Йосеф Менделевич родился в 1947 г., через два года после Катастрофы и за год до возрождения еврейского государства, на исходе субботы Нахаму. ("Утешайте"), в городе Рига. Назван в честь деда - хасида Нехемьи Йосефа. Через десять лет, в 1957 г. в ходе хрущевской антиеврейской компании был арестован его отец и семья оказалась в тяжелом положении. ...

    ...

Правда ли, что в Израиле, есть ученики йешив, которые служат в армии? М.Кац Следует начать с того, что значительная часть еврейского религиозного мира считает, что с заселением Земли Израиля и возникновением еврейского государства начался процесс освобождения нашего народа, предсказанный пророками. Соответственно, различные гражданские обязанности и, в первую очередь, служба в Армии обороны Израиля считаются этой группой евреев не только общественным долгом, но и религиозной заповедью. Реальной проблемой, препятствующей службе, стало беспокойство за воспитание молодежи в относительном отрыве от семьи и общины, в которых сложились определенные традиционные устои. Родители, естественно желающие, чтобы их дети продолжали жить согласно еврейской традиции, должны были выбирать между тем, чтобы согласиться на прохождение армейской службы в кругу молодежи, не имеющей представления о традиции и связанном с ней укладом жизни, и продолжением изучения Торы в привычной среде. ...

  Одним из современных мифов является представление о том, что "религиозное сознание" основано на безусловной вере в авторитеты, в то время как секулярное (нерелигиозное) базируется на скепсисе, критицизме и сомнении. Вот одна из формулировок этого мифа (автора указывать не буду): «Кредо религиозного человека - страх перед Б-гом, уважение к авторитету, традиции... Но мое секулярное ментальное кредо - "подвергать все сомнению": любые авторитеты, традиции, нормы. Таким меня создал Творец». Должен отметить, что лично я, считающий себя "религиозным ортодоксом", не вижу никакой разницы между своим "ментальным кредо" и подходом автора этого высказывания. Я точно так же предпочитаю подвергать все сомнению. Более того, я потому и пришел к религии, что подвергал сомнению те атеистические установки, которые старательно прививали нам в советской школьно-вузовской системе. Вырос я совсем не в религиозной, а в обычной советско-еврейской интеллигентной среде, учился в физико-математической школе, потом на матфаке, и поэтому приход к религии был для меня результатом свободного выбора, а отнюдь не "страха" и не "давления авторитета". Я помню, как однажды, когда один мой знакомый сказал что-то вроде "наука доказала, что души не существует" (или: "наука доказала, что все описанное в Библии - неверно"), я попросил его предъявить мне это "научное" доказательство, чтобы можно было проверить, нет ли в нем ошибок. (Помню, что к сожалению - или к счастью - ни этот знакомый, ни кто-то другой такого доказательства мне представить не смогли). Вообще, должен сказать, что словам "наука доказала", (не затрудняя себя поисками самих доказательств), верят только те, кто на самом деле с наукой не знаком, и не случайно преклонение перед "авторитетом науки" гораздо чаще встречается у "лириков", чем у "физиков". ...

 Мы говорим о приходе Машиаха, надеемся, что он, еврейский царь, решит все проблемы быстрее, чем веко успеет закрыть глаз, и... продолжаем жить так, как жили раньше. Почему до сих пор не пришел Машиах? Разве Всевышний не хочет привести эту удивительную душу в мир? И нет ли во всех этих бесконечно повторяемых словах "скоро придет Машиах", "в одно мгновение придет Машиах", "когда придет Машиах, все будет хорошо" -скрытой претензии к небесам: "Так, мол, все это просто, а почему-то не дают нам". Спросили Рабби из Коцка: "Что ты будешь делать, когда придет Машиах?" Ответил ребе: "Я забьюсь в самый темный чулан". - "Как, ты не выбежишь ему навстречу?" - "Вот пусть он пройдет повсюду, отыщет меня в чулане и спросит, как вы меня спрашиваете: "Почему ты не вышел меня встречать, где ты был?" А я ему скажу: "А где ты был до сих пор?" ...

 Однажды Вижницкий Ребе, рабби Менахем-Мендл Хабер, пришел в дом еврейского банкира. «Ваш приход - такая честь для меня! Чем могу служить?» - суетился польщенный визитом банкир. Но Ребе хранил молчание и глядел в окно. Банкир смутился. «Ребе, я могу чем-то Вам помочь?» Но Ребе так и не проронил ни слова. Просидев в кресле 10 минут, он поднялся из кресла и вышел на улицу. Сбитый с толку банкир догнал реб Менахем-Мендла на улице. «Ребе, я прошу Вас, скажите, зачем Вы приходили?» «Я приходил выполнить заповедь: не говорить человеку того, что он не готов услышать», - отвечал Ребе. Банкир не унимался: «Откуда вы знаете, что я не готов услышать? Только скажите, о чем речь!» «Хорошо, - сказал Ребе. - Одна бедная вдова заложила свой дом в вашем банке, и завтра его должны конфисковать. Я хотел просить Вас простить ее долг». «Ребе, это невозможно! Банк - мой бизнес, и есть правила банковского дела...» «Вот видите, уважаемый!» - перебил Ребе. «Спасибо, что помогли мне исполнить заповедь». Через минуту банкир снова догнал Ребе. «Ребе, войдите в мое положение! Если я буду всем прощать долги...» «Друг мой, все понятно!» - и Ребе удалился.    Назавтра банкир простил вдове ее долг. А реб Менахем-Мендл преподал нам урок: как помочь человеку услышать то, что он слышать не готов ...

 Согласно галахе - еврейскому закону - еврею, живущему в Стране Израиля, запрещено выезжать за её пределы.    РаМБаМ (Маймонид) пишет в своём труде «Мишне Тора» (Законы Царей, 5:9): «Запрещено выезжать навсегда за пределы Земли Израиля. Однако,  ввиду трёх причин разрешается выезд на время: чтобы изучать Тору, жениться и ради спасения от преследований неевреев, а затем обязан вернуться...». И добавляет там же, в пункте 12: «Пусть всегда живёт человек в Земле Израиля - даже в городе, где большинство жителей неевреи, но не живёт за пределами Земли - даже в городе, где большинство жителей евреи, поскольку всякий выезжающий из Земли Израиля подобен идолопоклоннику...».    Этот закон, как мы видим, запрещает покидать Страну навсегда, но говорит о нескольких исключениях.  Наши мудрецы, благословенна их память, утверждают, что выезжать для изучения Торы можно лишь в том случае, если такой возможности нет в Стране Израиля. ...

  Это было после войны Йом Кипура. Тысячи солдат и офицеров были на моем концерте, и Дух был так высок! Мы открыли свои сердца и молились все вместе об избавлении Израиля.    После концерта один офицер подошёл ко мне. «Я должен рассказать мою историю, - начал он, - я из левого кибуца, я не верю в Б-га. Я сказал моим детям, что религиозные люди - обманщики и живут в мире лжи. Я сказал, что мы, евреи, такие же, как все остальные, а земля Израиля такая же святая, как Токио или Москва. Когда война началась, я подружился на фронте с религиозным офицером. Каждое утро, встав, он вопил во весь голос: «Шма Исраэль, Ашем Элокейну, Ашем эхад!». Я говорил ему: «Дорогой друг, это действует мне на нервы. Ты же знаешь, что я думаю обо всём этом! Вынести не могу - весь день ты орёшь: «Б-г един!».   Я понимаю, что ты религиозный, я уважаю твои чувства, но пожалуйста, прекрати!». ...

 В одной из еврейских газет я прочла, что праздновать Новый год 1 января и наряжать новогоднюю елку – идолопоклонство и это запрещено Торой. Но ведь Новый год не является православным праздником, и сама елка служит просто украшением дома, доброй традицией, укоренившейся у всех пост-советских граждан – независимо от вероисповедания. Неужели, по мнению иудаизма, эта проблема настолько серьезна и надо оставлять детей без их любимого праздника?! Жанна Тарнопольская, Львов ...

   Зимой 2001 года я и мой друг - американский еврей, совершивший алию в Израиль, - ехали из аэропорта в Иерусалим и обсуждали по дороге тяжелое положение Израиля из-за конфликта с арабами и бесконечных терактов. Разговор шел по-английски. В результате мы сошлись на том, что, хотя общая картина мрачна, нельзя отчаиваться и надо полагаться на Всевышнего – Он найдет выход из любой ситуации.   Внезапно таксист заговорил (мы даже не предполагали, что он понимает английский и внимательно следит за нашей беседой): «Вы, религиозные, говорите о том, что все в руках Б-га и он найдет выход из самой безвыходной ситуации – а я видел, как это происходит на самом деле».   И вот что он рассказал. «В июне 67-го я служил в армии. Положение тогда было ужасное – все ждали начала войны и боялись думать о том, чем она может кончиться. 1 июня, в четверг, нам дали увольнение, чтобы мы могли съездить домой. Все понимали, что это значит – дают попрощаться, ведь кто знает, будем ли мы живы через несколько дней! Я приехал к отцу – он тогда жил в мошаве километрах в двадцати от Иерусалима. Мой отец всегда был сильным человеком и никогда не унывал: в 1942 году бежал из Варшавского гетто, два года провел в польских лесах с партизанами... Он был верующим человеком, соблюдал Тору. Но на этот раз я застал его таким, каким не видел никогда. Он сидел возле радиоприемника и плакал, говорил, что нас всех убьют, что арабские армии окружат нас и задавят советскими танками. Я думаю: ну как его успокоить? И говорю ему: «Папа, ты же веришь в Б-га! Все как-нибудь уладится. Кто знает – может быть, через неделю ты будешь молиться минху возле Стены плача!» Сказал это просто так – чтобы утешить его, а у самого на душе не легче... ...