Рассказы из прошлого?
Мудрый сын в Пасхальной Агаде задает важный вопрос: "Каковы свидетельства, правила и законы, которые заповедал нам Господь, Бог наш?" Он хочет знать Галаху, чтобы учиться самому, учить других, хранить и исполнять. К сожалению, в ночь Седера мало времени, чтобы ответить на его вопрос. На самом же деле не хватит даже целой жизни, чтобы дать ему исчерпывающий ответ. Однако, чтобы не оставить его вообще без ответа, мы учим его последнему из законов Песаха: "Нельзя ничего есть после того, как в последний раз поел от жертвы Песах".
В книге Дварим мы находим совершенно иной ответ на вопрос мудрого сына, ответ, который, по правде говоря, кажется не связанным с самим вопросом. Когда мудрый сын спрашивает своего отца: "Каковы законы, которые заповедал нам Господь, Бог наш?" – мы ожидаем услышать совет относительно того, как ребёнок может выучить всю Тору в деталях. Ответ, который дает Тора, на первый взгляд кажется удивительным. Он содержит не урок по законам иудаизма, а рассказ из прошлого:
Рабами были мы у фараона в Египте, и Бог вывел нас оттуда рукой могущественной. И явил Бог знамения и чудеса великие и гибельные на Египет, на фараона и весь его дом у нас на глазах. Он вывел нас оттуда, чтобы привести нас и дать нам землю, которую он обещал дать нашим праотцам. Всевышний заповедал нам исполнить все эти заповеди, чтобы боялись мы Бога, Всесильного нашего всегда, для нашего собственного блага, чтобы дать нам жизнь, как ныне (Дварим 6:20-24).
Поразительно! Разве мудрый сын не просил научить его Торе? Почему тогда нам заповедано рассказать ему историю из далёкого прошлого? Более того, целью Исхода из Египта не названо получение Торы на горе Синай. Цель Исхода – "чтобы привести нас в землю, которую Всевышний обещал нашим праотцам". Дарование Торы еврейскому народу становится простым следствием этой большей миссии. Разве это ответ на вопрос мудрого сына?!
Половинка ответа на половинку вопроса
На самом деле Тора уловила истинное намерение мудрого сына. На первый взгляд кажется, будто он просто просит информации – "каковы свидетельства, правила и законы, которые заповедал нам Господь, Бог наш", – на самом же деле его интересует ответ на более глубокий вопрос: каков смысл этих свидетельств, правил и законов? Почему я должен изучать сам, обучать других, исполнять такое количество заповедей и запретов?
В свете этого вполне уместно начинать разговор с Исхода из Египта, с того момента истории, когда еврейский народ стал народом Всевышнего. Нашей целью при Исходе было войти в Землю, которую Всевышний обещал дать нашим праотцам, и жить в ней в качестве богоизбраного народа. Дарование Торы и Заповедей являлось логическим следствием этой миссии – "для нашего собственного блага, чтобы дать нам жизнь". Но хотя соблюдение заповедей служит для нашего же блага, Тора продолжает и добавляет: «Наше достоинство в то, что мы храним и исполняем это поручение перед Господом, как Он повелел нам». То есть, хотя заповеди и приносят пользу нам самим, ожидается, что мы будем исполнять их из любви к Богу. Мудрый сын полагает, что его цель в жизни – исполнять заповеди на личном уровне; отец обращает его внимание на более высокую, национальную цель. Он призывает сына рассматривать свою личную ответственность за соблюдение заповедей в этом новом свете. Это и есть ответ Торы мудрому сыну.
Агада дает совершенно иной ответ. В нем не содержится глубоких философских идей – только сухая буква закона. Наша Агада – это Агада эпохи разрушения и изгнания. В изгнании невозможно ставить акцент на общенациональных целях. Поэтому возникает необходимость подчеркнуть важность личного, индивидуального служения Б-гу. Об этом сказали в Талмуде наши Мудрецы:
«Со дня разрушения святого Храма нет у Всесильного места в этом мире, кроме четырех амот[1] [локтей] галахи».
Выходит, что в ночь Пасхального Седера сын, который задает по-настоящему мудрый вопрос, получает только половину ответа.
Перевел Яков Герштейн.