Обсуждая принципы деления наделов в Земле Израиля и частично приводя список семей, вошедших в Святую Землю, Тора говорит нам: "И среди них не было ни одного из исчисленных Моше и первосвященником Аароном, которые исчислили сыновей Израиля в пустыне Синай, потому что сказал Б-г о них: «Умрут они в пустыне». И не осталось из них никого, кроме Калева, сына Йефунэ, и Йегошуа, сына Нуна» (Бемидбар 26:64-65). Хотя это утверждение и звучит категорично, наши Мудрецы сильно размывают его границы. «Мужчины были исключены, однако женщины вошли в Землю» - пишет Раши. «Постановление Всевышнего о поколении пустыни не распространялось на тех, кому было больше 60 или меньше 20 лет во время греха золотого тельца», - говорит Талмуд (Бава Батра 121б). В том же трактате сказано, что все племя Леви вошло в Землю Израиля, независимо от возраста. Можно понять, почему Всевышний не распространил приговор на тех, кому было меньше 20 лет. В конце концов, в этом возрасте человек не до конца отвечает за свои поступки (см. Раши на стих Берейшит 23:1). Непонятно, однако, почему приговор Всевышнего не коснулся людей старше 60 лет – ведь именно в этом возрасте человек, как правило, занимает важную роль в обществе и к его мнению прислушиваются! Откуда мы знаем, что левиты были исключены из общего числа? Этому есть косвенное свидетельство – сын Аарона, Элазар, упоминается в Книге Йегошуа (следовательно, он вошел в Землю Израиля). Однако помимо этого, Талмуд, комментируя тот стих Торы, в котором говорится, что приговор был вынесен евреям "от 20 лет и выше" (Бемидбар 14:29), делает вывод, что наказаны были лишь те, кого считают начиная с 20 лет; те же, кого считают начиная с 30-ти – не были подвергнуты наказанию. Одно из возможных объяснений этого парадокса – тот факт, что левитов считали начиная с возраста 30 дней, как написано в Торе (Бемидбар 3:15; 26:62). В таком случае, речь идет о 30 днях, а не о 30 годах! Однако РаШбаМ предлагает иное прочтение Талмуда. Согласно его мнению, в данном фрагменте Талмуда речь идет о более позднем подсчёте, когда перед началом служения в переносном Храме были пересчитаны все левиты в возрасте от 30 лет и выше (Бемидбар 4:46). Можно было бы сказать, что это технический способ, с помощью которого Тора указывает нам, что на левитов не распространялось постановление о гибели в пустыне. Однако существует иное возможное объяснение – объяснение, при котором все исключения выстраиваются в правило. ...

   Последняя битва, в которую вступают евреи при жизни Моше, уникальна. Война против Мидьяна - первая битва в еврейской истории, которую Тора называет «битвой возмездия». Если внимательно прочитать фрагмент Торы, говорящий об этой войне, то может показаться, что Моше, давая указания народу, почему-то изменил ту цель, ради которой велел вести эту войну Всевышний. Ведь Творец говорит Моше: «Отомсти мидьянитянам за сыновей Израиля» (Бемидбар 31:2). Моше же призывает евреев «отомстить Мидьяну за Господа» (там же, стих 3). ...

Народы мира и те из наших собратьев, которые отдалились от Торы, предъявляют нам претензии: "Вы захватили земли арабов и поэтому обязаны передать части Святой Земли чужому народу, чтобы он мог создать на отведенном ему пространстве свое государство". Все эти претензии в наш адрес предвидели наши мудрецы две тысячи лет назад. О них говорится в Мидраш Раба, и Раши, цитируя его, начинает свой комментарий к Торе с ответа, который мы должны дать, услышав подобные упреки: "Силу деяний Своих поведал народу Своему, чтобы дать ему удел народов" (Теилим, 111:6). Если скажут народы мира Израилю: "Грабители вы, ибо захватили земли семи народов", то вы ответите им: "Вся земля принадлежит Б-гу. Он сотворил ее и дал тому, кому счел нужным. По Своему желанию дал им и по Своему желанию забрал ее у них и дал нам". ...

    Моше, обращаясь к евреям в Египте, пытался приободрить их и уверить в том, что близится полное освобождение. "И не послушали они Моше из-за "короткого" духа и тяжелой работы" (Шмот, 6:9).    Раши разъясняет, что человек, находящийся в тяжелом положении, не может терпеть. "Короткий дух" - это частое дыхание того, кто утомлен тяжелой работой. Человек, испытывающий боль, также дышит часто и неглубоко. Врачи говорят женщине, рожающей ребенка, что она должна дышать глубоко и редко - но это не всегда получается.   Наше время похоже на момент рождения чего-то нового. И как всякое рождение оно сопряжено с муками, которые не позволяют набраться терпения и заглянуть в будущее. Так же как у современников Моше, ожидавших полного избавления, у нас не хватает сил набраться терпения, не торопиться и глубоко дышать.     Нам следует укреплять веру, следуя совету царя Давида: "Говорить утром о милости Твоей, а ночью о вере". Трудности перед наступлением нового времени похожи на ночь. Чтобы пережить ее, необходима вера. Но еще немного и настанет рассвет, и мы сможем говорить о милости Всевышнего, которая будет явной, как день. "Излей на Цион новый свет, и мы все удостоимся света Твоего" (утренняя молитва). ...

Только Йосефу передал Яаков то, что он выучил в школе Шема и Эвера (Раши), где он когда-то провел четырнадцать лет. Что же это за уникальные знания, которые остались неизвестны остальным братьям? Шем и Эвер разъясняли своим ученикам причины потопа - катастрофы, постигшей человечество, погрязшее в идолопоклонстве, грабеже и разврате. Они постоянно говорили об ответственности праведника за все поколение и приводили в качестве отрицательного примера Ноаха, который не смог посеять семена добра и справедливости в окружавшем его мире и потому в большой степени несет ответственность за гибель поколения. Шем критически относился и к самому себе. Он вспоминал то время, когда жил в городе Шалем и пытался спасти все человечество принесением жертв. Его называли священником Высшего Б-га. Однако, увидев, что люди катятся вниз по наклонной плоскости, оставил все и ушел жить в пещере. Там-то и нашел его Яаков и пробыл у него 14 лет. Именно Шем научил нашего праотца тому, что праведность одного человека может спасти мир.  Этим объясняется и поведение Йосефа и его сны. Он считал себя обязанным рассказывать о недостатках братьев отцу, чтобы тот повлиял на них, а ночные видения, в которых он видел себя стоящим в центре мира, так что даже солнце и звезды склоняются перед ним, должны были объяснить окружающим, что их существование зависит от праведности Йосефа и способности повлиять на все человечество. Ибо если не заставить людей стать на пути добра, мир окажется бессмысленным, а все бессмысленное обречено на исчезновение. Недаром сказано «Праведник - основа мира». Получив власть над Египтом, Йосеф использует свое положение, чтобы привести братьев к раскаянью и осознанию той ошибки, которую они совершили, продав его в рабство. Кроме того, он преобразует весь Египет. Его цель - отделить тех людей, которые способны понять учение, передающееся от Авраама, от основной массы египтян. Он селит их в отдельных городах и велит сделать обрезание. Впоследствии именно их потомки вышли вместе с сыновьями Израиля из Египта.  Яаков ни с кем больше не говорил о том, что от одного человека может зависеть судьба всего мира, так как именно в Йосефе он видел того, кто способен повлиять на все человечество и вернуть его к праведной жизни. Но власть к нему должна была перейти не благодаря физической силе, а исключительно за счет благословения Вс-вышнего. ...

Наш праотец, возвращаясь из долгого изгнания, полагал, что сможет так или иначе примириться с Эсавом, возненавидевшим его из-за благословений Ицхака. Яаков узнает, что Эсав движется ему навстречу и посылает гонцов с богатыми подарками, надеясь задобрить своего брата. Он полагает, что ненависть Эсава проистекает из обычной зависти, не позволяющей человеку смириться с тем, что кто-то преуспел больше, чем он, или из чувства оскорбленного достоинства, не дающего признать преимущества и правоту другого, или из того, что кто-то встал на пути и мешает осуществлению планов. Так же и Ривка считала, что гнев Эсава не будет вечным и когда-нибудь успокоится. Посоветовав Яакову уйти на какое-то время из дома, она сказала: "И поживи с ним с твоим дядей Лаваном какое-то время, пока не успокоится гнев брата твоего". Как правило, время и расстояние помогают забыть обиду. "Какое-то время", о котором говорила Ривка, растянулось на двадцать лет. За все эти долгие годы Эсав ни разу даже не подумал о том, что стоило бы как-то примириться с братом и найти с ним общий язык. Яаков, готовясь к встрече со своим ненавистником, думает о трех путях спасения: откупиться богатыми подарками, вступить в открытую борьбу и бороться за свою жизнь и жизнь своей семьи, погрузиться в молитву, полагаясь на помощь Творца. Он думает не о победе над своим братом и физическом уничтожении его, как силы, противостоящей во всех начинаниях, а о том, как привести конфликт к концу - примириться по-хорошему или заставить осознать, что его не так-то просто одолеть. На первый взгляд, наш праотец достигает своей цели: Эсав, увидев его покорность, с одной стороны, и, с другой стороны, почувствовав силу, говорит: "Отправимся в путь и пойдем, и я буду идти рядом с тобой". Кажется, что в следующих главах Тора должна описать идиллию братской любви, подобную той, о которой говорит Давид в одном из псалмов: "Вот что хорошо и вот что приятно - сидеть братьям всем вместе". Однако события разворачиваются по-другому: Яаков находит самые разные предлоги, чтобы отклонить настойчивые предложения брата идти одной дорогой и отказывается от его услуг: как верной и надежной охраны в пути: "Господин мой знает, - говорит Яаков Эсаву, - что есть у меня дети неокрепшие и скот, предназначенный в жертву всесожжения, и если их погонять даже один день то умрет весь скот. Пусть же господин мой пойдет перед слугой его, а я буду двигаться потихоньку, с той скоростью, с какой движется мое имущество передо мной и дети мои, пока не приду к господину моему в Сеир место проживания Эсава. Мудрецы наши говорят: "Можете просмотреть все книги Танаха и не найдете даже намека на то, что Яаков пришел когда-нибудь к Эсаву в Сеир. Но разве можно предположить, что Яаков, который говорит только правду, обманул своего брата? Когда же тогда он сдержал свое слово и пришел на гору Сеир? Это должно состояться в будущем, как сказано: "И взойдут спасшиеся на гору Цион, чтобы судить гору Сеир (Берешит Раба, 78:14). Т.е. в конце времен, собравшись у горы Цион и обретя силу, потомки Яакова придут к горе Сеир, чтобы положить конец власти, установленной потомками Эсава во всем мире. Но почему же Яаков, стремившийся положить конец конфликту, отказывается от его урегулирования на дружеской основе, предполагающей равноправие, взаимоуважение и даже взаимовыручку. Он предпочитает раздельное существование без всякой гарантии того, что гнев Эсава не вспыхнет вновь и он не попытается силой или хитростью одолеть брата. Объясняется это тем, что между двумя событиями: посыланием подарков Эсаву с целью расположить его к себе и отказом принять его предложение о помощи и защите в дороге - происходит еще одно событие - ночная борьба с ангелом. Кажется, что наутро Яаков почти забывает ночное происшествие, как страшный сон, который оставил неприятное ощущение, но не имеет большого значения.. Но это не так. Ночная схватка с загадочной силой произвела на Яакова глубокое впечатление и полностью изменила его взгляд на действительность. Его ночной противник не кто иной, как ангел Эсава. Столкновение Яакова с ангелом того народа, который должен произойти от его брата, означает, что конфликт между двумя близнецами никогда не носил характера спора об имуществе, не возник из-за оскорбленного достоинства или зависти менее способного к более талантливому. С самого начала непримиримая вражда между ними проистекает исключительно из идеологических противоречий и разного взгляда на мир. Если до этого столкновения Яаков мечтал о мирном существовании и создании "нового Ближнего Востока", то наутро он предпринимает ряд шагов, чтобы успокоить Эсава и показать ему, что ему не следует опасаться своего брата, вернувшегося из долгого изгнания. Но он не делает ничего для установления дружеских отношений. Первое разочарование постигло Яакова, когда он, только еще ступив на Святую землю, тут же отправил посланцев с подарками к брату и велел передать: "Вот я посылаю господину своему, чтобы найти милость в его глазах". Однако посланцы возвращаются и говорят: "Пришли мы к брату твоему, к Эсаву". Раши поясняет: "Ты думал, что он брат твой, а он ведет себя как злодей Эсав и до сих пор хранит ненависть к тебе". В этот момент Яаков еще надеется на восстановление родственных отношений, но с наступлением ночи его охватывает чувство одиночества. Как сказано: "И остался Яаков один". Это ощущение не было навеяно темнотой, а было началом пророчества, позволившего Яакову осознать истинный характер отношений с братом. Далее говорится: "И боролся с ним человек". Этот незнакомец напал на нашего праотца без какой-либо видимой причины, без предъявления претензий и обвинений. Когда же Яаков спросил: "Как зовут тебя?", он ответил: "Я ангел, а не человек" (Хулин, 91б). В этот момент Яаков понял, что все происходящее - это пророчество, ниспосланное с Небес, призванное разъяснить ему, что его спор с братом выходит за пределы конфликта двух людей и примирение невозможно. Народ, который произойдет от Яакова, будет стремиться к служению Б-гу, а потомки Эсава никогда не захотят признать, что есть Высшая сила, управляющая миром, и постоянно будут стремиться к тому, чтобы сбросить власть Небес. Поэтому, когда Эсав говорит: "Отправимся в путь и будем двигаться вместе...", Яаков воспринимает его слова как лозунг "Мир сейчас!", понимая, что примирение, если оно даже и произойдет, будет кратковременным. Во время пасхального седера мы произносим: "В каждом поколении встают против нас, чтобы истребить нас полностью". Это не паранойя вечно преследуемого еврея, а отражение жестокой действительности. В ту ночь Яаков понял, что дорога к миру не будет короткой, Мир наступит только в конце времен, в те дни, о которых говорится: "И поднимутся спасшиеся на гору Цион, чтобы судить гору Эсава, И власть будет принадлежать Б-гу" (Овадья, 1:21). После того, как народ Израиля удостоится своего национального возрождения, он сможет исполнить возложенную на него задачу преобразования всего мира и установления власти Вс-могущего. ...

"И вот потомство Ицхака..." Раши утверждает, что Тора намеренно подчеркивает, что у Ицхака - два сына и его потомком является не только Яаков, но и Эсав. От праведников рождаются не только праведники, но и злодеи. То же самое произошло и в семье отца Ицхака, Авраама. У Авраама родился не только Ицхак, но и Ишмаэль. Этой печальной закономерности положил конец Яаков - все его дети были праведниками и, если и совершали неверные поступки, то глубоко раскаивались в них, а не становились на путь злодейства. Из того, что у Авраама и у Ицхака были дети-злодеи, мы можем выучить одно общее правило: любой процесс развития происходит как отбор и отсеивание, выявление плохого и выбор хорошего. Многие из тех плодов, которые мы берем в руки, покрыты скорлупой или кожей, которую необходимо разбить или очистить для того, чтобы съесть плод. Так и народ Израиля - он появляется на свет в результате длительного очищения от примесей и всего ненужного. Этот процесс начался во время жизни наших праотцев. Он продолжается на протяжении всей истории, и народ Израиля постоянно сталкивается с силами, которые хотят занять его место и выполнять его роль. Чем дальше, тем этот выбор становится все более интенсивным и трудным. Но недалек тот день, когда мы удостоимся увидеть собственными глазами, как "заселится Йе'уда и Йерушалаим на поколения вечные" (Йоэль, 4:20). И мы постоянно произносим слова (из утренней молитвы): "Новый свет на Цион излей" для нас и для всего мира". ...

Всевышний собрал крупицы почвы или, как говорят, «праха земного» со всей земли и создал тело человека. А затем вдохнул в него душу.  Название Хеврон образовано от слова «хибур» – «соединение». Отсюда был взят материал для головы первого человека, а сердце было создано из почвы Храмовой горы.  Итак, духовность впервые проникла в материальный мир через ноздри человека, когда Всевышний вдохнул в Адама душу. Несовместимое – дух и материя – соединились в тот момент, когда забилось сердце и возник человек.  Поскольку ноздри Адама не только наполняли легкие кислородом, но и все его существо – Б-жественным дыханием, оживляющим мир, его голова была важнее сердца и всех других частей тела. Поэтому он и похоронен там, откуда была взята земля для его головы, - в Хевроне. Соединение тела и души, Б-жественного дыхания, оживляющего мир, и воздуха в легких человека… Все это связано с этим географическим местом. Рядом с ним похоронена Хава. ...

  Запрещено не знать  «Первая заповедь повелевает знать, что где-то (место указать невозможно) есть Вс-сильный, как сказано: «Я Б-г Вс-сильный твой…» Так начинает Рамбам свод законов Мишне Тора, вместивший в себя все 613 заповедей. Но тогда возникает следующий вопрос: «А можно ли приказать человеку знать? И если он не может или не хочет знать, что ты будешь с ним делать?»  Заповедь «знать» понимается как запрет отрицать очевидное. И поскольку существование Б-га неоспоримо - отрицать это запрещено. ...

«И взял Корах...» Раши поясняет: «Взял Корах сам себя и поставил с другой стороны, выделился из общины, чтобы вести спор». Похожее использование слова «взял» мы встречаем в книге «Иов» (15:12): «Зачем, чтобы твое сердце взяло тебя, породило в тебе сомнения?» Человека нельзя взять руками по той причине, что самое главное в нем — это разум и свобода выбора. Поэтому «взял» понимается здесь как «уговорил». И действительно, для того, чтобы предъявлять претензии к Моше, нужно было забыть, что только он и Аарон вошли во дворец фараона, что только с ними связаны чудеса, произошедшие в Египте, что только Моше стоял на горе Синай. Каждый может сказать, что он лучше. Критерием проверки является полная готовность пожертвовать собой для народа, и не один раз (проявивший героизм однажды не обязательно может быть героем постоянно). Моше жертвовал собой неоднократно. Кораху, чтобы уговорить себя, надо было забыть об этом. Комментарий «Сфат Эмет», обращая внимание на то, что за словом «взял» не следует пояснения, что именно взял Корах, объясняет: «Неважно, что он взял. Важен сам по себе факт, что он способен взять. Это человек, который берет». Отличие человека духа заключается в способности давать, которая приближает его к Всевышнему, единственное желание Которого — дать благо Своим творениям. В Моше проявилась скромность (т. е. отсутствие желания присвоить что бы то ни было в простом материальном или духовном смысле) с необыкновенной силой. Только он мог провести сорок дней на горе Синай без еды и питья. Только он, умоляя простить народ, мог воскликнуть: «Если нет, то сотри и меня из книги Твоей». Все его усилия направлены только на одно — на раскрытие Присутствия Всевышнего в мире. И не через него, а через еврейский народ в целом. Поэтому неважно, что взял Корах или что он был способен взять из материальных ценностей, славы, почета, ощущения собственного «я», — сама по себе способность брать поставила его несравненно ниже Моше. ...