В последние годы в Израиле участились разговоры о необходимости принятия формальной конституции. Председатель комиссии Кнессета по вопросам конституции и законодательства Михаэль Эйтан провёл за последние три года более пятидесяти заседаний на эту тему. Со своей стороны, израильский Институт Демократии запустил в 2000 году широкомасштабную кампанию в прессе с той же целью. Институт также провёл десяток семинаров с участием знаменитых юристов, бывших и нынешних министров и депутатов Кнессета, судей и представителей академической элиты, чьим результатом явился проект Конституции, который они и предлагают израильскому обществу.
Со времён становления Государства подобных инициатив насчитывается более двух десятков, однако две последние отличаются, на мой взгляд, тем, что в сегодняшней израильской политической системе, да и в самом обществе, особо остро ощущается кризис ценностей. Достижения сионизма, позволившие Израилю превратиться из «халуцианского» – первопроходческого – общества в общество отчасти потребительское с широким средним классом, привели к ослаблению идеологического накала и к расшатыванию ценностных устоев. В подобных условиях народ склонен откликаться на инициативы по приведению в порядок законодательства через принятие Конституции – тем более, когда часть граждан воспринимает наличие Конституции как необходимый признак причастности к «западной цивилизации».
На деле вопрос намного более сложный. Следует отметить, что в Израиле фактически есть Конституция, т. е. нормы, регулирующие полномочия правительства, Кнессета, порядок выборов и т. д Без подобных норм ни одно государство существовать не может. Другой вопрос, что формальной Конституции, пользующейся особой защищённостью (к примеру, чтобы её можно было заменить только большинством в две трети депутатов Кнессета) в Израиле нет. Существует 11 «основных законов», которые, в соответстви с предложением депутата Кнессета И. Харари от 1950 г. о постепенном принятии Конституции, представляют некую «конституцию в пути». Два последних из них, «Основной закон о достоинстве человека и его свободе» и «Основной закон о свободе деятельности», принятые в 1992 году, воспринимаются председателем израильского Верховного Суда Аароном Бараком как конституционные, преобладающие над обычными законами. Они и позволили ему за последние 12 лет провести в жизнь «конституционную революцию», при которой Верховный Суд фактически заменил Кнессет в качестве главного источника обязующих норм в государстве. Судья Барак также назначил себя главным толкователем сих законов и практически возвёл себя в ранг конституционного суда, уполномоченного пересматривать законы Кнессета и вмешиваться в решения правительства. В силу этого, приписанного самому себе права вмешательства в полномочия других органов власти, уже в 1993 году Верховный Суд отказал правительству в праве выслать около 400 террористов Хаммаса, принудив его ограничить высылку на два года. С тех пор вмешательство БАГАЦа в различные сферы правительственной и парламентской деятельности только увеличивалось.
Иными словами, цитируя самого Барака, «Израиль превратился из парламентской демократии в демократию парламентско-конституционную», а так как именно Верховный Суд видит себя истинным гарантом сей конституции в пути, то можно сказать, что Израиль превратился в «парламентско-верховно-судный» строй.
В этом есть по крайней мере две проблемы: 1) члены Верховного Суда не избираются, а назначаются (комиссией, в которой состоит сам председатель суда и где его выбору практически обеспечено большинство), и переход к ним столь значимых полномочий бьёт по демократии, лишая избранников народа центральной роли в определении общественных норм; 2) Верховный Суд есть крайне гомогенная группа людей, придерживающаяся сугубо либеральных, индивидуалистских ценностей. Он является главным проповедником Израиля как «государства всех граждан», и его деятельность наносит значительный ущерб еврейскому характеру Израиля.
Безусловно, права человека несомненно представляют высокую ценность. Проблема состоит в их абсолютизации, в том, что они не уравновешены с национальными ценностями. Отсутствие равновесия приводит к ситуации, в которой, к примеру, фильм арабского режиссёра с израильским гражданством «Дженин, Дженин», описывающий «зверства» израильской армии в Дженине во время операции «Защитная стена», признанный как ложный и оскверняющий имя солдат и армии, тем не менее получает право на показ.
Засилье либеральных ценностей в Верховном Суде ослабило не только еврейский характер общества, но и его сплочённость. Не секрет, что провал модели французского философа Ж.-Ж. Руссо – «общества, основанного исключительно на общественном договоре» – в том, что оно не предоставляет чувства солидарности и причастности не только к общему формальному договору, но к одному народу, связанному чувством любви, общей судьбой и призванием. Понятие «общественный договор» вообще не включает в себя понятие «народ», а Израилю требуется именно усиление национального союза.
Конституция может этому как помочь, так и помешать. Именно поэтому так важно её определить в качестве средства, а не цели "самой по себе". Исключительно либеральная Конституция, вроде проекта Института Демократии, или наподобие основных законов в истолковании «бараковского» Верховного Суда, приведет к дальнейшему раздроблению общества. Конституция, возвращающая центр власти в руки избранников народа и черпающая своё вдохновение из еврейских идеалов и интересов народа как такого сможет стать средством для процветания Государства Израиль.
