Стремительно приближается Песах. Гром пред-пасхальной уборки начал уже заглушать треск предвыборной агитации. Давайте и мы начнем готовиться к этому замечательному празднику.       Пасхальный Седер нельзя себе представить без детских вопросов. Обычно их поют всей семьей на древние мотивы. Помните: «Ма ништана а-лайла а-зэ…» Это настолько традиционно и патриархально, что мы и не замечаем глубокой каверзности этих самых «детских» вопросов. Кстати, отвечает Агада на эти вопросы только частично.   Самый каверзный, однако, вопрос касается самого главного. Почему весь год мы едим и мацу (кто любит), и хамец (нормальный хлеб и другие хлебобулочные изделия), а сегодня — только мацу? В песне это звучит наивно и безобидно. Однако отнесемся к этому серьезно. Ну хорошо, едим мы в Песах мацу. В честь чего мы ее едим? Правильно. Не успело тесто закваситься. Ай-яй-яй, очень шибко шли, понимаешь. Я знаю, что это — ответ самой Агады, и тем не менее….   Знаете, сколько времени нужно смеси муки и воды, чтобы началось брожение? 18 минут. Таким образом, вот этих-то 18 минут и не было у еврейского теста с того момента, когда покинули родные хаты, и до того, как перешли за полосатые столбики границы Египта. А Египет — это не Израиль в районе Нетании. Это совсем другие масштабы. Помните, как там написано в рассказе «Вождь краснокожих» у писателя О’Генри: «Мы уже не те, что раньше, но за два часа добежим до канадской границы». ...

    Я не собирался придумывать урок на пасхальную тему или комментировать Агаду. Есть другие, во сто крат более мудрые и достойные, мысли которых вы найдете в этом праздничном номере. Все, что написано ниже, - просто мысли вслух, моя частная попытка заглянуть за занавес, прикрывающий сцену Исхода.   Давайте попробуем представить себе ту атмосферу, которая царила в Египте в ту самую Ночь. Начнем с предыстории. Народ, проживший более двухсот лет в рабстве у другого народа, берет реванш. Евреи поднимают голову. В последние месяцы перед Исходом ослабевает гнет египетского рабства, прекращаются издевательства и насилие, отменяется каторжная работа. Причина проста: все это время на Египет одна за другой обрушиваются сверхестественные, непостижимые уму казни - то град с огнем, то ненасытная саранча, то дикие звери, которые избирательно поедают египтян и не трогают евреев. За всем этим следует трехдневная тьма – такая, что из дома не выйдешь и шагу не ступишь. Евреи же, как ни в чем не бывало, ходят мимо парализованных тьмой и страхом египтян…   Приходится вспомнить, что, согласно мидрашу, часть евреев погибла там же, в кромешной египетской тьме, - а именно те, кто не хотел уходить из Египта. Из этого вроде бы следует, что остальные уйти оттуда хотели. Но вот наступает десятая казнь, и она страшнее всех предыдущих, потому что на этот раз Б-г прямым, непосредственным и сверхестественным образом убивает египтян. В каждой семье умирают первенцы. Египтяне сокрушены, деморализованы, они готовы отдавать евреям даже свое имущество и умоляют последних уйти из их страны. Фараон - последний, кто сохранял стойкость (вернее, упрямство), но теперь не выдерживает даже он. Посреди ночи фараон зовет к себе с Моше и Аарона и требует, чтобы они увели народ из Египта как можно дальше и быстрее. ...

Но в основном нам удается и решать проблемы, и выполнять ответственную работу, и даже совершать хорошие поступки. А вот спросить о чем-то важном и, в первую очередь, может быть, у себя… но когда?! И вот - благословенный оазис в череде бегущих друг за другом дней - прогулка с внуком. Зимний парк. Тишина. Родное спящее личико в коляске. Во сне подрагивают реснички, иногда улыбка трогательно распускает розовый бутон ротика… Что снится тебе, малыш? В каких высоких мирах путешествует твоя чистая душа? Помнишь ли ты то сокровенное, неведомое, позабытое и так и не узнанное нами? Что же мы потеряли, придя в этот мир? Что нашептывает нам налетевший вдруг неведомо откуда горячий ветер? Или какое-то неясное воспоминание, навеянное нездешним ароматом… А мотив - тонкий, нежный, неизбывно печальный, щемящий душу… Откуда он звучит? ...