Рав Авраам Ицхак а-Коэн Кук родился в латвийском городе Граява в 1865 г. В молодости учился в воложинской йешиве. Там его называли илуй – "необычайно способный молодой человек". Помимо традиционных еврейских наук, занимался кабалой и философией, получил общее образование. В 1888 г. он получил должность раввина в городе Жаймеле, а в 1895 г. – в городе Баусака. В 1904 г. – по приглашению общины Яффо – переехал в Эрец Исраэль и занял должность главного раввина города и окрестных поселений. Здесь он сблизился с сионистским движением (в отличие от подавляющего большинства религиозных авторитетов его времени).
Рав Кук никогда не считал правильным нерелигиозный образ жизни и ни в коей мере не оправдывал нарушение заповедей. Он надеялся, что процесс возвращения на родину и обретение национальной независимости сами по себе приведут к духовному подъему, который, в свою очередь, вернет народ к Торе и станет поворотным моментом истории. Иными словами, он видел в происходящих процессах итхалта де геула – "начало полного освобождения" народа, от которого зависит исправление всего мира.
В 1914 г. рав Кук выехал в Европу на съезд новой организации, получившей название "Агудат Исраэль". Он не успел вернуться в Эрец Исраэль до начала Первой мировой войны и какое-то время проживал в Германии и Швейцарии. Затем по просьбе английской еврейской общины занял должность раввина в Лондоне. Там он оставался до 1919 года. По возвращении в Израиль был избран главным раввином Иерусалима. Сразу же с образованием Главного раввината стал стал религиозным лидером всего ашкеназского населения Израиля.
Рав Кук оставался и остался непонятым ортодаксальными кругами как Агудат Исраэль, так и старых общин Израиля, которые не признали Главного раввината и возражали против любого сотрудничества с теми, кто не соблюдает заповедей. Несмотря на свой неоспоримый авторитет в области галахи, он постоянно подвергался резким нападкам, преследованиям и незаслуженным оскорблениям. Однако никогда не реагировал на оскорбительное поведение по отношению к нему и прощал обидчикам.
Рав Кук создал в Иерусалиме йешиву, получившую название Мерказ а-рав. Он планировал превратить ее в мировой центр подготовки религиозных руководителей для следующего поколения. Целью нового учебного заведения было восполнить недостатки, проявившиеся в период интенсивного духовного развития народа.
Рав Кук известен как автор многих трудов галахического и философско-религиозного плана. Лишь небольшая часть из них была напечатана при его жизни. Это огромное письменное наследие обрабатывается и издается до сих пор. Трудно переоценить его влияние на духовное развитие еврейского народа на настоящем этапе истории.
Рав Кук ушел из жизни 3-го Элула 5705 г. (1935 г.). Продолжателем его дела стал его сын рав Цви Йеуда Кук (1890-1983), вставший во главе последователей своего отца.
Вера в человека (комментарий к тексту обращения)
Рав Кук сочетал в себе беспредельную верность иудаизму и понимание проблем современного общества. Основа его учения – вера в особенности души каждого еврея и общей духовной силы народа Израиля. Освобождения этих прекрасных потенциалов от всего чужого и чуждого было бы достаточно для мгновенного преобразования мира и начала нового времени. Но из-за тяжести изгнания сами сыны Израиля стали забывать о духовном сокровище, таящемся в их среде. Труднее всего было убедить народ, лишившийся независимости 2000 лет назад, в том, что путь к свободе лежит не только через переезд в Эрец Исраэль и приобретение земельных участков, но и через возрождение всех государственных и общественных структур.
Убежденность рава Кука в том, что душа сыновей Израиля способна преобразовать мир, раскрыв свои природные силы, опиралась на мнение мудрецов Талмуда: "Вся разница между настоящим временем и будущим – когда придет машиах – это независимость еврейского народа от чужой власти" (Шабат, 63а). Однако для того, чтобы наполнить вселенную светом своей души, сынам Израиля нужна Святая Земля – и в гораздо большей степени, чем дереву – почва, чтобы дать плоды. Она – жизнь, она – Тора, она – пророчество. "Земля Израиля – не внешний аспект. Она – не имущество, которое приобретается для достижения каких-либо конкретных целей. Это нечто самостоятельное, неотделимое от еврейского народа. Она сообщает ему особые положительные качества и неразрывно связана с самим его существованием" (Орот, Исраэль, 1).
Там, где евреи проявляли любовь к Земле Израиля, все их начинания были для рава Кука священны, и поэтому он не отрицал Б-жественного происхождения созидательной и творческой деятельности нерелигиозных кругов, направленной на обретение родины, ее завоевание и придание ей красоты. "Душа всех евреев, не соблюдающих закон, но проявляющих любовь ко всему, что связано с возрождением нации и Земли Израиля, гораздо более совершенна, чем душа евреев, обладающих полной верой, но не испытывающих внутренней тяги делать что-либо на благо построения нации и освоения земли" (Орот, Тхият Исраэль 43). Вера в особенность еврейской души, которая всегда чиста (и лишь внешние обстоятельства могут увести человека от традиции и толкнуть на плохие дела), объясняет неограниченную любовь рава Кука к сыновьям своего народа.
Поставив во главу учения органическую связь народа с Землей Израиля, рав Авраам Ицхак Кук не отошел ни от древней традиции, ни от буквы строгого закона, а лишь напомнил очевидную истину, которая стала забываться в религиозных кругах как раз в тот момент, когда в конце 19 – начале 20 вв. приоткрылись двери возвращения на родину: "Всегда человеку следует жить в Земле Израиля, даже там, где большинство неевреев, и не следует жить за ее пределами, даже если у него есть возможность жить в еврейском окружении" (Рамбам, Илхот мелахим). Мудрецы Торы еще две тысячи лет назад провозгласили: "Всякий, кто живет за пределами Земли Израиля, – у него как будто нету Б-га" (Ктубот, 111б). Но несмотря на это, обретение относительного равноправия евреями в Европе многие восприняли, как перспективу улучшить свое положение, а не как возможность бороться за возрождение нации на своей Земле.
Рав Авраам Ицхак Кук чувствовал особенности природы Израиля и знал, что она не раскрывает свои тайны грубым людям, неспособным к тонкому восприятию действительности: "Сила восприятия на Земле Израиля отличается прозрачностью и ясностью, чистотой и неоскверненностью и способна открыть дорогу для проявления Б-жественной истины. Эта сила может служить для восприятия и осмысления пророчества и его света, для прокладывания пути ясновидению и его свечению. Сила восприятия в землях народов мира подобна мутному источнику света, чье излучение перемешано с темнотой, тенями нечистоты и грязи," – писал Рав Авраам (Орот, Эрец Исраэль, 5).
И в то же время он прекрасно понимали, что Тора требует напряжения всех физических сил, самоотверженности и мужества, чтобы завоевать и освоить Землю. Рав Кук обращался к народу, измученному двухтысячелетним изгнанием, утратившему надежду на обретение свободы и с опаской взиравшему на то, как его лучшие сыновья буквально вгрызаются в землю и гибнут от рук арабов и малярии только потому, что они решили, что пришло время возродить народ на его древней родине.
В речи, с которой Рав Кук обратился к основателям общества Бецалель, прозвучали все основные принципы его учения применительно к творческой деятельности евреев в Израиле. В его словах слышится убежденность, что возрождение народа на Святой Земле должно на самых ранних этапах пробудить стремление к прекрасному и, в частности, возродить изящные искусства, ибо восприятие красоты – одно из Б-жественных свойств еврейской души, дремавших на протяжении долгих лет изгнания. Он не сомневается в том, что вся творческая энергия будет направлена на раскрытие величия Йерушалаима, как источника Б-жественного света, породившего чувство прекрасного в народе, который возвращается в Цион. Как сказано: "Десять мер красоты были отпущены вселенной: девять – Йерушалаиму, а одна -всему остальному миру".
Рав Кук верит, что, в отличие от всех народов, сыны Израиля несут в своей душе отпечаток Высшего образа, раскрывшегося у горы Синай их сердцам (а не глазам): "Берегите же души ваши, так как вы никакого образа не видели, когда говорил вам Б-г у Хорева из среды огня" (Дварим, 4:15). Отсюда и ограничение на создание полного объемного изображения человеческого лица, распространяющееся исключительно на тех, кто принадлежит еврейскому народу. И дело не в том, что какие-то люди могут упасть перед скульптурным изображением на колени или начать молиться ему и автор – пусть невольно- окажется виновным в умножении идолопоклонства в мире. Тайна запрета скульптурного изображения лица заключается в том, что дело рук мастера отражается в его душе и, в какой-то степени, творит его самого. В данном случае -лепя из глины или высекая из камня – еврей создает в своем сердце образ – а там не должно быть ничего искусственного! Только отпечаток незримого образа Тв-рца, оставленный на все поколения звучанием слов "Я Б-г твой…", раздавшихся с горы Синай. Поэтому на нееврея не рапространяется запрет изображать (ради искусства, а не ради идолопоклонства) совершенное человеческое лицо – ведь в его мире не существует незримый Образ.
Нужно учесть, что, проводя черту между евреем и неевреем, рав Кук не предполагает оскорбить последнего. Он представляет себе еврейский народ как передовой отряд, призванный проложить путь к исправлению мира. Любой может присоединиться к избранному воинству (приняв гиюр), но если человек не чувствует в себе сил или видит свое призвание в чем-то другом — это не повод для пренебрежения им. Попросить нееврея до субботы за кусок хлеба разжечь печь в доме, так как зажигание огня запрещено в святой день, было обычным делом и приводило скорее ко взаимопониманию, чем ко вражде между людьми.
Учение рава Кука оказало огромное влияние на все сферы жизни еврейского государства и, по мере того, как удивительные потенциалы еврейского народа находят все более полное выражение на Земле Израиля, оно завоевывает себе все более значимое место. Рав Зеев Мешков.
Уважаемым руководителям общества еврейского искусства "Бецалель", мир Вам
Повсюду в странах рассеяния братьев наших смятение, хаос и тьма. Льется кровь, растоптаны тела, раздроблены черепа, дома и другое имущество разорены грабителями и мародерами. Народ наш лежит как беззащитный ребенок под копытами кабана – и нет спасения. Иссякла надежда на "любящих" друзей, близких – в час свободы, безучастных – в час бедствия.
Но вот сквозь непроглядный мрак, сгустившийся над миром, пробился луч света – это пробуждается Земля Израиля. И хотя медленно, очень медленно – с долгими перерывами в своем поступательном движении к возрождению – она набирает силы. Всякий, кто захочет присмотреться, увидит ростки новой жизни.
Одна из наиболее ярких примет этого не всегда заметного движения – та, достойная уважения, деятельность, за которую взялось ваше общество: возрождение еврейского искусства и красоты в Эрец Исраэль. Отрадно видеть здесь наших талантливых братьев, гениев изящных искусств, занимающих достойное место в самых высоких кругах деятелей универсальной культуры. Ветры небесных высей принесли Вас в Иерусалим, чтобы Вы удостоились украсить незабвенный Святой Город своими произведениями и приложили усилия ради его величия и славы, благополучия и пользы. Это доброе начинание должно обрадовать всех: и молодых, и людей преклонного возраста, и даже тех из наших братьев, кто согбен непосильной тяжестью повседневных забот.
Наш народ можно сравнить с девочкой – любимой дочерью своих родителей, которая после долгой болезни вдруг открыла глаза, ее пальцы зашевелились как бы ища чего-то, и послышался слабый голос: "Мама, мама, дай мне куклу, мою любимую куклу!". Радость и ликование, все счастливы – отец и мать, братья и сестры: "Маленькая Шошана просит куклу. Слава Б-гу, это хороший знак. Болезнь в самом деле оставила ее". Теперь и у доктора есть надежда, что Шошана вырастет и превратится во взрослую девушку. Кукла – это только первая ее просьба, за ней последует множество других. Ее душа и тело будут крепнуть день ото дня, она потребует лекарства и еду, платье, книги, и помощь в ученье, и многое-многое другое. А сейчас у отца и матери слезы счастья на глазах: "Ах, маленькая Шошана просит куклу!". А братья и сестры хлопают в ладоши и пляшут от радости.
Возлюбленный Иерусалим, столица Израиля – ты и есть шошана ("лилия"), растущая в ущельях, драгоценная дочь Циона. Ты была больна тяжелой и продолжительной болезнью, имя которой – изгнание детей из твоих пределов. Многие сыновья утратили твердость духа и потеряли надежду на твое выздоровление. Но вот жизненные силы начинают проникать в изможденное тело, и, едва придя в себя, ты тянешься к красоте, к искусству, к прекрасному.
Возможно, что глядя на Вас, люди практического склада ума скажут, что еще не время, что есть более неотложные проблемы, ожидающие своего решения… Может быть, в чем-то они и правы, но глобально – правда не на их стороне: устремленность к прекрасному, возникшая в среде сыновей Израиля, является признаком пробуждения новой жизни. И потому тяга к художественному творчеству, рожденная духом выздоравливающей дочери Циона, не только не отвлекает от решения насущных проблем, но прибавляет силы и вдохновляет на другие важные дела.
Уважаемые господа и дорогие братья, благодаря вашему начинанию мое сердце наполняется доброй надеждой и это дает мне смелость обратиться к Вам с несколькими словами о творчестве и искусстве, которые выражают позицию раввина. На первый взгляд, представляется, что отношение раввина к изящным искусствам несовместимо с мировоззрением творческой личности. Но это не так – и я надеюсь, что слова эти послужат на благо.
Наш народ издавна относился с любовью к шедеврам изобразительного искусства, но при этом никогда не считал, что творчество может быть полностью свободно от любых ограничений. Мы стремимся защитить свои души от дурного влияния, которое может быть оказано разными явлениями, в том числе и произведениями гениев изобразительного искусства. Мы никогда не станем рабами какого-либо желания, и стремление создавать прекрасные произведения не сможет поработить нас. Признаком порабощенности какой-либо идеей можно было бы считать такое безудержное увлечение, при котором человек не в состоянии ограничить свои действия, направленные на ее развитие и воплощение в жизнь.
Ограничения, которые ставил еврейский народ, никогда не преследовали своей целью уничтожение сути самого явления (творчества), а были призваны служить добрым и возвышенным целям. И потому обозначенные границы допустимого придавали изящество творческой мысли, и делали изысканными и прекрасными сами произведения искусства. Про еврейский народ говорят "словно (девушка) "окаймленная лилиями", "даже если она окаймлена лишь лилиями, (а не шипами и колючками), она не преступит преграды". Народу Израиля достаточно ограды из лилий, одной обозначенной линии, единственной "красной черты", одного ограничивающего штриха, указывающего на существование другой, более высокой, чем свободное творчество идеи, – Высшего единства. "Ибо всякого высокого (ангела) охраняет (чтобы он не вышел за поставленные ему пределы) высший, а высшего – наивысший". Нередко и в других областях многосторонней и многогранной жизни народа ограничения, едва обозначенные и ни коим образом не похожие на грубый окрик, помогали достичь желанной цели, не ущемляя при этом свободу человеческого духа, не заключая ее в железные оковы и не отделяя Китайской стеной от сыновей Израиля. Более того, установление оград нередко становилось выражением внутренней сущности общины Израиля и проявлением ее особых свойств, что отличает ее от не знающего границ и ограничений в претворении своих желаний окружения.
Наш народ формировался на основе учения праотцев в окружении людей, чьи представления о мире и этические нормы были развиты меньше, чем у младенца. Язычество, со всеми его пороками, простерло обагренные кровью руки над прелестным цветком, имя которому – красота и искусство, и почти лишило его чистоты и непорочности. Б-жественное откровение, блеснув в юдоле тьмы, породило дух Израиля, чтобы спасти дивную лилию (чувство красоты в душе челоевка), нежную и прекрасную. Нельзя было дать ей увянуть в грубых руках презренного язычества, нельзя было дать раздавить и загубить ее.
Эта вспышка света, давшая силы сынам Израиля вернуть всему миру чистоту эстетического чувства – дарование Торы, о котором сказано "Б-г от Синая пришел и воссиял им от Сеира, явился от горы Паран". Голос незримого Б-га даровал народу закон, основой которого стали заповеди, запрещающие создание образов сверхъестественных сил: "Не делайте при Мне богов серебряных и богов золотых не делайте себе", "Не делай себе изваяния", "Не делай себе литых богов!" А первой заповедью после дарования Торы было повеление создать переносной Храм, украшенный изображениями ангелов. И само Б-жественное провидение позаботилось о том, чтобы все изделия стали выражением красоты: "Смотрите, призвал Б-г (назвав) имя (его) Бецалеля, сына Ури… И исполнил его Б-жественным духом, мудростью, разумением, и знанием, и (талантом) к любому ремеслу: искусно ткать, работать по золоту, и по серебру, и по меди, и резать камни для вставления (в оправы), и резать по дереву…". Из этого можно сделать вывод, что нет абсолютных запретов, исключающих изображение даже высоких духовных сущностей, но существует требование трепетного отношения ко всему, что наделено святостью и понимания проблем, возникающих из-за распространившегося во всем мире идолопоклонства.
Даже после того, как с течением времени грубое язычество отошло на задний план и исчезло из повседневной жизни, община народа Израиля не отказалась от ограничения на изображения и, опираясь на письменную Тору и устную традицию, определила ту черту, которая должна служить вечным напоминанием о "мощи спасающей десницы" , без которой не избавиться от идолопоклонства. И даже если в будущем эта черта уменьшится, так как человечество, достигнув мудрости в ее истинном понимании, не будет нуждаться в таком сильном запрете, удаляющем его от идолопоклонства. Даже если от этой черты останется только одна точка, неизменная и вечная, она вберет в себя весь великий и мощный дух, отражающий силу победы, одержанной еврейством над язычеством в прошлом, и величие надежд на будущее.
Вся великая широта красоты, сообщающая великолепие искусству и живописи, дозволена Израилю, кроме одной ограничительной линии, одного огородительного штриха, который представляется строгим запретом, но на самом деле велик только своим значением, а не размером. Он несет в себе глубокий духовный смысл и лишь в незначительной степени ослабляет силу ремесла и искусства, придавая при этом всему творчеству несоизмеримую с самим ограничением важность: "Все изображения лиц дозволены, кроме лица человека". Речь идет только о выпуклом скульптурном законченном изображении человеческого лица. Но и в этом случае существуют галахические решения, позволяющие скульптору довести свою работу до совершенства – он может воспользоваться помощью мастера-нееврея для придания самых последних штрихов портрету. Таким образом, от "длинной линии" запрета останется лишь маленькая точка. Но как велико воздействие этого единственного строгого правила на душу народа Израиля! Благодаря тому, что оно постоянно напоминает о святости и ее невыразимости, евреи возненавидили изображения, созданные идолопоклонниками, как в языческом, так и в христианском мире прошлого и настоящего, – они стали невыносимы для них.
Поэтому нам подобает позаботиться о том, чтобы в национальной сокровищнице произведений искусства, расположенной в Святом Городе, не было подобных изваяний. И со стороны Вашего уважаемого общества, было бы весьма достойно объявить всему просвещенному миру – еврейскому и универсальному: "Наша деятельность, сосредоточена в той области, где пролегает линия соприкосновения эмоционального мира народа, законов религии и силы искусства. Она должна соответствовать стремлению нации связать развитие изящных искусств с Городом ее радости и надежды, кладезем всего, что дорого ей, оплотом ее величия и местом расположения Храма. И потому необходимо, чтобы вся наша деятельность развивалась только с учетом того, чему нас учат мудрецы Торы, гении Земли Израиля, люди прославленные в народе.
Вы можете быть уверены, братья мои, что соблюдение этой небольшой предосторожности откроет перед вами сердца людей и поможет приблизиться к намеченной вами цели, к которой стремятся все любящие наш народ и нашу землю.
И когда мы приблизимся к достижению того блага, которое вы стремитесь принести своими делами Святой Земле, станет ясно, что здание, возводимое вами, способно привлечь множество наших братьев, занятых подобным мастерством или наделенных талантом к нему. В его стенах они смогут усовершенствовать свое дарование, а также воспитать целый ряд учеников- представителей всех слоев нашего народа, живущих в Земле Израиля. И тогда во всем народе станет распространенным занятие почетными ремеслами, берущими свое начало там же, где и корни животворного древа искусства.
Все это станет возможным лишь в том случае, если наша сокровищница не будет содержать предметов, на которые мы, повинуясь долгу нашей святой веры, взираем с внутренним духовным отвращением. Уважаемые господа, чья праведная цель – улучшать, а не портить, строить, а не рушить, уверен я в возвышенности ваших душ, в том, что мои слова встретят у вас понимание, ибо они исходят из сердца, полного любви и уважения к тем истокам, из которых берет начало ваше стремление к благородной цели.
Святой город Яффо, 5668 г. (1908)
Текст обращения сокращен и адаптирован для удобства современного читателя
