Возьмите крылья и взгляните,
Как смотрят птицы с высоты
Туда, где сходятся все нити, Тревоги, горести, мечты.
И пусть воскрылия одежд
Хоть на мгновенье будут крылья…
Молитва, полная надежд,
Полет поможет сделать былью.
Рукою сильной вывел Всевышний еврейский народ из Египта. Через 50 дней после выхода дал ему Тору у горы Синай. А еще велел построить шатер – Мишкан, войдя в который каждый почувствует Присутствие Творца.
В Мишкане было два предмета, символизирующих Тору: Ковчег Завета, где лежали скрижали, переданные Всевышним в руки Моше, и Менора.
Тора – свет и огонь, и поэтому Менора должна быть изготовлена из золота, чтобы быть похожей на застывший огонь.
Тора – единое целое, не прибавить к ней ни буквы, ни идеи и не убавить от нее ничего. Так и Менора должна быть изготовлена из цельного куска золота: при чеканке от нее нельзя было отсечь ни крошки. Бецалель, самый искусный мастер, не знал, как это сделать.
И брусья Мишкана, и полог шатра,
Завесы и колья двора,
Стол для хлебов и решетку костра,
Ковчег, где лежит Тора,
Тонкие ткани, как акварель,
Работы по золоту и серебру –
К сроку исполнил все Бецалель,
Но сделать не мог Менору.
И тогда под перстом Вс-вышнего вспыхнул огонь четырех цветов – и появилась Менора. Никакие силы природы не могут погасить этот свет. Посмотрите – и сегодня излучается он, льется из окон еврейских домов. Ибо то, что делает Всевышний, вечно.
Менора сначала стояла в Мишкане, а потом – в Храме, который построили в Иерусалиме. Чистейшее оливковое масло наливали в ее лампады. Оливы старались брать с деревьев, росших около города Текоа на земле, которую никогда не обрабатывали и не поливали. Созревшие оливы срывали с деревьев, и из каждой выдавливали всего лишь несколько капель. Каждое утро один из коэнов с трепетом входил в Святое помещение Храма, чтобы очистить Менору после ночного горения. И всегда он заставал западную лампаду, которую зажигали первой, горящей, а шесть остальных – погасшими. Это было чудо, обычное ежедневное чудо: в каждую из семи лампад наливали одинаковое количество масла, и его должно было хватить только на одну ночь. Но западная лампада горела до полудня.
И вдруг свет Меноры стал слабее, и западная лампада начала погасать все раньше и раньше.
Когда не поддерживают огонь, свет слабеет. А тьму не надо разжигать и раздувать: она приходит сама, занимая место лучей…
Когда-то свет Храма победил тьму.
Александр Македонский, пришедший разрушить Йерушалаим, увидел человека, идущего к нему от городских ворот. Подумав, что напуганные жители прислали ему ключи от города, он поторопился выехать в колеснице навстречу посланцу. И вдруг он соскочил с нее и распростерся в пыли перед тем, кто приближался к нему. Пораженная свита оцепенела. Когда полководцы спросили, почему он сделал это, блистательный император ответил: "Образ человека, шедшего навстречу, был подобен образу ангела, который всегда идет передо мной в битве и приносит мне победу".
Этим евреем, лик которого был подобен лику ангела, был Шимон а-цадик, облаченный в великолепные одежды первосвященника. В руках у него не было ключей – символа признания поражения. Он вышел на поединок с тьмой, вооруженный невидимым светом.
Еврейские мудрецы привели Александра Македонского в Храм. И был он в эти минуты не покоритель мира, а покорный слуга. Он стоял, потому что в Храме не садятся, а перед ним читали книгу Даниэля, в которой предсказано появление и возвышение Македонского царства, его стремительный рост и молниеносные победы молодого царя.
Александр не причинил Иудее вреда, не потребовал ничего, кроме подати.
Но вскоре победоносный император умер, и его империя распалась на четыре части. Иудея переходила из рук в руки, находясь то под властью Птолемеев, захвативших власть над Египтом, то – под властью Селевкидов, завладевших Сирией.
Ангелы восходят и нисходят
По ступеням лестницы крутой.
И народы, словно ветры, бродят,
Поднимая волны за волной…
Начиная со времен Александра Македонского, многие оставляли свет Торы и уходили блуждать во тьме.
– Но разве Греция – это тьма? Великолепное искусство, красота человеческого тела, полет человеческой мысли…
– Но нет добра… Жестокость Спарты и Афин…
Многие евреи потянулись за внешним, забыв, что свет, который подарил Всевышний Своему народу, пронизывая пространство и время, проникает в сердце человека, даруя ему настоящую радость – радость близости к Творцу.
Не гонишься ль за юностью манящей в свои года – полсотни с лишним лет,
Когда минувших дней теряется все чаще неуловимый след?
Не ищешь ли удобную дорогу в угоду веселящейся толпе
И не бежишь ли от служенья Б-гу, единственно и нужному тебе?
Не слишком ли медлительно и робко ты в дальний путь собраться захотел,
Не купят ли за жирную похлебку твой Б-гом уготованный удел?
Твои желанья мира не охватят, все к новым удовольствиям спеша…
И неужель тебе не скажет "Хватит" твоя завороженная душа?
(Йеуда а-Леви, перевод Лозинского)
На что только не шли, чтобы быть принятыми в обществе поклонников красоты?! Если обрезанному запрещали выступать на состязаниях и позорить ущербностью своего тела стадион, то подвергали себя болезненной операции, чтобы скрыть следы обрезания, следы Союза с Всевышним на теле… Посмотрите, евреи, не ваши ли дети обнаженными бегут на глазах у всего мира? И никто не останавливает их…
Свет Меноры становился все слабее, и западная лампада погасала все раньше.
Через 150 лет после смерти Александра на сирийский престол поднялся царь Антиох Эпифан, который, видя тягу многих евреев к греческой культуре и обычаям, решил раз и навсегда погасить свет Торы. Отряды Антиоха прошли по стране, воздвигая жертвенники в честь идолов. Они приносили в жертву свиней и заставляли евреев есть их мясо.
Но на площади небольшого городка Модиин, куда согнали всех жителей, чтобы вкусить от жертвы идолу и отречься от своей веры, произошло неожиданное. Престарелый Матитьяу Хашмонай из рода коэнов и пять его сыновей находились в толпе. Апелес, командующий сирийским отрядом, предложил Матитьяу подать пример и первому вкусить от жертвы. Но в ответ он услышал: "Даже если все народы сирийской империи отрекутся от своей веры, то я, и мои сыновья, и все мои братья все же останемся верны законам нашего Б-га". Когда же один еврей из толпы подчинился приказу есть мясо нечистого животного, принесенного в жертву Зевсу, Матитьяу не смог сдержать свой гнев, выхватил меч из ножен сирийского военачальника и убил его, а затем расправился с изменником. Толпа набросилась на оцепеневший отряд и уничтожила врагов.
Этот подвиг стал поворотным моментом в истории той печальной эпохи.
Ночь галута закрывает знанье…
За окном – холодная зима.
Медленное пламени качанье
Нам напомнит эти имена:
Йеуда, Элазар, Йонатан, и Йоханан, и Шимон, и Матитьяу, Матитьяу Хашмонай.
И пускай и сила, и надежда
В час, когда уже надежды нет,
Обопрутся в памяти, как прежде,
На того, кто борется за свет.
Восставшие ушли в горы – и началось восстание. Антиох посылал армию за армией, но его войска попадали в ловушки и гибли в ущельях Иудейских гор. У восставших появилось оружие.
Как же вы говорите душе моей:
"Перелетною птицей лети!"
Вот расставлены густо сети ей,
И стрелки – на ее пути.
А душа останется там,
Где травой поросла гора,
Где две тысячи лет
Возвышался Твой Храм,
И горела в ночи Менора.
Когда Йеуда, сын Матитьяу, возглавивший восстание после смерти отца, освободил Йерушалаим и вошел в оскверненный Храм, его глазам предстала ужасная картина: жертвенник разрушен, повсюду опустошение и скверна.
В первый же день нужно было восстановить жертвенник и зажечь светильник. Но масла, пригодного для Меноры, не было, ибо все запасы были осквернены. После долгих поисков был найден небольшой кувшин, запечатанный печатью первосвященника. Этого количества могло хватить только на одну ночь. Но масло все же налили в лампады и зажгли фитили, и они горели восемь дней и ночей ровным и спокойным пламенем – ровно столько дней было необходимо для приготовления нового масла.
С помощью этого чудесного света Всевышний как бы говорил Своему народу: "Я был с вами в годы радости, но Я не оставляю вас и в тяжелое время. Хотя вы не видите и не замечаете этого, Я всегда готовлю спасение. Враг всегда падет поверженным, потому что огонь Мой – среди вас, и Я поддержу его даже тогда, когда у вас не хватит масла".
То, что делает Вс-вышний – вечно. И именно этому чуду посвящен праздник Ханука, все восемь дней которого мы зажигаем свечи.
Ото всех моих тревог
Исцели меня, мой Б-г.
Исцели.
И не гневайся опять,
Не гони меня с земли.
Не гони.
Ни лекарства, ни настоя
Не могу я выбирать,
Чтоб их силу проверять
Или пользу поверять.
Только Ты Один достоин
И казнить, и исцелять.
Только Ты Один – не я –
Знаешь тайны бытия.
Потому и не умею
В этот час себе помочь.
Исцели! Тянусь к Тебе я
Через ночь, глухую ночь.
(Йеуда а-Леви, перевод Лозинского)
Александр Македонский склоняется
перед первосвященником
Йеуда Маккаби освящает жертвенник
