В седьмой день после того, как мы вышли из Египта, для нас расступилось не только море, но и небеса, и каждый, кто шел между застывшими стенами воды, видел то, что находится "за пределом небосвода". Глазам сыновей Израиля открылось то же самое, что и глазам пророка Йехезкеля, книга которого начинается словами: "…и открылись небеса, и увидел я видения Всесильного". В песне, которую запели перешедшие через море, сказано: "Это мой Б-г, и буду восхвалять его" (Шмот, 15:2). Мидраш объясняет, слово "это" предполагает, что пользующийся им указывает на то, что он видит, и, следовательно, сыновьям Израиля открылось видение Царя, восседающего на престоле (а небеса – престол Его). Останется ли человек прежним, если однажды ему удалось заглянуть за пределы небес, выйти из ограничений пространства и времени и увидеть все и во всех временах сразу? Если во время пасхального сэдэра мы должны почувствовать, что выходим из Египта, то в седьмой день праздника нам следует представить себе, что это именно мы с вами перешли через море. И так же как думая об исходе в наши дни и "примеряя его на себя", мы прежде всего размышляем о духовной свободе и освобождении от влияния чуждых культур, обращаясь к теме перехода через море нам следовало бы представить себе, что мы не только прошли через воды, но и вышли в другую плоскость бытия. Время и пространство обрели для нас другое значение – такое же, какое они имеют для пророков. Йеуда а-Леви в одном из своих стихотворений говорил о том, что люди находятся в плену у времени и единственная возможность освободиться из-под его власти – это служить Всевышнему: "Только Его рабы – свободны". Он имел в виду, что все на свете преходяще и, как все невечное, лишено смысла, и только заповеди Торы, которые формируют подобие Тв-рцу, не подверженному ни изменениям, ни ограниченности во времени. А поскольку в духовном мире расстояние измеряется не метрами, а степенью подобия (подобные близки, а непохожие – далеки друг от друга) каждая исполненная заповедь увеличивает степень подобия и тем самым приближает человека к Б-гу. А ведь именно этого ищет душа все дни своего пребывания в теле – близости к Творцу. Вот и получается, что только подчинившись приказам Всевышнего, как раб господину, человек удовлетворяет истинное желание своей души быть ближе ко Всевышнему. А поскольку свобода – это возможность реализовать свои истинные желания, получается, что только раб свободен! Не случайно мидраш говорит, что если бы сыновья Израиля увидели первые скрижали (те, которые Моше разбил, спускаясь с горы Синай, когда услышал веселье идолопоклонников), они оказались бы свободными даже от влияния времени – смерть не властвовала бы над ними. Первые скрижали – кусок небес: благодаря заповедям Торы, начертанным на них, они раскрываются и позволяют созерцать мир, не подверженный изменениям и, следовательно, влиянию времени. "Это ворота небес – праведники пройдут через них" – сказал царь Давид. Это ворота небес, которые были приближены к земле настолько, что каждый, подчинив свои действия повелению Всевышнего, мог бы открыть их. И Образ и Подобие, раскрылись бы в нем самом столь явно, что перевели бы его в иную плоскость бытия, в мир пророков. Именно еврей – Альберт Эйнштейн – изменил представления всего человечества о пространственно-временной структуре мира, показав взаимосвязь этих, казалось бы, далеких друг от друга аспектов и доказав относительность времени и его зависимость от наблюдателя. Но, если для ученого время – это свойство материи, определяющееся теми изменениями, которые постоянно происходят в материальном мире, то для пророка или человека, знакомого с книгами пророков и понимающего их смысл, время – это нечто отделенное от материи, сотворенное прежде нее и определяющее пути ее развития. Виленский Гаон сказал, что слова осе маасе берейшит ("творящий самое начало мира"), произносимые перед псалмами, которые предваряют молитву, являются благословением Сотворившему время. Таким образом, слова "Вначале сотворил Всесильный…" следует понимать как намек на то, что прежде всего было сотворено решит – "начало". Слово решит образовано от рош (что означает "голова") и прежде всего указывает на обособленность и качественное отличие начала от того, что является его продолжением (подобно тому, как голова качественно отличается от тела, которое нельзя назвать ее продолжением). Слово берешит ("вначале") формирует у всех, кто читает первые строки Торы, представление о материи как о вторичной, а не первичной субстанции. Начало не может определяться бессмысленным, случайным импульсом – оно связано с мыслью и планом, предшествовавшими материи, приведшими к ее возникновению и продолжающими на протяжении долгой истории постоянно воздействовать на нее, чтобы привести все существующее к определенной цели. А цель – это максимальное приближение человека и всего существующего к Образу и Подобию: того, что под небесами, – к тому, что над ними; раздробленности к Единству; вражды к Добру; бессмысленного к Пониманию. Исходя из этого, легко прийти к заключению, что если понятие "начало", связанное с понятием "время", описывает активный фактор, то и понятие "время", являющееся как бы его разверткой, также должно означать активное воздействие на мир. И значит, время можно определить как "проявление задуманного". И, с точки зрения еврейского мировоззрения, время также является творением – процессом, созданным в самом начале для реализации замысла.. Пространство – это развертка времени или реализация времени. Прежде всего подтверждение такому положению мы находим в лексической особенности языка, отмеченной выше: понятие максимального пространства – "мир" или "вселенная" и понятие максимального предела времени – "вечность" выражаются одним и тем же словом. Далее воспользуемся приведенным в Торе описанием процесса творения и обратим внимание на то, что появление объектов или субстанций, определяющих пространственные рамки (такие, как небо и земля), является раскрытием временной единицы: "И был вечер, и было утро – день один" (Берешит, 1:5). Первый день нашел свое воплощение в небе и земле, а также в свете и темноте, возникших на начальном этапе творения. Вечер и ночь соответствуют миру мысли, а утро и день – воплощению замыслов Творца. Аналогичное описание очередного этапа творения приводится и для всех последующих дней. Таким образом, пространство и все наполняющее его и занимающее в нем место возникает как развертка времени – каждый из этапов творения раскрывается как истекшая временная единица, полностью раскрывшая свой потенциал, и ее имя – "сутки". Время продолжает разворачивать в пространственных образах ту картину, которая возникла в мире мысли. Рамбан, комментируя слова Торы "ибо в этот седьмой день прекратил всю работу Свою, которую сотворил Всесильный, чтобы делать", пишет: "Ибо шесть дней творения – это шесть тысяч лет истории мира…" Первичная стадия творения содержит в себе потенциал будущего развития и формы, определяющие пространство и наполняющие его: небо, земля, светила, рыбы, животные – являются выразителями процесса творения и в то же время содержат в себе потенциал дальнейшего раскрытия аспекта времени как событий, происходящих во вселенной и меняющих ее духовный облик настолько, что можно говорить об изменении всего мира. Соотношение пространства и времени можно также представить как соотношение сосуда и того, что его наполняет. Наполнение – некая идея, развертывающаяся во времени, и оно само по себе наделено творящей силой и создает формы-сосуды для постепенного выражения глобальной цели или, иными словами, наполнения сосуда содержанием.