Продолжение. Начало см. здесь, здесь и здесь
В соответствии со своими псевдо-биологическими воззрениями, нацисты избрали себе роль «привилегированной» расы по отношению к евреям. Они воплощали принципы добра, противостоящего мировому злу. Таким образом, нацисты взращивали идею о еврейском стремлении к полному уничтожению «элитных рас», и первым делом – немецкой нации, задолго до того, как пришли к власти. Их взгляды на евреев, «питающих смертельную вражду к немцам», резюмировал Гиммлер в 1938 году, провозгласив: «Евреи хотят уничтожить нас». «У н и ч т о ж и т ь» – таковы побуждения и цель евреев – заявляли Гитлер, Гиммлер и прочие нацистские лидеры. Агрессия приписывалась евреям. Это они вынесли «смертный приговор» немецкому народу. Такое видение мира, каким бы чудовищно искаженным оно нам не казалось, позволило наци утверждать, что они действуют в целях самозащиты, против тех, от кого исходит угроза истребления.
У наци были разного рода версии, обосновывающие их статус «жертв».
Поражение Германии в Первой мировой войне они цинично объясняли тем, что мировое еврейство восстановило против Германии мировое сообщество, тогда как их «братья по крови» внутри страны, само собой, замышляли нанести удар в спину непобедимой немецкой армии. Целью евреев якобы было лишить немецкий народ и арийскую расу в целом жизненной силы, вынуждая лучших сынов проливать кровь на полях сражений. Образ «преднамеренного кровопускания» по силе эмоционального воздействия не уступал призраку «осквернения и отравления» евреями арийской крови. Стоит ли удивляться, что нацистская пропаганда вдалбливала в умы почтенных обывателей: «Мишенью глобальных разрушительных планов в борьбе, которую евреи ведут во всех сферах, стали немцы, как наиболее выдающиеся представители германской расы. Война 1914 – 1918 годов была «смертным приговором», вынесенным Германии мировым еврейством».
После поражения Германии в 1918 евреи непреклонно продолжали свой штурм. Они преуспели в свержении прежнего режима, они открыли себе путь к дальнейшему продвижению, объединяя потенциал марксизма и международного капитализма. У наци не было ни малейшего сомнения в том, что Первая мировая война позволила евреям «семимильными шагами» приблизиться к воплощению своего замысла о мировом господстве, поскольку привела к краху империй Центральной Европы, большевизации России, распространению демократии и марксизма, и, не в последнюю очередь, к проникновению на экономический рынок западного финансового капитала. В результате Германия оказалась на переднем крае борьбы, а нацисты «приняли на себя миссию» последнего оплота, способного предотвратить полную победу мирового еврейства. Их германо-центрические воззрения, таким образом, приобретали глобальное значение.
В начале 20-х Гитлер мог бы иногда прибегать к лозунгу интернационалистов: «Антисемиты всех стран, объединяйтесь!».
В этой версии картины кризиса, постигшего Германию и мир, важно подчеркнуть несколько аспектов.
Во-первых, немцами владело ощущение, что они живут в решающий миг, в кульминационный момент, когда исход многовекового противоборства арийцев и евреев должен быть определён раз и навсегда. Наступил решающий час: «или – или». «Или Еврей уничтожит нас, или мы обезвредим его. Третьего не дано». Эта убеждение порождало атмосферу Страшного Суда, «настоянную» на характерной для немцев апокалипсической традиции, уходящей корнями в период романтизма. Именно такое настроение взбудоражило общество в начале Первой мировой войны. Среди нацистских лидеров Геббельс был особенно склонен выражаться в апокалипсических терминах. Эта тенденция вскоре стала господствующей, о чём свидетельствует частое, едва ли не фетишистское, использование понятий «окончательный», «крайний» и «последний», употребляющихся либо как самостоятельные слова, либо как составная часть выражений, либо как приставки, образующие в немецком языке сложные слова «последний бой», «окончательная победа». И, наконец, эта чудовищная грамматика достигла апогея в формулировке «Окончательное решение еврейского вопроса». (Из этого становится очевидно, что понятие «окончательное решение» было выработано едва ли не за десятки лет до Ванзейской конференции, запустившей в действие тотальную машину смерти – прим. ред.)
Во-вторых, лозунг войны «не на жизнь, а на смерть», брошенный в массы, призывал к немедленному началу «боевых действий». Из этого становится ясно, какой травмой стал для нацистских лидеров исход Великой войны, и каким решающим образом сказались её идеологические и психологические последствия. В сознании нацистских лидеров поражение Германии было проигранной битвой, но ни в коем случае не означало конец войны. Их задачей было вернуть Германии былое величие, вооружить её для завоевания необходимого немцам жизненного пространства, не повторяя прошлых ошибок, и, что исключительно важно, не давая своим врагам объединиться в коалицию. Евреи же в любом случае «будут вести против Германии тайную, но смертельную войну». По словам Гитлера, после ноября 1918-го «явная война сменилась войной на постепенное уничтожение немецкого народа». Он неустанно заявлял, что в будущей вооруженной схватке не будет ни новых перемирий, ни новых революций. Но что важнее, его понимание войны было очень специфическим. По существу, это была концепция первобытной войны, лишённая каких бы то ни было моральных и гуманистических запретов, войны, диктующей законы «око за око» и «кровь за кровь». «Око за око, зуб за зуб» – принцип, о котором Гитлер высказывался одобрительно, как о «самом примитивном понимании права». Нечего и говорить, что в этом контексте «примитивное» – это похвала.
Перевод Ш.Садэ
