Мой отец был родом из Двинска - небольшого города, входившего в состав Латвии. Жизнь у отца была нелегкая. Он рос сиротой. Учился в хедере, но продолжать учебу в йешиве не мог, так как нужно было работать и поддерживать семью. Интерес к политике проявился у отца рано. Он был членом молодежной сионистской организации, а в шестнадцатилетнем возрасте вступил в коммунистическую партию Латвии. Двадцатидвухлетнего, его выдвинули кандидатом в парламент. Членство в компартии не мешало ему оставаться евреем: он соблюдал еврейские обычаи, постился в Йом Кипур. Когда в Германии начались преследования евреев, отец в знак протеста бросил бутылку с горючим в окно немецкого консульства в Двинске. За это он мог поплатиться жизнью, и ему пришлось скрываться. В 1938 году, когда вести о сталинском терроре достигли Латвии, отец вышел из компартии, так как был против массовых репрессий в Советском Союзе. С тех пор он ни в какой партии не состоял и занимался лишь профсоюзной деятельностью. Немцы вошли в Двинск вскоре после начала войны. Отец достал телегу и пересек бывшую советско-литовскую границу. Тут, на русской земле, он впервые столкнулся с советской жизнью. Потом отец попал в Казахстан, работал в колхозе, а после освобождения Латвии от фашистов переехал с семьей в Ригу. К тому времени в Риге, знаменитой своими многочисленными хедерами и йешивами, не осталось ни одного еврейского учебного заведения, религиозного или светского. Из всех синагог уцелела лишь одна, да и то потому, что немцы во время войны разместили в ней конюшню. ...

  Я вздрогнул от неожиданности: на противоположной стороне аллеи Герцля, в центре Иерусалима, 20 октября 1981 года стоял и озирался по сторонам мой старый знакомый Леша Сафронов. По всем моим подсчетам получалось, что место ему сейчас за тысячи километров отсюда, в уральских лагерях для политических. Но за Лешей водилась давно уже мне известная способность перевоплощаться - быть одновременно везде и нигде. Тогда, около двух лет назад, возвращаясь тайком с утренней молитвы, я прямо перед собой у лагерного забора увидел Лешу в его линялой майке. Но в тот раз оказалось, что это был вовсе не Леша, а лагерный сварщик, Василий, который по неясной причине позволил Леше принять свое обличье. Можно, конечно, допустить, что в ранних сумерках, да еще без очков я просто обознался. Но теперь, в Иерусалиме?.. Опять видения прошлого? Леша - мой сокамерник. За все десять с лишним лет наших совместных скитаний по лагерям и тюрьмам я так и не мог привыкнуть к загадочности его русско-татарской натуры. Томил он меня ею. Отец наш небесный не случайно поместил Лешу рядом со мной: мне предстояло смотреть и поражаться, как подделка трудно отличима от подлинника, и приложить столько усилий для того, чтобы самому не стать подделкой. Ведь мало решить "быть хорошим" и даже недостаточно иметь силы, чтобы выполнить это решение. Надо еще точно представить себе, каким именно ты хочешь быть. Иными словами, нужно в деталях "вычертить" и "построить" себя. Нужно иметь план храма, который предстоит воздвигнуть в душе. ...Конечно, оказавшись в камере, я первым делом вспомнил о тех, кто сидел в сталинских лагерях до меня. Ведь если они выдержали, то и я смогу!.. Бросившись плашмя на койку, перебирал в памяти всех своих знакомых и забылся в полусне. Очнулся к полудню. Лежу на сыром соломенном матраце, покрытом грязными пятнами. Солнечные блики на черном асфальтированном полу. И снова мысли - как вести себя в непривычных условиях. ...

Правда ли, что в Израиле, есть ученики йешив, которые служат в армии? М.Кац Следует начать с того, что значительная часть еврейского религиозного мира считает, что с заселением Земли Израиля и возникновением еврейского государства начался процесс освобождения нашего народа, предсказанный пророками. Соответственно, различные гражданские обязанности и, в первую очередь, служба в Армии обороны Израиля считаются этой группой евреев не только общественным долгом, но и религиозной заповедью. Реальной проблемой, препятствующей службе, стало беспокойство за воспитание молодежи в относительном отрыве от семьи и общины, в которых сложились определенные традиционные устои. Родители, естественно желающие, чтобы их дети продолжали жить согласно еврейской традиции, должны были выбирать между тем, чтобы согласиться на прохождение армейской службы в кругу молодежи, не имеющей представления о традиции и связанном с ней укладом жизни, и продолжением изучения Торы в привычной среде. ...

 Мы говорим о приходе Машиаха, надеемся, что он, еврейский царь, решит все проблемы быстрее, чем веко успеет закрыть глаз, и... продолжаем жить так, как жили раньше. Почему до сих пор не пришел Машиах? Разве Всевышний не хочет привести эту удивительную душу в мир? И нет ли во всех этих бесконечно повторяемых словах "скоро придет Машиах", "в одно мгновение придет Машиах", "когда придет Машиах, все будет хорошо" -скрытой претензии к небесам: "Так, мол, все это просто, а почему-то не дают нам". Спросили Рабби из Коцка: "Что ты будешь делать, когда придет Машиах?" Ответил ребе: "Я забьюсь в самый темный чулан". - "Как, ты не выбежишь ему навстречу?" - "Вот пусть он пройдет повсюду, отыщет меня в чулане и спросит, как вы меня спрашиваете: "Почему ты не вышел меня встречать, где ты был?" А я ему скажу: "А где ты был до сих пор?" ...

 Однажды Вижницкий Ребе, рабби Менахем-Мендл Хабер, пришел в дом еврейского банкира. «Ваш приход - такая честь для меня! Чем могу служить?» - суетился польщенный визитом банкир. Но Ребе хранил молчание и глядел в окно. Банкир смутился. «Ребе, я могу чем-то Вам помочь?» Но Ребе так и не проронил ни слова. Просидев в кресле 10 минут, он поднялся из кресла и вышел на улицу. Сбитый с толку банкир догнал реб Менахем-Мендла на улице. «Ребе, я прошу Вас, скажите, зачем Вы приходили?» «Я приходил выполнить заповедь: не говорить человеку того, что он не готов услышать», - отвечал Ребе. Банкир не унимался: «Откуда вы знаете, что я не готов услышать? Только скажите, о чем речь!» «Хорошо, - сказал Ребе. - Одна бедная вдова заложила свой дом в вашем банке, и завтра его должны конфисковать. Я хотел просить Вас простить ее долг». «Ребе, это невозможно! Банк - мой бизнес, и есть правила банковского дела...» «Вот видите, уважаемый!» - перебил Ребе. «Спасибо, что помогли мне исполнить заповедь». Через минуту банкир снова догнал Ребе. «Ребе, войдите в мое положение! Если я буду всем прощать долги...» «Друг мой, все понятно!» - и Ребе удалился.    Назавтра банкир простил вдове ее долг. А реб Менахем-Мендл преподал нам урок: как помочь человеку услышать то, что он слышать не готов ...

  Одним из современных мифов является представление о том, что "религиозное сознание" основано на безусловной вере в авторитеты, в то время как секулярное (нерелигиозное) базируется на скепсисе, критицизме и сомнении. Вот одна из формулировок этого мифа (автора указывать не буду): «Кредо религиозного человека - страх перед Б-гом, уважение к авторитету, традиции... Но мое секулярное ментальное кредо - "подвергать все сомнению": любые авторитеты, традиции, нормы. Таким меня создал Творец». Должен отметить, что лично я, считающий себя "религиозным ортодоксом", не вижу никакой разницы между своим "ментальным кредо" и подходом автора этого высказывания. Я точно так же предпочитаю подвергать все сомнению. Более того, я потому и пришел к религии, что подвергал сомнению те атеистические установки, которые старательно прививали нам в советской школьно-вузовской системе. Вырос я совсем не в религиозной, а в обычной советско-еврейской интеллигентной среде, учился в физико-математической школе, потом на матфаке, и поэтому приход к религии был для меня результатом свободного выбора, а отнюдь не "страха" и не "давления авторитета". Я помню, как однажды, когда один мой знакомый сказал что-то вроде "наука доказала, что души не существует" (или: "наука доказала, что все описанное в Библии - неверно"), я попросил его предъявить мне это "научное" доказательство, чтобы можно было проверить, нет ли в нем ошибок. (Помню, что к сожалению - или к счастью - ни этот знакомый, ни кто-то другой такого доказательства мне представить не смогли). Вообще, должен сказать, что словам "наука доказала", (не затрудняя себя поисками самих доказательств), верят только те, кто на самом деле с наукой не знаком, и не случайно преклонение перед "авторитетом науки" гораздо чаще встречается у "лириков", чем у "физиков". ...

  Это было после войны Йом Кипура. Тысячи солдат и офицеров были на моем концерте, и Дух был так высок! Мы открыли свои сердца и молились все вместе об избавлении Израиля.    После концерта один офицер подошёл ко мне. «Я должен рассказать мою историю, - начал он, - я из левого кибуца, я не верю в Б-га. Я сказал моим детям, что религиозные люди - обманщики и живут в мире лжи. Я сказал, что мы, евреи, такие же, как все остальные, а земля Израиля такая же святая, как Токио или Москва. Когда война началась, я подружился на фронте с религиозным офицером. Каждое утро, встав, он вопил во весь голос: «Шма Исраэль, Ашем Элокейну, Ашем эхад!». Я говорил ему: «Дорогой друг, это действует мне на нервы. Ты же знаешь, что я думаю обо всём этом! Вынести не могу - весь день ты орёшь: «Б-г един!».   Я понимаю, что ты религиозный, я уважаю твои чувства, но пожалуйста, прекрати!». ...

 Согласно галахе - еврейскому закону - еврею, живущему в Стране Израиля, запрещено выезжать за её пределы.    РаМБаМ (Маймонид) пишет в своём труде «Мишне Тора» (Законы Царей, 5:9): «Запрещено выезжать навсегда за пределы Земли Израиля. Однако,  ввиду трёх причин разрешается выезд на время: чтобы изучать Тору, жениться и ради спасения от преследований неевреев, а затем обязан вернуться...». И добавляет там же, в пункте 12: «Пусть всегда живёт человек в Земле Израиля - даже в городе, где большинство жителей неевреи, но не живёт за пределами Земли - даже в городе, где большинство жителей евреи, поскольку всякий выезжающий из Земли Израиля подобен идолопоклоннику...».    Этот закон, как мы видим, запрещает покидать Страну навсегда, но говорит о нескольких исключениях.  Наши мудрецы, благословенна их память, утверждают, что выезжать для изучения Торы можно лишь в том случае, если такой возможности нет в Стране Израиля. ...

Многие люди, и не только имеющие отношение к еврейству, часто спрашивают себя - как могло случиться, что историческая закономерность, действующая в ста случаях из ста, дала сбой? Как могло случиться, что взлёт, рассвет, неизбежно следующее за ними падение в бездну, и, наконец, полное забвение произошли в истории всех древних народов, но при этом миновали Народ Израиля? Чем обусловленно такое долгожительство еврейского народа? Многие философы и теологи, пытаясь найти ответ на этот вопрос, приводили различные доводы, но большинство из них были очень далеки от истинных причин. Иные подошли почти вплотную к тайне долголетия евреев, но лишь единицы прозрели истинную перспективу вечности, которая открывается при глубинном рассмотрении данного вопроса. Попробуем и мы подойти к этой проблеме с точки зрения еврейской философии. Для начала нам придётся рассмотреть математическую формулу, гласящую, что время есть ничто иное как функция материи. То есть лишь материальные тела подверженны воздействию времени. Любой материальный объект, кроме трёх параметров (оси X,Y, и Z), имеет ещё и четвёртую координату - время (ось Т), т.е. отрезок времени, на протяжении которого данный предмет существует. И если предмет не материален, то четвёртой координате просто не на что воздействовать. Приведём пример. Если взять, скажем, камень, то всегда в теории можно проследить его путь - вот он образовался в результате какого-либо тектонического процесса, вот он существует как самостоятельное явление, а вот он исчез, например, в результате эррозии. С нематериальными объектами всё гораздо сложнее. Если рассмотреть такое явление, как песня, то можно с известной долей уверенности определить дату и место её написания, но определить сроки её существования будет уже практически невозможно. Казалось бы, песня забылась, канула в небытие, - но вдруг, через десяток или сто лет, она снова возникает на горизонте. Но всё же песня смертна, так как порождена материальным объектом - человеком. «Всё это допустимо, - скажет эрудированный читатель - но какое это имеет отношение к поднятой в начале проблеме - иррациональному долгожительству евреев как народа?» А между прочим, отношение существует, и самое непосредственное. Согласно одному из тринадцати принципов веры РаМБаМа (Маймонида), Всевышний не имеет ни тела, ни его подобия. Согласно другому принципу, Он пребывал до начала мира и пребудет после его конца. Выходит, что, будучи объектом нематериальным на 100%, Он, Благословенный, вечен, т.е. стоит совершенно вне координаты времени, как если бы время лежало перед Ним подобно верёвке, которую возможно охватить взглядом всю целиком и взяться за любой участок. Теперь о евреях. Когда наш народ вышел из Египта, Всевышний привёл нас к горе Синай, чтобы заключить с нами союз вечности (брит олам) и даровать нам в качестве залога соблюдения этого завета свою Тору. Таким образом, евреи перестали походить на все остальные народы - те продолжали оставаться «народами пространства, т.е. их определяющим критерием продолжала оставаться та территория, которую они занимают. Лишите их этого пространства, этой территории - и они исчезнут практически бесследно. Евреи же стали народом времени - и время стало той прямой, вдоль которой они располагают своё существование. И поэтому, даже лишившись всей своей земли, наш народ остался в живых, потому что уничтожить время народа можно, лишь уничтожив весь народ целиком. Наш рецепт выживания - это наша Тора. Пока мы держимся за неё - мы держимся за вечность. ...

 В одной из еврейских газет я прочла, что праздновать Новый год 1 января и наряжать новогоднюю елку – идолопоклонство и это запрещено Торой. Но ведь Новый год не является православным праздником, и сама елка служит просто украшением дома, доброй традицией, укоренившейся у всех пост-советских граждан – независимо от вероисповедания. Неужели, по мнению иудаизма, эта проблема настолько серьезна и надо оставлять детей без их любимого праздника?! Жанна Тарнопольская, Львов ...