Иврит – язык особый. Выражается это и в его необычайной поэтичности. Поэзию от прозы отличает ведь, на самом деле, не рифма и не размер. Отличает более глубокая, чем в обычной речи, связанность слов друг с другом. В иврите же связи бесконечной глубины пронизывают не только поэзию, но всю структуру языка. И пример этому – то, как слова одного корня, например, отражают глубинную связь понятий.
Понятия «песня, поэзия» на иврите выражаются словами двух корней: «земер» и «шир». Причём, разделение между песней (т.е. стихами вместе с мелодией) и чисто поэзией появилось только в последнее время. В основе своей поэтический текст на иврите нельзя представить себе в отрыве от мелодии.
Все 24 книги ТаНаХа (Пятикнижие, книги Пророков, Писания), весь первый свод еврейских законов – Мишна, – всё это, несомненно, поэтические произведения. И во все времена евреи их пели. Каждой книге, каждому смысловому отрывку, соответствует своя мелодия, причём очень гибкая, которая варьируется в зависимости от фонетических особенностей текста. В 7-8 веках н.э. эти мелодии были записаны, и современные издания ТаНаХа по сути своей – песенники: стихи с нотами. До этого мелодии передавались из уст в уста. По-другому эти Книги просто не читали.
В современном же иврите существует разделение на поэзию, которая отражается словами корня «шир», и песенное творчество, которое выражается словами обоих корней. Разделение отражает тот факт, что мы научились писать стихи без музыки и без музыки их произносить. Древние бы нас не поняли.
Но мы же с вами говорим о словах. Корень «земер» («зайн» – «мем» – «реш») ставит перед нами интересные задачи. Две пары глаголов этого корня имеют, на первый взгляд, семантическую связь типа «в огороде бузина, а в Киеве дядька». Ну, посудите сами, какая связь может быть между обрезанием виноградной лозы (приятное дело, не спорю, сам обрезал) и пением?
Один мой ученик, правда, выдвинул рабочую гипотезу: «Ходили они, эти древние евреи, обрезали виноград и так радовались, что аж пели, так и пошло». Гипотеза тут же провалилась, не выдержав шквала критики. И мы пошли другим путём.
Если внимательно присмотреться, то слова, связанные с виноградарством, тоже разделяются на две группы. Первая – это про обрезание лозы: «замар» – обрезать (только лозу); «низмар»- быть обрезанным; «змира»:- обрезка; «мазмера»- секатор для обрезки.
Вторая – про налитые солнцем, тяжелеющие гроздья на причудливо извивающихся гибких ветвях, наполняющих радостью сердце («змура»- ветвь лозы с гроздью; «замир» – время, когда на лозе зреют плоды).
Плоды лозы – это её песня. А поскольку человек – «дерево полевое» (такое сравнение приводится в Торе), то плоды человека – это его песни. Осталась обрезка. Позвольте сельскохозяйственный вопрос. А зачем нужно обрезать лозу? Чтобы все её силы не ушли в рост, чтобы дерево «не жировало». Иначе плодов не будет или будет мало. Что мы получаем в результате обрезки? Ту самую ветвь, которая будет нести плоды. Что и требовалось доказать. Обрезание, в данном случае, не само по себе важно (иначе бы это выражалось словом корня «газар»), а только как формирование ветви, несущей плоды.
Если же мы вернёмся к поэзии, то в основе стихотворчества, как и любого творчества, лежит процесс отбора, отрезания лишнего, точно сформулированный Маяковским:
«Отбрасываю, единого слова ради,
тысячу тонн словесной руды».
Творение с большой буквы, сотворение мира, тоже шло по этому принципу. Если же мы вернёмся к человеку, то для того, чтобы он принёс плоды, т.е. не две с половиной кислых ягодки, а урожай, его тоже нужно, если можно так сказать, вовремя обрезать. И я сейчас имею в виду не брит-милу – самую первую заповедь, данную самому первому еврею. Я имею в виду, что воспитание человека представляет собой не вдалбливание положительных качеств (это дело бесполезное), а лишь отсечение лишнего, ограничение беспорядочного роста ветвей.
Еврейский подход к воспитанию считает несомненно ценной и необходимой внутреннюю энергию развития, которая заложена в человеке. Но, признавая это, мы не закрываем глаза и на её разрушительный потенциал. Потому у неё есть двойное название: просто ЙЕЦЕР – создающая сила, и ЙЕЦЕР А-РА – сила, создающая зло. К силе этой можно подойти по-разному. Раз она ведёт ко злу – можно уничтожить её, усмирить плоть, как это считается правильным в христианстве. Но тогда нет роста, нет развития. Застой, средневековое мракобесие. Полная победа над этой силой не без юмора описывается в трактате Санэдрин: на следующий день после победы над ЙЕЦЕРом куры перестали нестись…
Можно удариться в другую крайность и решить, что силу созидания нужно беречь, холить и лелеять. Зло не зло – лишь бы созидать. Такой подход, известный и в греческой философии, своего максимального воплощения достиг в поструссоистской философии и во всей современной западной цивилизации, на этой философии выросшей. А куда это холёное, лелеянное, безграничное созидание и развитие западную цивилизацию завело, интеллигентный наш читатель и сам знает.
Мировые войны, угроза тотального уничтожения, угроза экологических катастроф, распад семьи, деградация морали – список можно продолжать.
Что же предлагает еврейский подход? На первый взгляд это – золотая середина. На самом деле – парадоксальное соединение противоположностей в единое целое. С одной стороны – признание необходимости ЙЕЦЕР А-РА, с другой – признание необходимости постоянного противостояния с ним, постоянного ограничения. Обрезания.
Воспитание человека – не в навязывании тех или иных положительных качеств, но и не в потакании беспорядочному росту ветвей. Воспитание – в отсечении лишнего, в заботливом формировании кроны. А плоды? Плоды появятся сами собой. Такова природа вещей. Такова и природа слов. Слова и вещи – это ведь на иврите одно слово: ДВАРИМ.
