Вопрос. В одной из газет журналист сетовал на то, что в наше время нет раввинов, которые помогали бы людям нерелигиозным. Он писал, что ему хотелось бы зайти к раву, который просто поздоровался бы с вошедшим и был готов беседовать на любые темы (в том числе, и о любви), не навязывая собеседнику готовое решение, а лишь открывая возможность посмотреть на вещи с разных сторон. Газетчик жаловался на то, что раввин всегда давит на человека, стараясь убедить его начать соблюдать заповеди Торы, и утверждал, что и от религиозного авторитета не дождешься теплого рукопожатия и не услышишь на прощание фразы: "Вы можете приходить ко мне в любое время". По словам журналиста, раввины основную часть своего времени заняты рассмотрением запутанных и не имеющих отношения к реальной жизни законов и обязывают людей соблюдать странные постановления. Ответ. Подобный вопрос мог быть задан только человеком, который не знаком близко ни с одним раввином, а составил свое представление о людях этой "профессии" по газетам или другим средствам информации, которые выставляют современных авторитетов Торы в карикатурном свете и искажают образы великих людей недавнего и далекого прошлого. Если бы этот журналист пришел к одному из раввинов сионистского или харедимного направления, к сефарду или ашкеназу, он бы убедился, что его мечта найти человека, сведущего в Торе, с которым можно поговорить по душам, легко осуществима. Более того, он нашел бы гораздо больше, чем предполагал. Он убедился бы в том, что большую часть времени раввин занимается решением личных проблем людей. Он умеет выслушать того, кто говорит много, и понять, того, кто скуп на слова. С одинаковым вниманием он относится и к соблюдающему заповеди Торы, и к человеку нерелигиозному. Журналист мог бы услышать, с какой ответственностью раввин отвечает на вопросы по телефону, поступающие от неизвестных ему людей, не пожелавших назвать себя, он стал бы свидетелем, что вся раввинская деятельность направлена на то, чтобы восстановить добрые отношения между людьми, поддержать человека в трудную минуту и найти для него такой путь, который не приведет его к конфликту с обществом, приблизить тех, кто отдалился от духовной жизни из-за неудач и невзгод, примирить детей и родителей, возродить угасающую любовь, поддержать детей, попавших в ситуацию, которая ввергла их в депрессию и отчаяние, а также примирить человека с самим собой, а часто и с Тв-рцом. Недаром сказано: "Мудрецы умножают мир в мире". Любой психолог сказал бы, что журналист, критикующий раввинов за оторванность от жизни и занятия вопросами не из мира сего, на самом деле прекрасно знает о духовном величии людей, о которых он пишет. В глубине его души живет искреннее уважение к религиозным авторитетам, но по тем или иным причинам он боится признаться в этом. Человек нерелигиозный, придя к раввину, не чувствует, что ему навязывают какую-то определенную идеологию, а находит собеседника. Он начинает задумываться над тем, всегда ли пишут в газетах правду. Но собеседник – это только внешняя оболочка мудреца Торы. Если заглянуть глубже и попытаться проникнуть в его внутренний мир, то откроется человек, для которого главное – духовность и излишнее приближение к материальному миру вызывает у него чувство настороженности и желание отдалиться. Но есть еще более глубокий уровень, который поднимается над уровнем человека, изучающего Тору, – когда раскрывается личность, превратившаяся в живую Тору. На этом уровне и мысль и эмоции – воплощения Торы. Поднявшийся на такую духовную высоту дышит Торой и любит Тору больше, чем самого себя. Этот уровень находится за пределами времени и пространства и скрыт от любого человека, который мыслит пространственно-временными категориями. Но даже тем, кто предпочитает оставаться в общении с раввином на первом уровне, я рекомендую помнить, что внутри улыбающегося и приятного для всех собеседника бушует огонь духовного мира, искры которого время от времени прорываются во внешний мир.
