Иврит – язык особый. Выражается это и в его необычайной поэтичности. Поэзию от прозы отличает ведь, на самом деле, не рифма и не размер. Отличает более глубокая, чем в обычной речи, связанность слов друг с другом. В иврите же связи бесконечной глубины пронизывают не только поэзию, но всю структуру языка. И пример этому – то, как слова одного корня, например, отражают глубинную связь понятий.   Понятия «песня, поэзия» на иврите выражаются словами двух корней: «земер» и «шир». Причём, разделение между песней (т.е. стихами вместе с мелодией) и чисто поэзией появилось только в последнее время. В основе своей поэтический текст на иврите нельзя представить себе в отрыве от мелодии.   Все 24 книги ТаНаХа (Пятикнижие, книги Пророков, Писания), весь первый свод еврейских законов – Мишна, – всё это, несомненно, поэтические произведения. И во все времена евреи их пели. Каждой книге, каждому смысловому отрывку, соответствует своя мелодия, причём очень гибкая, которая варьируется в зависимости от фонетических особенностей текста. В 7-8 веках н.э. эти мелодии были записаны, и современные издания ТаНаХа по сути своей – песенники: стихи с нотами. До этого мелодии передавались из уст в уста. По-другому эти Книги просто не читали.    В современном же иврите существует разделение на поэзию, которая отражается словами корня «шир», и песенное творчество, которое выражается словами обоих корней. Разделение отражает тот факт, что мы научились писать стихи без музыки и без музыки их произносить. Древние бы нас не поняли. ...

  Саша Алон (1953-1985) безусловно был поэтом. Я не буду расточать его стихам ненужных похвал, только поделюсь своей эгоистической печалью, что разминулся в этой жизни с Сашей Алоном, ибо под гитару и в его живом исполнении — наверняка они звучали и бередили душу. Ибо это та, как мне кажется, разновидность поэзии, что прекрасна в авторских устах (акына, менестреля, трубадура или барда, как говорят сегодня). Но вот образ и дыхание личности — явно ощутимы здесь и подлинны, это большая редкость при сегодняшнем искусстве имитации, несомненный знак одаренности ушедшего поэта.    Но у Саши Алона был и прозаический голос, очерки его — насквозь пронизаны жизнелюбием и высоким духом состоявшейся личности. В такого рода прозе трудно спрятать лицо, автор путевых записок виден весь и опознаваем по мелочам: с кем и как он перекинулся словом, что именно увидел и о чем подумал мельком, каким образом на что среагировал и какие обронил случайные фразы.   Очень тебя прошу, читатель, обратить внимание, как без раздумий влез Саша Алон в драку где-то на Таиланде, защищая случайного приятеля (а в руках у Саши палка, а у нападающего — стальной меч); как и что написал Саша о людях, предавших Израиль; какими глазами, путешествуя по городам и странам, видел он их природные и рукотворные красоты. И на запись его в книге отзывов о музее в Хиросиме обратите, пожалуйста, особое внимание.    Было лет ему совсем немного, когда он погиб, оттого и жизнь его недолго изложить. Он родился в пятьдесят третьем году в Москве, после школы поступил он в институт и мог бы — сейчас нелепо даже написать это слово — стать экономистом. В восемнадцать он уже уехал в Израиль. Довелось мне здесь услышать и прочесть о пробудившемся его национальном самосознании, о сионизме, обуявшем его — не верю в это кисло-сладкое сочинение. Интересно ему было уехать, дух приключений кружил ему голову, тесно ему было и душно — даю ногу на отсечение, что именно таковы были пружины отъезда этого способного мальчишки.  ...

Два года назад из жизни ушел известный поэт Семен Липкин. Он ушел в почтенном возрасте - 92 года, когда, казалось бы, о смерти говорить не страшно, пугает ведь смерть молодых, а в старости она воспринимается как нечто само собой разумеющееся. В апреле в Переделкино, в ту начинающуюся весну, было еще невероятно много снега. Он вышел за калитку своего дома, упал в сугроб и уже не встал. Что можно написать о человеке, который прожил почти что век? Его ветхозаветная внешность совпадала с трагизмом его стихов, которые я по-настоящему смогла читать только в девяностые годы. Между мною и смертью - пустячок, идиома - ...

   Еврейский народ, единственный среди всех языков и наций, объявивший о том, что учеба является главной обязанностью человека. "Каждый из сынов Израиля обязан изучать Тору". Эта обязанность распространяется на бедных и на богатых, на человека с крепким здоровьем и на страдающего от недугов, на молодого и на совсем старого, потерявшего силы. Даже если человек обеднел настолько, что живет на цдаку - милостыню, которую он собирает, обходя дома; даже если человек женат и у него есть дети (а значит, он отвечает не только за себя), – все равно он обязан выделить определенное время для изучения Торы как в дневное, так и в ночное время. Как сказано: "И ты должен размышлять о ней днем и ночью". Но чтобы размышлять о Торе, необходимо научиться понимать жизненные ситуации и уметь сопереживать. ...