Международное положение Миф: "Без ООН не было бы создано государство Израиль". ...

С д-ром Арье Моргенштерном беседует Шмуэль Лерман Иерусалим 19-го века. Читателю, который перелистывает случайные книги и альбомы, Иерусалим тех времен представляется через призму зарисовок углем, изображающих стены Старого города, или фотографий, на которых видны убогие евреи, пробирающиеся по темным обшарпанным переулкам. Все это навевает мысли о загнивающем обществе, живущем за счет денег "халуки"[1]. Это впечатление не меняется и тогда, когда мы читаем о попытках выбраться из тесноты Старого города и основать новые жилые районы вне его стен. Сионизм? Он начался с Герцля или, на худой конец, с Ховевей Цион. Менахем-Мендл из Шклова? Йеошуа Ривлин? Йоэль-Моше Саломон? Погодите-погодите, Саломон? А, это тот самый, из песни про Петах-Тикву? Какое он имеет отношение к сионизму? ...

Активное и целенаправленное насильственное крещение евреев, на первых порах проводившееся главным образом монахами, началось вскоре после Первого Никейского собора (325 г. н.э.), на котором христианство фактически было объявлено господствующей религией Римской империи. Первый исторически зафиксированный случай насильственного крещения произошел в 418 г. на острове Менорка, где толпа во главе с местным епископом, угрожая евреям смертью, потребовала от них принять христианство; 540 евреев отступились от иудаизма, но многие другие предпочли смерть измене вере. Завоевание большей части Западной Европы готами-арианами, терпимо относившимися к евреям, на некоторое время остановило акты насильственного крещения (с середины 5 в.). Воздерживались от него и правители Византии (известно лишь крещение евреев города Бориона в Северной Африке по приказу императора Юстиниана I в наказание за поддержку ими в вандалов в войне с византийцами в первой половине 5 в.). ...

В конце недельной главы Ницавим наш учитель Моше провозглашает от имени Всевышнего такие слова: "Ибо заповедь эта, которую я заповедую тебе ныне, - не отдалена она от тебя и не далека она. Не на небе она, чтобы сказать: "Кто взошел бы для нас на небо и достал бы ее нам, и дал бы нам услышать ее, и мы исполнили бы ее?"; и не за морем она, чтобы сказать: "кто сходил бы для нас за море и достал бы ее нам, и дал бы нам услышать ее, и мы исполняли бы ее?" А весьма близко к тебе слово это: в устах твоих оно и в сердце твоем, чтобы исполнять его" (Дварим 30:11-14). Нашим мудрецам в связи с этими стихами не давали покоя следующие вопросы: 1) О какой именно заповеди говорит здесь Тора? 2) Почему упоминается, что она не на небе и не за морями? 3) Каково в этом контексте значение утверждения, что она "близка"? ...

Представьте себе, что Вы заболели и узнаёте, что ваш доктор в отпуске. Как Вы поступите? Спросите у своего мобильного телефона, какое лекарство принимать? Вопрос, который неоднократно задаётся при изучении нашей недельной главы - как еврейский народ спустя всего несколько недель после Божественного откровения мог так легко потребовать себе идола, который повёл бы их дальше? Рабби Моше бен Нахман (Нахманид) приводит в своем комментарии (Шмот 32:1) один из самых известных ответов на этот вопрос. Он говорит, что народ искал не альтернативу Всевышнему, а альтернативу Моше как лидеру народа и посреднику между Всевышним и народом. Он отмечает, что еврейский народ требовал кого-нибудь или что-нибудь, что могло бы "идти среди них", а не божество, альтернативное единому Богу. Однако в подобном объяснении кроется проблема. Если народ хотел найти замену Моше, они должны были искать замену среди людей. Если духовное состояние народа  ухудшилось до такой степени, что они не желали видеть своим лидером Аарона, то они могли бы выбрать Кораха или Датана, которые с удовольствием предложили бы свои услуги. Но как могли верящие во Всевышнего люди подумать, что кусок металла может заменить человека?! (Следует заметить, что заменить Б-га идолом проще, чем человека, так как люди в среднем достаточно туманно представляют себе, что же на самом деле представляет из себя Всевышний). Ключ к пониманию подхода Рамбана мы можем найти в предыдущих недельных главах. Моше, будучи, вероятно, самым святым человеком в мировой истории, продолжал при этом оставаться обычным человеком, хотя его поступки говорили о том, что он находится на значительно более высоком уровне, чем другие. Но для некоторых из поколения Исхода после рассечения моря и дарования Торы Моше перестал быть обыкновенным человеком. Они видели в нём посланника Небес, божественное чудо. В отсутствие Моше любые поиски замены для него казались этим людям немыслимой, даже еретической идеей. Его можно было заменить только другим чудом, посредником между Б-гом и человеком, выходящим за рамки законов природы. В их памяти всплыли картины служения идолам, от которого они в принципе отказались, но под влиянием которого до сих пор находились. Они решили, что, несмотря на то, что идолы не могут заменить Бога, они могут совершать чудеса, которые не может совершать простой человек, даже руководствуясь словом Всевышнего и истинной верой. Граница между этой сомнительной идеей и настоящим идолопоклонством была быстро стерта, и спустя короткое время некоторые начали поклоняться золотому тельцу как божеству. ...

Рабби Моше бен Нахман (аббревиатура - РаМбаН) родился в Жироне, в Испании, в 1194 году. Он был одним из величайших комментаторов Торы всех времен, крупным талмудистом, лидером еврейской общины. Как и некоторые другие великие еврейские мудрецы, Рамбан зарабатывал на жизнь медициной: он работал врачом при дворе короля Испании. В пожилом возрасте, после победы на диспуте о религиях (где его главным оппонентом был еврей-выкрест – «отец Пабло Кристиани»), устроенном при королевском дворе в 1263 году, он был вынужден бежать из Испании в Землю Израиля, где продолжал общественную деятельность - помогал реорганизовать еврейскую общину Иерусалима, разрушенного крестоносцами. Рамбан известен также под именем Нахманид, по имени своего отца - Нахмана (на древнегреческом Нахманид - сын Нахмана).   Рамбан имел большие познания во всех областях Торы. Свою первую книгу он написал в возрасте 15 лет. Его работы охватывают все области еврейской мудрости – толкования Торы и Талмуда, галахические постановления и респонсы, а также сочинения по еврейской мистике и философии. ...

Недельная глава «Ваэра», которую мы читаем на этой неделе, начинается с одного из наиболее известных и наиболее вдохновляющих эпизодов, со слов, способных вызвать наивысший духовный подъём и в то же время известных любому ученику еврейской школы. В этой фразе говорится о четырёх элементах геулы (освобождения): вэhоцэти - выведу, вэhицалти (избавлю) , вэгаалти (спасу), «вэлакахти» (и возьму). Представьте себе, с каким восторгом сыны Израиля должны были принять эти слова в тот тяжелый исторический момент! Однако вместо этого Тора говорит нам, что они не услышали эти слова "по малодушию и из-за тяжкой работы" (там же, 9). Почему же малодушие мешает слушать слова Моше? Рамбан, комментируя это место, объясняет, что еврейский народ услышал и поверил вести о своём освобождении. Недостаток был в том, что эта новость не смогла изменить дух еврейского народа. Рамбан сравнивает "малодушие" со страданием: представим себе больного человека, которого лечат, и это лечение ему поможет, но он не может терпеть ту боль, которую он испытывает сейчас, сию минуту. Мысли о светлом будущем сталкиваются с подавленным состоянием в настоящее время. "Тяжёлая работа, - объясняет он, - не позволяет человеку "слышать и думать о чем-либо другом". Какова разница между двумя элементами, которые препятствуют человеку утешаться прогнозом светлого будущего? Первая реакция человека лежит в области эмоций. Иногда человек просто не в духе и не хочет, чтобы его утешали. Иногда человек не может избавиться от тоски в мгновение ока, даже услышав самые лучшие новости. понятно из-за чего находится не в настроении. Он не может только лишь "проглатывать" свои мучения. Существует, однако, и второй элемент восприятия – размышление. Если у человека есть время подумать о будущих перспективах, в конце концов оптимистический голос разума может повлиять на его настроение. В данном случае у сынов Израиля просто не было возможности неспеша, обстоятельно поразмыслить над услышанным обещанием.  Возникает, тем не менее, вопрос: если еврейский народ в принципе не мог при данных обстоятельствах оценить то, что ему говорят, - зачем тогда вообще ему об этом говорить?! На этот вопрос можно дать множество ответов, но давайте сосредоточимся на том, который касается нас напрямую. Обещание светлого будущего предназначалось не только для тех, кто жил в те времена, но и для всех последующих поколений – чтобы читать, пересказывать, лелеять надежду. Когда наш народ пребывал в самых тяжёлых, безнадежных ситуациях, мы всегда напоминали себе, что избавление может быть на пороге. В минуты, когда первое побуждение нашего сердца – загасить огонек надежды из-за глубины отчаяния, Тора напоминает нам: были и другие времена, когда еврейскому народу было тяжело надеяться, но спасение всё же наступило. Заимствуя сравнение у Рамбана, это подобно ситуации, когда крепкий человек, выживший после тяжёлой болезни, проведывает целую палату больных, страдающих тем же недугом и считающих себя безнадежными. Такой визит может утешить намного сильнее, чем прогнозы доктора о «благоприятном исходе».  Эта идея очень полезна в наши времена, когда мы чувствуем острую боль из-за того, что полное избавление всё еще не наступило, хотя процесс избавления уже начал разворачиваться. Не только в общенациональной сфере, но и в личной – ведь многие из нас испытывают сейчас легко объяснимый страх, разочарование, физическую и духовную боль. Необходимо подождать, пока положительные события, подобные описанным в следующих недельных главах, поднимут нам настроение. ...

С этой недельной главы - Лех Леха - начинается часть Торы, повествующая о деяниях наших праотцов. Вновь начиная исследовать эти главы, стараясь учиться у этих древних образцов для подражания, мы обязаны вспомнить правило, на котором должна быть основана наша учеба: "Всевышний дал Аврааму знак, что все, что случилось с ним, случится также и с его потомством" (Мидраш Танхума, Лех Леха 9). В своём комментарии к нашей недельной главе рабби Моше бен Нахман (РаМБаН) подробно останавливается на этом моменте. Он говорит, что Тора так подробно говорит о странствиях и событиях из жизни Праотцов, так как они служат предзнаменованием важных событий будущего. Кроме того, говорит он, их действия доказывали: то, что Всевышний предопределил в будущем для еврейского народа, произойдет и реализуется при любых обстоятельствах.  Комментарий «Сфат Эмет» обращает наше внимание на еще один элемент связи между деяниями праотцов и действиями потомков, который обязательно следует учитывать. Он пишет, что приказ Всевышнего, данный Аврааму – уйти из того места, где он жил, – является прототипом для аналогичных действий в дальнейшей истории еврейского народа. Когда еврейский народ совершил Исход и покинул Египет, уйдя в бесплодную пустыню, он продемонстрировал силу воли, подобную силе воля Авраама. Более того: все последующие поколения евреев раз в году оставляют на неделю свои постоянные дома ради того, чтобы жить во временном жилище – сукке, в память о шалашах, построенных поколением Исхода в пустыне (такого мнение рабби Акивы в Талмуде). Это делается, - говорит «Сфат Эмет», - именно после возрождения и очищения в Йом Кипур, который наполняет всех евреев стремлением следовать за Всевышним, куда бы он нас ни повел.  Это объяснение дает нам более широкое понимание, нежели комментарий Рамбана, сказавшего, что деяния отцов - знак для детей. «Сфат Эмет» утверждает, что поколения сыновей могут буквально заново пережить то, что было заповедано Праотцам и что они исполнили в прошлом, - исполняя заповеди настоящего. Подобно тому, как Авраам отказался от чувства стабильности, отправившись по зову Творца на новое, неведомое место, - точно так же поступает сегодня каждый еврей, который покидает свой постоянный дом и переходит жить в сукку. «Сфат Эмет» приводит стих из книги пророка Йермияhу, в котором говорится, что Всевышний помнит "милосердие вашей юности" - когда еврейский народ, не задумываясь, ушел в пустыню во времена Моше, навстречу опасности. «Хэсед» (милосердие) – это, вероятно, намек на Авраама, столп милосердия. "Юность" также может относиться к нему – ведь именно он стоял у истоков зарождения нашей нации.  Мидраш Танхума (Лех Леха 1:1) объясняет стих, дающий легитимацию и оправдание временной оставновке Авраама в Харане. Человек не может принять Божественное царство, находясь в движении – он обязан сказать фразу «Шма, Исраэль...» («Слушай, Израиль, Господь - Б-г наш, Господь един»), стоя на месте. После этого, исполняя заповедь чтения отрывка «Шма», человек произносит слова «барух шем квод малхуто леолам ваэд» - «благословенно имя славы царства Его навеки веков» - также стоя на месте. Однако следующие слова («И возлюби Г-спода, Б-га твоего, всем сердцем твоим и т.д.») можно произносить, продолжая путь, на ходу. «Сфат Эмет» говорит, что первая фраза «Шма, Исраэль...» и слова "благословенно имя..." соответстуют праздникам Рош а-Шана и Йом Кипур. А следующие слова, «И возлюби...» говорят о той любви, которую мы демонстрируем нашему Создателю в Суккот. В Суккот можно выйти в мир, подобно Аврааму, и повести за собой других, научив их благодарить Всевышнего. В награду за то, что наш народ демонстрирует всему миру красоту служения Всевышнему, каждый еврей удостаивается, подобно Аврааму, "той Земли, которую я укажу тебе". ...

    Вот те слова «Вот те слова, которые Моше говорил Израилю» (Дварим 1:1). Разговору Моше с еврейским народом посвящена вся книга Дварим. Существует кардинальное различие между Моше в этой главе и тем Моше, которого Б-г посылал говорить с фараоном. Тогда Моше говорил: "Я не человек слов... Я косноязычен и не могу найти правильный язык" (Шемот 4:10). Как же Моше превратился из того, кто сказал: "Я не человек слов," в того, о ком Тора говорит: ”Вот те слова, которые Моше говорил...”? Мидраш отвечает на этот вопрос с помощью аналогии. Человек ходил по улице, продавая краску. "Продаётся краска! Продаётся краска!" - кричал он. Когда царь услышал его крик, он отозвал его в сторону и спросил: "Что ты продаёшь?" "Ничего", - ответил человек. "Но я же слышал, как ты кричал: "Продаётся краска! Продаётся краска!" Почему же ты теперь говоришь, что ничего не продаешь?", - спросил удивленный царь. Ответил ему человек: "Правда, я продаю краску, но для тебя краска - это ничто". Так же и с Моше. Перед Всевышним, Тем, кто дал человеку уста и способность говорить, Моше «не человек слов», а перед еврейским народом он тот, кто говорит «те самые слова». Когда Моше стоял перед Всевышним, размышляя о том, что его ожидает в будущем, он думал, что ему самому будет тяжело говорить и находить правильный язык. Он сказал: "Я не человек слов". Однако к тому моменту, о котором повествует наша недельная глава, Моше уже взял на себя миссию Всевышнего, того, кто "дал человеку уста." Теперь Моше знает, что он все же "человек слов" - не на основании своих личных качеств, а на основании того, что Б-г дал ему. Поэтому слова, которыми он начинает свое обращение к сынам Израиля, таковы: "Г-сподь, Всесильный наш, говорил нам так на горе Хорев..." (Дварим 1:6).   Слова мира ...

Народы мира и те из наших собратьев, которые отдалились от Торы, предъявляют нам претензии: "Вы захватили земли арабов и поэтому обязаны передать части Святой Земли чужому народу, чтобы он мог создать на отведенном ему пространстве свое государство". Все эти претензии в наш адрес предвидели наши мудрецы две тысячи лет назад. О них говорится в Мидраш Раба, и Раши, цитируя его, начинает свой комментарий к Торе с ответа, который мы должны дать, услышав подобные упреки: "Силу деяний Своих поведал народу Своему, чтобы дать ему удел народов" (Теилим, 111:6). Если скажут народы мира Израилю: "Грабители вы, ибо захватили земли семи народов", то вы ответите им: "Вся земля принадлежит Б-гу. Он сотворил ее и дал тому, кому счел нужным. По Своему желанию дал им и по Своему желанию забрал ее у них и дал нам". ...