Ощущали ли Вы в разгар боя все величие этого часа?
Я могу сказать, что ощущал. Мы стояли у церкви Августы-Виктории, это было рано утром, и нашим взорам открылись Храмовая гора, Золотой купол, стены Старого города. Мы никогда раньше этого не видели. Мы всегда пытались хоть как-то разглядеть Храмовую гору с запада, а тут ты стоишь, и весь Старый город перед тобой как на ладони. Помню, я сказал одному из ребят: мы сейчас пишем новую главу Танаха, как воины царя Давида. Было ощущение, что происходит событие исторического масштаба.
Другие бойцы тоже чувствовали это?
Разумеется, все чувствовали это в разной степени. Но у Стены Плача это ощущение охватило всех. Для некоторых врата отворились лишь на миг, но величие этого часа, как мне кажется, чувствовали все. Нужно учесть, что многие ребята вообще ничего не знали. Помню, мой друг, стоявший около меня, прошептал:
– Ханан, что нужно говорить?
И я ответил ему:
– Прочитай Шма Исраэль.
А он отвечает мне, пристыженный:
– Я не умею читать Шма Исраэль…
И тогда я говорю ему:
– Повторяй за мной.
Я кричу: «Шма!», и он повторяет за мной: «Шма!»; «Исраэль!», и он кричит: «Исраэль!», и так до конца.
Каков был порядок продвижения наших войск – Стена Плача, Храмовая гора, Еврейский квартал?
Мы вышли из лагеря, расположенного возле церкви Августы-Виктории. Нашей первой целью была Храмовая гора. Все войска вошли в Старый город через Львиные ворота и сразу же повернули налево, к Храмовой горе. На Храмовой горе мы долго не задержались, тут же стали искать спуск к Стене Плача. С нами был рав Горен, он тоже искал спуск. Вскоре мы нашли ступени, спускающиеся от Магрибских ворот. У Стены Плача мы встретили рава Цви-Йеѓуду Кука, рава Назира, рава Исраэля Ариэля и рава Иссахара Гоэльмана.
В какой момент рав Цви-Йеѓуда Кук и рав аНазир прибыли к Стене Плача?
Когда мы сошли от церкви Августы-Виктории к Львиным воротам, это было еще до захвата Еврейского квартала. Я помню, как проехал джип, – справа и слева бойцы, и джип проезжает между ними. Я смотрю на заднее сиденье и не верю своим глазам: там сидят рав Цви-Йеѓуда и рав Назир в стальных касках. Я помню, как длинные волосы рава Назира выбивались из-под каски и развивались по ветру. Я побежал за джипом, чтобы приветствовать их. Это была инициатива Йоава Замоша, оперативного офицера. Он специально послал за ними свой джип.
В своей книге Мота Гур великолепно описывает этот момент. Он видит рава Назира, и он даже не знает, кого он видит. (Рав Ханан достает старую ксерокопию нескольких страниц из книги Моты Гура и зачитывает нам): «В углу, вдалеке от бойцов, стоял человек. Нет, он не стоял. Он будто прилип к камням… Одетый в длинный белый халат, на голове черная шляпа, из-под нее выбиваются длинные волосы. И он не движется – ни голова, ни волосы, ни ноги… Мой взгляд застыл на нем, я не мог отвести от него глаз, я прилип к нему издалека… Через него я ощущал Стену Плача. Сквозь его тело, будто парализованное, я ощущал биение еврейского сердца, исходящее из камня. Так мы простояли несколько минут, приникнув друг к другу – он, я и Стена Плача. Потом я обернулся… вызвал к себе комбатов и сообщил им: мы остаемся в Иерусалиме!»
Этот рассказ ясно показывает нам, что такое влияние святости, которое действует без слов и без прикосновений.
Немногие знают, что перед этим вы прошли через Холм Амуниции.
Да, это верно. Я был в ударном отряде, который совершил прорыв. Нельзя забывать, что победа на Холме Амуниции проломила хребет Иорданскому легиону, и это, разумеется, очень повысило моральный дух бойцов во время боя в Старом городе. На следующий день после захвата Холма Амуниции, квартала Шейх Джарах и могилы Шимона-праведника мы расположились у церкви Августы-Виктории и вышли в сторону Храмовой горы. Я в то время был курьером командира роты. Моим командиром был Гиора Ашкенази – личность легендарная. Мы продвинулись в сторону холма, на котором сегодня расположена ешива «Бейт-Орот». Там мы попали под огонь, и там погиб Гиора, мой возлюбленный командир. Я находился прямо около него, в метре от него. Я застыл на секунду, пораженный. И тогда Миха Хорин, заместитель командира роты, сказал мне: «Ханан, нельзя останавливаться, нужно атаковать цель!» Он взял на себя командование ротой, и мы продолжили продвигаться к цели.
Что Вы можете рассказать о Гиоре?
Гиора Ашкенази был потрясающий человек. Он вырос в кибуце, принадлежащем движению Ѓа-шомер ѓа-цаир. Это был человек прямой и чистый душой, любимец всей роты.
Могу рассказать историю о нем, одну из великого множества. Во время боя мы дошли до отеля Амбассадор. В один миг мы сменили обстановку кровавого боя на роскошь дорогого отеля. Ребята растянулись на диванах в лобби, возникла некая расслабленность. Там была витрина со всякими сувенирами и украшениями. Один парень хотел разбить стекло и раздать ребятам сувениры. Гиора подбежал, встал спиной к витрине и сурово произнес: «Никто не будет брать трофеи! Знайте, мы воюем за Иерусалим, и если мы начнем брать трофеи, мы утратим дух этой войны. Поэтому я прошу и предупреждаю, чтобы никто не посмел брать трофеи!» И все вытянулись перед ним, преисполненные уважения к его словам. Когда позднее я думал об этом случае, я понял то, что произошло в Йерихоне между Йеѓошуа и Аханом, – если ты берешь трофеи, ты опускаешься на более низкую ступень, и вместо священной войны это превращается в войну за трофеи. Таков был Гиора.
Ешива «Бейт орот» названа его именем?
Да. Мой друг Мати Дан нашел старый полуразрушенный дом, выкупил его у арабов, и сегодня в нем располагается ешива «Бейт орот». На церемонии освящения нового здания вдова Гиоры сказала: «Гиора не был религиозным человеком, но был человеком прямым, таким, каким Всевышний создал человека. А поскольку он был прямым, он любил Иерусалим. Прямые люди любят Иерусалим. Гиора пал здесь. И я уверена: он рад тому, что здесь возводят здание, в котором будут изучать Тору в память о нем. Я не знаю, придут ли сюда мои сыновья, но я уверена, что мои внуки скажут здесь кадиш в память о нем». И она залилась слезами, и все присутствующие заплакали вместе с ней. Это было неповторимое зрелище. И в самом деле, невероятно, ее сын женился на девушке – уроженке религиозного кибуца Шлухот, и по прошествии многих дней ее внук приехал в «Бейт орот» и прочитал там кадиш в память о деде. Просто невероятно. (Рав Ханан вытирает слезу). Каждый раз, когда я вспоминаю это, я растроган, как в первый раз, когда я об этом услышал. Это ведь истинное чудо, «От Господа было это, дивно это в глазах наших».
После освобождения Стены Плача и Старого города какое выражение мы должны дать нашему стремлению к Храму?
Что касается самого здания Храма, то его не мог построить даже царь Давид. Есть время войны, и мы все еще живем в такое время. Творец будто бы говорит нам: пока народ Израиля не живет в безопасности в своей земле, и Я не могу расположиться в Доме Моем. Но это не противоречит духовной подготовке к построению Храма; это указывает нам путь к Храму. После войны мы возвратились к изучению Торы. Каждую среду был урок рава Цви-Йеѓуды по книге рава Кука Орот ѓа-кодеш. После всего, что произошло, рав спросил нас: «Ну, что мы из этого учим?» В классе воцарилась тишина, и я воскликнул: «Может быть, рав должен начать изучать законы служения в Храме?» Рав взглянул на меня и сказал: «Ханан, нам еще много лет нужно изучать законы царства и ведения войны».
Вместе с тем, существует великая необходимость в духовной и практической подготовке к возрождению Храма. Ярким примером этому служит деятельность рава Исраэля Ариэля и созданного им Института Храма, в котором занимаются созданием храмовой утвари. Очень важно также пробуждать в народе тоску по Храму – может быть, организовать конкурс рассказов и стихов, говорящих о нашем стремлении к Храму. Обход стен Старого города, который устраивают в каждый рош ходеш, – это дело очень благородное, потому что так мы исполняем слова Торы: «К обиталищу Его обращайтесь и туда приходите» (Дварим, 12:5).
Последнюю интифаду палестинцы назвали «Интифада Эль-Акца» («Иерусалимская интифада»), хотя основные столкновения происходили не в Иерусалиме. Порой кажется, что палестинцы посланы нам Всевышним, чтобы напомнить о самом главном.
Наша пропаганда по этому вопросу оставляет желать лучшего. Мы должны обращаться к израильскому обществу с глубокими словами о вере и духовности и не бояться этого. Разумеется, нужно уметь делать это так, чтобы наши слова не вызывали протеста, чтобы они были обращены ко всем людям в равной степени. Я не думаю, что мы не должны считаться с вопросами безопасности, – ведь, в конце концов, и это тоже Тора. У нас не бывает так, чтобы синагога была отдельно, а жизнь – отдельно, упаси Бог. Мы живем верой! Но борьба за Землю Израиля – это не только борьба за безопасность, но и духовная борьба за все, что свято для нашего народа. Я думаю, что в последнее время пропаганда становится лучше.
Накануне Дня Иерусалима – каковы наши задачи в будущем?
Мы стремимся к совершенству во всем. Сказано: везде, где бы ты ни находился, будь партнером Всевышнего. Живешь в Гуш-Катифе, изучаешь Тору в ешиве, занимаешься педагогической деятельностью, служишь в армии, помогаешь бедным – везде рассматривай свою деятельность как часть Божественного процесса. Принимай участие в процессе Избавления. Это касается и исправления наших собственных моральных качеств.
И в этом – внутренняя суть Иерусалима, «города, слившегося воедино». Удивительно, как это библейское выражение актуально и в наши дни! Это великое искусство – стремиться к совершенству, ничего не теряя по дороге. Мы продвигаемся медленно, но наша цель – совершенство. Когда понимаешь это, на сердце становится спокойнее, и тогда каждый человек может найти то особенное, что свойственно только ему одному.
