Происхождение эфиопских евреев покрыто туманом. Их старейшины рассказывают, что еще после разрушения Первого Храма их предки жили в Земле Израиля и не были уведены в изгнание. После убийства Гедальи бен Ахикама они бежали из страны и поселились в Верхнем Египте. В одной из войн, которые вел царь Птолемей, они присоединились к врагам Египта, и после поражения бежали вниз по течению Нила, но, будучи снова атакованы, продолжали отступление по одному из ответвлений Нила, пока не попали в Кораа, что в Хабаше, западнее озера Тана.   Понятно, что нет никакой возможности проверить истинность этой истории. У эфиопских евреев нет ни одной книги на иврите, не существует ни одного предания о том, как они жили в Йерушалаиме, в Египте или на протяжении отрезка времени, предшествовавшего их появлению в Хабаше. Сами они утверждают, что принесли с собой книги Торы и другие книги на иврите, но часть из них была уничтожена в результате войн, которые они вели в Хабаше, а часть была спрятана в горах, и точное место тайника неизвестно. Нельзя также забывать, что согласно преданиям эфиопских евреев в Хабаш пришли воины, то есть, мужчины, которые позже, в тот или иной момент, взяли в жены местных женщин.   Известно, что Кораа всегда был центром фалашей. Даже сегодня многие из них проживают в этой области, вокруг озера Тана. Разговорный язык местного населения стал языком общения эфиопских евреев. В более поздние времена фалаши перекочевали в область Гарасаман и там получили автономию под властью императора Хабаша (Эфиопии). Они были участниками многих войн (в основном, религиозных) и потому известны как смелые и могучие воины.   Царица Йеудит, правившая фалашами в IX в.н.э., подняла их на восстание против императора Эфиопии, которое закончилось захватом власти в государстве. Она также захватила святой для христиан город Аксум со всеми его многочисленными церквями. Она была известна своим ревностным отношением к религии и до сих пор упоминается среди хабашей как "Асагату" ("пылающий огонь"). По некоторым данным, Йеудит правила Хабашем (Эфиопией) сорок лет. ...

Окончание. Начало см. здесь и здесь   ...

   Арад — город небольшой. Очень уютный. Прямые линии улиц. Видна рука проектировщика. Город, построенный по единому плану. Кстати, тогда, в 50-е годы, в проект целого еврейского города в еврейском государстве не было заложено ни одной синагоги. А для чего новым евреям это средневековое мракобесие? Впрочем, действительность внесла свои коррективы. Репатрианты из Северной Африки — вопреки планам проектировщиков — связей с древней традицией не порвали.       Йеменцы тоже построили свою синагогу. Со временем город обжила большая община гурских хасидов — появилась йешива. Неугомонные хабадники тоже внесли свою лепту. И на новоприбывших из стран исторического материализма общая картина в городе иногда даже производила впечатление религиозного засилья. Но городские власти на деле доказали, что это не так: они без каких бы то ни было ограничений выдали разрешения, ссуды и льготы на открытие магазинов по продаже свинины и прочих милых воспоминаний с доисторической родины.   Местные представители традиционного еврейства с тех пор на новоприбывших махнули рукой — и русскоязычная часть города живет сама по себе, а еврейская традиция сама по себе. Кроме, конечно, пенсионеров, очень немногих, которые, что-то вспомнив, что-то заново усвоив из уроков питерского энтузиаста, сиониста-хабадника, рава Давида Эльдина, стали осваивать дорогу в синагогу. Но в целом ситуация среди русскоязычной половины города в смысле осознания того, для чего нас сюда занесло, с трудом отрывается от абсолютного нуля.    Три с половиной года назад по какому-то странному стечению обстоятельств я открыл в Араде учебную группу — в рамках института изучения иудаизма. Зачем иудаизм изучать в институте — вопрос отдельный. Оговоримся, что есть Тора матери — ее впитывают с молоком и с воспитанием; есть Тора отца — ее усваивают в йешиве, в процессе общения с равом, с Танахом и Талмудом. Но организаторы этого проекта посчитали, что для репатриантов из СНГ институт привычнее. Не так страшно. Честно говоря, я тоже так считаю. Знакомство с еврейством... ...

  — Вы хотите знать, как я решил стать евреем? — обратился ко мне бородатый кипастый юноша. — Все получилось очень просто. Однажды, когда я еще учился в школе, ребята сказали мне: «Ты не такой, как мы. Наверное, ты не русский». Я страшно обиделся и плача побежал домой. ...

   В Индии до сих пор проживает уже немногочисленная на данный момент еврейская община «Бней Исраэль».     Каким образом их предки попали в Индию — не совсем ясно. По этому поводу в общине существуют два предания. Согласно одному из них, они попали в Индию около 1700 лет назад, видимо, из Йемена или из Южной Аравии. Согласно другому — они потомки евреев, бежавших после разрушения Второго Храма в 70 г. н. э. от репрессий Тита. В обоих преданиях присутствует мотив бегства от преследователей на кораблях и рассказывается, что недалеко от Бомбея произошло кораблекрушение, и большая часть пассажиров погибла. Немногие спасшиеся поселились в окрестностях города. ...

      Раби Элияу из Вильно, человек, казалось бы, кабинетный, считавший за грех оторваться от книги, любил Землю Израиля, предвидел ее скорое заселение и предсказывал восстановление еврейской государственности. Он хотел, чтобы его ученики были активными участниками этого процесса, и велел им переселиться в Святую Землю еще до начала великого освобождения, срок которого он определил исходя из предсказаний пророков и мудрецов Торы эпохи Талмуда. ...

 Продолжение. Начало см. здесь    В январе 1947 г. в Алжире был создан первый лагерь подготовки к алие, который возглавляли Сэм Авиталь и Эли Охаюн. В нем находилась и группа евреев из Марокко в течение целого месяца учившаяся пользоваться оружием и изучавшая различные виды самообороны. По окончании тренировок Сэм Авиталь был назначен командиром Хаганы (организации самообороны, созданной в годы борьбы за независимость и ставшей после создания государства частью Армии Обороны Израиля) в Марокко, а Эли Охаюн его заместителем. Их первоочередной задачей была организация отрядов самообороны и групп алии. ...

Рав Гилель бен Аарон-Элиэзер Цейтлин освятил имя Всевышнего. Польша. Вечер начинающегося праздничного дня Рош а-Шана 5703 года (1943). Облаченный в талит, с тфилин, с книгой Зоар (которую изучал все дни своей жизни) в руках он вышел навстречу нацистским убийцам. Об этом рассказали те, кто его видели, но сами избежали страшной участи. "Задаю я всем великим людям народа: адморам (адонейну, рабейну, морейну - господин наш, учитель наш - обращение к выдающимся религиозным авторитетам), раввинам, руководителям, наставникам, лидерам партий, как правых так и левых, а также и центристских этот страшный вопрос: "Что сделал вам народ мой, что вы привели на него эту великую беду, которая охватила его сегодня? А те из вас, кто не привел на народ эту беду, из которой он не может выбраться последние несколько лет, и те, кто даже не был причастен к этому, что вы сделали, чтобы предотвратить несчастье? Что вы сделали, чтобы остановить его распространение, когда оно уже половиной своего сапога давило на сердца сыновей народа моего? ...

  Несколько лет назад я отмечал 34-летнюю годовщину своего ареста. Кто-то скажет: «Нашел чему радоваться!». А я радуюсь. Радуюсь тому, что пережил этот черный день, первый допрос на аэродроме, первый час в тюрьме Большого дома, долгие дни в одиночке.   Я мог быть убит во время ареста, сбит в воздухе, расстрелян по приговору суда, как того требовал «народный» обвинитель.   Я мог быть убит на пересылке блатными и загнуться за одиннадцать лет владимирского централа и Дубровлага. Но я остался жив. Я вспоминаю свой последний путь «на воле» — из аэродрома в тюрьму — на кагебистской «Волге». Было 15 июня 1970 года. Утро. Синее небо. Вот молодая мама толкает перед собой коляску. Идет детвора. Жизнь. А у меня уже нет жизни. И я спросил себя со всей откровенностью человека, которому уже не перед кем рисоваться: «Ну что, жалеешь?», и ответил себе: «Нет, не жалею».     Я так любил Израиль, что если бы не попытался бежать туда, презирал бы себя всю жизнь. И теперь я знаю, что любил по-настоящему — всем, что у меня есть. Любовь... Желание пожертвовать, отдать все любимой, когда сама возможность дать, не получив ничего взамен, — уже счастье. Откуда это берется у человека — против всякой логики и инстинктов эгоизма? Может ли такое быть? Очевидно, может. Ведь самый главный импульс в поступках человека — это стремление к всесилью: много денег, много власти, много (как можно больше) удовольствий. Это нескончаемое стремление к безграничному, безусловно, проистекает из того, что и мы сотворены по Образу и Подобию. Но инстинктивно стремясь к тому, чтобы быть подобными Ему, лишь немногие понимают, что высшее Его могущество в том, чтобы давать — любить бесконечно. И рад я тому, что хотя бы на какой-то миг смог приблизиться к осуществлению этого Подобия. ...

     Наше возвращение в Землю Израиля — движение от частного к общему. Но мы боимся, что наше частное растворится в общем, и сопротивляемся «глобализации» всего происходящего в мире. Это происходит из-за непонимания, что каждая частность может проявить себя только в общем, и чем сильнее ее связь с общим, тем более яркой индивидуальностью она обладает.     На это указывают правила комментирования Торы (основы которой — основы мироздания): «Общее и частное; частное, общее и частное; общее, нуждающееся в частном, и частное, нуждающееся в общем...»     Возвращаясь в Землю Израиля, мы должны стремиться стать одним народом. Нас должна объединять взаимная ответственность друг за друга и, прежде всего, — за жизнь каждого еврея. Мы должны уметь поступаться своим частным ради общего, и само объединение должно радовать нас. К сожалению, это происходит не всегда: проклятое изгнание тянет нас назад, погружая в частности, разрывая на отдельные группы, и мы продолжаем мыслить как «частные люди». Этим объясняется идеализация старого образа жизни и прошлого времени, когда глобальные проблемы не решались. Ни проблемы ухода большого числа евреев от Торы, ни возвращения в Землю Израиля, ни строительства Храма.    Все это результат преобладания частного над общим в религиозном сознании значительного числа евреев. Отрицание учения Рамбама, обладающего универсальностью и глобальностью, и подмена его философских трудов притчами и сказками, мистическими книгами, не разъясняющими термины, использующиеся в них, — одно из проявлений отсутствия стремления к общему. ...