все новые люди, среди них мелькали знакомые лица из Гуш-Катифа, и не было на них и следа вчерашних страданий, а была одухотворенность и какой-то неземной свет. Мне вспомнились слова Александра Казарновского о жителях Нецарима – "люди с глазами небожителей". Вот именно такие глаза я видела в этот вечер – глаза людей, знающих, Кто их Отец, и потому не боящихся никого.
А вокруг стояли земные люди, хорошие люди, убитые горем после того позора, свидетелями и молчаливыми соучастниками которого они стали в последние дни, когда избранный ими премьер-министр послал состоящую из их сыновей армию против этих вот небожителей. Они стояли и плакали, и вскоре можно было без труда отличить, кто из присутствовавших был изгнанником из Гуш-Катифа, а кто – местным сочувствующим. Я специально подходила ко многим из тех, кто не танцевал, и спрашивала, кто они и почему не танцуют. Ответ был почти неизменно один и тот же: какие же танцы – мы же пришли утешить скорбящих, тех, у кого горе. Никто не думал в тот момент, что оплакивает, по сути, себя, свое безверие, свою слабость, стыд за то, что не встал против зла, несправедливости и подлости изгнания, свой проигранный бой со злом. Люди Гуш-Катифа этот бой выиграли – моральная победа осталась за ними, и поэтому они танцевали, празднуя победу.
Как сказала Рина Аккерман, когда уничтожают физическое тело, высвобождается дух. Преступные властители Израиля уничтожили, сейчас еще продолжают добивать физический Гуш-Катиф, но уже сейчас видно, что высвободившийся из оков материального высокий дух Гуш-Катифа начинает оказывать благотворное влияние на погрязших в материальном и трепещущих перед грядущими испытаниями израильтян. Если пользоваться терминологией Переса, евреи демонстрируют израильтянам силу духа. И происходит это в тот самый момент, когда израильтяне ожидали увидеть раздавленных горем, размазанных по стенке собратьев.
Секретарь Неве-Дкалим Лиор Кальфа воспользовался возможностью, чтобы сообщить собравшимся вместе изгнанникам Гуш-Катифа необходимые сведения вполне земного характера. Из его речи стало ясно, что басиевская контора по размежеванию разослала по всем отелям, где живут изгнанники, своих представителей и пытается заполучить подписи людей под какими-то анкетами – с целью заставить их отказаться от требования совместного поселения где-то в качестве компактной общины. "Не сотрудничайте с этими обманщиками и ничего не подписывайте", сказал Л. Кальфа. "Адвокат Фукс и другие адвокаты из Юридического форума против размежевания ведут переговоры от имени всех нас как общины. Когда они добьются приемлемого для всех результата, тогда и будем подписывать".
А пока что приходится улаживать множество проблем тех семей, для которых не найдено даже временное решение жилищной проблемы. Впереди поиски работы для многих сотен вновь образовавшихся безработных. Неизвестно, где пойдут 1 сентября в школу сотни танцевавших сегодня на площади старшеклассников, где детские садики для сотен малышей, которые спят сегодня вповалку в гостиничных комнатах. Правительству не до них – у него на очереди еще не одно подлежащее уничтожению поселение.
Лиор Кальфа объявил, что ровно в полночь – прямо как в сказке про Золушку – свет на площади погаснет, и микрофоны будут отключены. Именно это и произошло через несколько минут. Но, хотя и было объявлено, что отсюда взрослых везут в отели, а молодежь – в ешиву "Нетив Меир" для продолжения вечера, танцы продолжались, теперь уже под собственное пение. А чуть позже многие круги танцующих стали постепенно превращаться в два больших круга – мужской и женский – которые все разрастались и разрастались, включая и тех, кто не танцевал, а плакал, и все вместе, обнявшись за плечи, раскачивались в такт мелодии, постепенно возвращаясь на землю.
На пути домой я включила радио. По сугубо левой "Решет-бет" шла передача о харедим, для харедим и с участием харедим. Обсуждалось, конечно, размежевание. Представители сефардов, последователей рава Овадии Йосефа, и хабадники с гордостью говорили о своем участии в борьбе с подлым планом, а карлинские и некоторые другие хасиды – о том, как они приняли изгнанников в Иерусалиме и других городах, пригласив их в свои дома на шабат и завалив отели игрушками и сладостями. Как сказал один из участников, "когда карлинские хасиды молились у Стены плача за провал размежевания, я думал, что Стена обвалится, так они молились". Все согласились на том, что идеологические разногласия с "вязаными кипами" остаются в силе, но когда братья в беде, споры можно на время отложить ради помощи братьям. "Все мы плачем вместе над их горем". Может быть, "из горького выйдет сладкое"?
© 7 Канал
