Молитва

Обращение к сущности Всевышнего, а не к Его именам (то есть Его проявлениям в этом мире)

Вопрос: когда я молюсь, к кому я обращаюсь?

Ответ: стремление узнать саму сущность Всевышнего неосуществимо. Это незрелое, детское стремление. Ошибка идолопоклонства состоит в том, что оно претендует на постижение самой Божественной сущности. Взрослый человек, обладающий критическим мышлением, осознает, что прoникновение ко Всевышнему – это прoникновение лишь к качествам Всевышнего и Его проявлениям в этом мире, которые нам дано постичь.

А теперь следует подчеркнуть, что молитва направлена не к проявлениям Всевышнего. Молитва, взывающая к проявлениям Всевышнего, – сама по себе идолопоклонство. Молитва – это жажда Всевышнего и стремление излить сердце перед Ним Самим. Об этом сказано: «Ибо кто такой народ великий, к которому боги были бы столь близки, как Господь, Бог наш, при всяком взывании нашем к Нему?» (Дварим, 4:7). Наши мудрецы, благословенна их память, учат: «…однако не таков Святой, благословен Он: если человека постигнет беда, он не станет взывать ни к [ангелу] Михаэлю, ни к [ангелу] Гавриэлю. Нет, ко Мне он станет взывать, и Я сразу же отвечаю ему. Вот как сказал об этом пророк: “Всякий, кто призовет имя Господне, будет спасен” (Йоэль, 3:5)» (Иерусалимский Талмуд, трактат Брахот, начало гл. 9). Это жажда Всевышнего, Его сущности, хотя она и неизвестна нам. Идею эту можно пояснить иносказательно: мы не можем увидеть царя без одежд, но ясно, что мы почитаем не одежды, а самого царя. Однако тот, кто пожелает увидеть царя без одежды, – нечестивец, оскорбляющий честь царя. Царя можно увидеть только облаченным в царские одеяния, которые также имеют великую ценность. Согласно Ѓалахе, когда умирает царь из плоти и крови, его одежды следует сжечь (см. Рамбам, Ѓалахические законы царства, 2:1). Это выражение глубокого почета – ведь нельзя допустить, чтобы кто бы то ни было надевал царские одежды. Человек, любящий царя всем сердцем, стремится обнять его. Он обнимает, по сути, царские одеяния, но внутри них находится сам царь.   

«Господь – Царь, величием облекся Он» (Теѓилим, 93:1). Его облачение – это Его проявления в нашем мире. Стремясь приникнуть к Его проявлениям, мы приникаем к Нему Самому, к Его сущности, хотя она и неизвестна нам.

«Выйдя навстречу Тебе, я нашел Тебя идущим навстречу мне» (Рабби Йеѓуда Ѓа-Леви)

Когда человек молится, он обращается к Самому Владыке мира, а не к Его именам. Его имена – это частичное проявление Божественности, отдельные Божественные законы. Молиться следует не им, а самому Владыке мира. Об этом сказано: «Ибо кто такой народ великий, к которому боги были бы столь близки, как Господь, Бог наш, при всяком взывании нашем к Нему?» (Дварим, 4:7). Наши мудрецы, благословенна их память, учат: Ему, а не Его качествам; Ему, а не Михаэлю; Ему, а не Гавриэлю; Ему, а не солнцу и не луне. В этом состояло заблуждение людей поколения Эноша (см. Рамбам, Ѓалахические законы, связанные с идолопоклонством, 1:1). Они молились проявлениям Всевышнего в природе. Разумеется, мы не должны молиться Его ангелам или Его качествам. Мы молимся Ему Самому, хотя Он, благословенный, находится за пределами нашего постижения. Наша молитва возносится на вершину связи с Божественностью, намного выше того, что способен постичь человеческий разум. Молясь, мы тоскуем по Самому нашему Богу и стремимся к Нему всеми силами души.

Наш разум не достигает Владыки мира. О Нем, благословенном, мы не имеем никакого представления. То, что мы знаем о Всевышнем, относится к Его качествам, проявлениям и деяниям: «Я расскажу о твоей славе, хотя я не вижу Тебя; я назову Тебя различными именами, хотя Тебя Самого я не знаю… Они представляли образ Твой, но не Твою сущность, они сопоставляли Тебя с Твоими деяниями» (Шир ѓа-кавод). Всякая попытка думать о Божественной сущности и давать ей определения уже является заблужением, свойственным идолопоклонству (см. рав Кук, Иквей ѓа-цон, Даат Элоким, стр. 130). Мы должны остерегаться, дабы не умалять и не ограничивать Его.

Молитва – это явление, противоположное изучению Торы. Изучение Торы направлено не на сущность Всевышнего, а на Его качества, а молитва – не на Его качества, а на его сущность. Но как же можно молиться Тому, Кого мы не осознаем своим разумом?

Наши чувства, тоска по Всевышнему и стремление к Нему достигают гораздо больших высот, чем разум. Хотя разум – это господин, однако подчас раб вхож туда, куда не вхож его господин (см. рав Кук, Олат раайя 1, стр. 27, п. 6). Вельможа нуждается в приглашении к царю, тогда как раб свободно входит в самые внутренние покои царя. Когда мы служим Всевышнему нашими чувствами, служение это проникает в самую глубь нашего существа и потому достигает духовных глубин, не сравнимых с теми, до которых доходит разум.

Вопрос: должны ли мы сознательно отстраняться от размышлений о Божественной сущности?

Ответ: даже если бы мы захотели размышлять о ней, мы бы попросту не смогли – ведь она ни в коей мере не доступна постижению человеческого разума.

Вопрос: если человек во время молитвы обращается ко Всевышнему как к Источнику всего сущего, не является ли это верным намерением?

Ответ: слова «Источник всего сущего» описывают действительность, а не сущность. Они допускают, что есть некая высшая действительность, которая является источником всего сущего, но не объясняют, что это за действительность. Попытка осознать Божественную сущность может натолкнуть человека на всяческие странные мысли. Ведь когда мы говорим о сущности, мы стремимся давать определения, а это невозможно сделать по отношению ко Всевышнему.

Вопрос: какова чистая мысль, должная находиться в сердце молящегося, когда он обращается к Владыке мира, говоря Ему «Ты»?

Ответ: возможно, «мысль» здесь – не совсем подходящее слово. Во время молитвы мы ничего не изучаем, не стремимся осознать. Молитва – это выражение чувств, исходящих из сердца; это результат всех интеллектуальных сокровищ, которые молящийся накопил в течение всей своей жизни до этого самого момента, когда он стоит в молитве перед Всевышним. Теперь, во время молитвы, человек не занимается философскими рассуждениями о том, что такое «благословен», что такое «Ты», что такое «Господь», что такое «Бог наш», – это нужно делать до молитвы.

Молитва – это спонтанное выражение чувств, сила и страстность которого зависят от того интеллектуального усилия, которое делал молящийся до момента молитвы. Во время самой молитвы мы не делаем никаких интеллектуальных усилий – ведь они бы лишили нашу молитву естественности и глубокого внутреннего настроя (см. рав Кук, Олат раайя 1, стр. 22, п. 6). В молитве мы выражаем то, что находится внутри нас.

Рабби Шимшон из Шинона (мудрец, живший во Франции в конце 13 – начале 14 века) свидетельствует о себе, что изучив многие тайны каббалы, он стал молиться, как новорожденный младенец. Он хотел сказать, что во время молитвы мы не должны размышлять о тайнах каббалы, – мы просто обращаемся ко Всевышнему, как дети. Однако после многих лет глубокого изучения Торы внутренний мир молящегося богат бесконечными духовными постижениями.

Наш великий учитель рав Авраам Ицхак Ѓа-Коѓен Кук оставил поколениям свой комментарий на слова молитв Олат раайя. Это не просто комментарий, а описание того, что он сам переживал во время молитвы, произнося ее слова. Комментарий Олат раайя – это повествование о внутреннем мире его автора. Это дневник, в котором рав Кук пишет о самом сокровенном.

Во время молитвы человек выражает не что иное как свою внутреннюю природу. Вопрос о том, что представляет из себя Всевышний, не имеет отношения к молитве. Всю жизнь мы учим, кто такой Всевышний, из Пятикнижия и из всех сокровищ еврейской мысли. Чудесные путешествия по стезям Торы рождают в человеке внутренний образ Владыки мира, и даже если все перья мира станут одним большим пером, а все океаны сольются в единый океан чернил, они все равно не смогут запечатлеть на бумаге все то внутреннее богатство, которое испытывает молящийся, думая о Божественности. И несомненно, эта высшая мысль, которая превосходит всякую мысль человеческого разума, посылает свои искры далеко за пределы любого понятия, поддающегося определению.

Вопрос: но ведь во время молитвы мы упоминаем имена Всевышнего.

Ответ: верно, но все упоминания Его имен – это не более чем просто словесные обороты, ведь мы можем выражать свои мысли только на нашем бедном языке. Разумеется, мы не молимся Его именам, упоминаемым в молитве; они служат нам лишь «трамплином» для достижения того, что находится за пределами имен и наименований. Поэтому все благословения, которые мы произносим, написаны сначала во втором, а потом в третьем лице: «Благословен Ты… Который освятил нас своими заповедями и заповедовал нам…» Второе лицо – имманентно, третье лицо – трансцендентно. Имманентное служит переходом к трансцендентному.

Молитва и Тора – служение Всевышнему сердцем и разумом

Вопрос: каким видом служения является молитва: служение сердцем, разумом или ими обоими?

Ответ: это служение Всевышнему сердцем (см. Олат раайя 1, стр. 12, п. 5; там же, стр. 22, п. 6). Служение сердцем – это один из двух основных видов служения. Сказано: «…чтобы любить Господа, Бога вашего, и служить Ему всем сердцем вашим» (Дварим, 11:13). Комментарий Сифри на этот стих говорит: «Служить Ему – это учение» и: «Служить Ему – это молитва». «Что это за служение, которое в сердце? Это молитва» (Вавилонский Талмуд, трактат Таанит, 2а). Изучение Торы – это служение Всевышнему разумом, а молитва – служение Ему чувствами. Изучая Тору, человек служит Всевышнему разумом, благодаря чему совершенствует свой разум словом Всевышнего; во время молитвы человек служит Всевышнему чувствами, благодаря чему совершенствует свои чувства, возвышает их.

Вопрос: какой из видов служения более велик – служение разумом или служение сердцем, изучение Торы или молитва?

Ответ: наши мудрецы, благословенна их память, пытались ответить на этот вопрос. Сказано: «…все дома знатных (людей)» (Млахим 2, 25:9). «Сказал один (мудрец): дома знатных людей – это дома, в которых возвеличивают Тору; сказал другой: дома знатных людей – это дома, в которых возвеличивают молитву» (Вавилонский Талмуд, трактат Мегила, 27а). Мудрецы выяснили, что служение разумом выше служения сердцем. Тора превыше молитвы. Йешива святее синагоги. Поэтому можно превращать синагогу в йешиву, но нельзя превращать йешиву в синагогу, согласно принципу: «В святости поднимаются, а не спускаются» (см. там же).

Изучение Торы – это движение от Владыки мира к нам. Мы слушаем Его. Нет разницы в том, внимаю ли я словам Торы у горы Синай, у пророков или у мудрецов. Во время молитвы я не слушаю, а говорю сам, изливаю душу перед Владыкой мира (см. Олат раайя 1, стр. 19, п. 2).

Разум – это главная сила человека, однако у человека есть не только разум, но и чувства. Чувства более далеки от правды, чем разум, однако они ближе к жизни. То, что человек постигает разумом, не всегда выражает его собственное «я», тогда как чувства всегда выражают его. Разум более абсолютен, непреложен, вечен. Чувства более живые и выражают внутреннюю самобытность человека (см. рав Кук, Орот ѓа-кодеш 1, стр. 249-256).  

Цель служения молитвой – превращение интеллектуального знания в частицу души человека

У большинства людей не всякое приобретенное ими знание становится частицей их существа. Для этого необходимо совершить работу сердцем, чувствами. Такая работа изменяет человека. Человек проходит три различные стадии: до молитвы, во время молитвы и после молитвы. Если после молитвы он остается тем же самым человеком, что и до нее, это означает, что он не совершил никакой работы, а лишь произносил слова.

Работа, которую человек совершает в своем сердце, не прибавляет ему ничего, что он не знал раньше. Цель молитвы – превращение того, что мы знали раньше, в частицу нашей души, чтобы интеллектуальное знание стало стремлением сердца. А это требует немалой работы (см. Орот ѓа-кодеш 3, стр. 87-94).

Служение Всевышнему чувствами в корне отличается от служения разумом. Как известно, о человеке сказано, что он «ходит», тогда как об ангелах – что они «стоят» (см. Шмот раба, 25:2). Изучая Тору, человек непрестанно движется вперед, прокладывает себе новые пути знания и постижения, постоянно узнает и постигает что-то новое. Во время молитвы он не продвигается вперед, а стоит (на молитве «Восемнадцать благословений»). Мы стоим, плотно сдвинув ноги, подобно ангелам, о которых сказано: «И ноги их – ноги прямые» (Йехезкель, 1:7). Эти слова намекают на то, что ангелы не способны двигаться вперед. Все, что человек приобрел в результате своих продвижений до сих пор, он должен теперь превратить в свою внутреннюю природу. Похвально, когда человек забирается на самую вершину горы постижения: «Кто (достоин) взойти на гору Господню…», однако сейчас: «…и кто – стать в месте святом Его» (Теѓилим, 24:3).

Рассказывают о двух мудрецах, которые вместе изучали Тору. Настало время молитвы. Один из мудрецов заторопился в синагогу, второй же стал удерживать его. Почему? Потому, что молитва без Торы не имеет ценности: «Кто отклоняет ухо свое от слушания Торы – даже молитва его мерзость» (Мишлей, 28:9). Молящийся выражает свои чувства и свою внутреннюю сущность, но порой ему стоит задуматься: а нужно ли выражать то, что внутри него? Один человек влюбился в женщину и молился: если она не выйдет за меня замуж, то пусть либо она умрет, либо я умру. Сказал ему его рав, что так молиться нельзя (см. Вавилонский Талмуд, трактат Моэд катан, 18б). Разумеется, этот человек молился от всего сердца; однако вопрос в том, какое сердце у него было – доброе или злое. Человек должен много слушать, пока все услышанное не станет неотъемлемой частью его души. Во время молитвы человек видит воочию все то высокое, что он изучал и слышал. Разум – господин, и он должен властвовать. «Праведники властвуют над сердцем своим» (Берешит раба, 34:10) – ибо их сердце внимает добру, тогда как «злодеи – сердце их властвует над ними». Человек должен возвыситься, и тогда не будет нужды в том, чтобы его разум строго следил за сердцем. Сердце должно быть добрым, само стремиться к добру. В этом и заключается служение Всевышнему сердцем.  

Молитва общественная или личная

Вопрос: почему бы каждый человек не молился так, как ему хочется?

Ответ: это вопрос чисто теоретический – ведь большинство людей не в состоянии сочинять каждый день по три молитвы. Не каждый человек является поэтом, способным складывать слова святости. Если молитва будет отдана в руки каждого человека, есть опасность, что она сузится до размеров низменных личных просьб, до слез жалости к самому себе. Рабби Йеѓуда Ѓа-Леви пишет, что не будь молитв, составленных нашими мудрецами, молитва каждого человека была бы проникнута эгоизмом (см. Кузари, 3:18-19).

Такая молитва – не служение Всевышнему, а жалость к самому себе. Нам следует возвышать наши чувства до высших материй, дабы человек не молился только о своих личных маленьких бедах, а возвысился до того, чтобы ощутить разрушение Храма и изгнание Шхины, страдания и зло, которые еще остались в мире. Наш великий учитель, рав Кук, говорит, что молитва – это серьезное испытание духовного уровня человека. Если вся цель его жизни – есть и пить, то как он сможет молиться, чтобы истуканы были сметены с лица земли и идолы уничтожены, ведь они не мешают ему есть и пить! Пока человек сосредоточен только на своих собственных проблемах, его нельзя назвать высокодуховным.

Однако согласно Торе каждый человек может молиться так, как ему угодно. Молитвы, знакомые нам сегодня, установили наши мудрецы, ибо не каждый человек способен составить высокую молитву (см. Рамбам, Ѓалахические законы молитвы, 1:4). Кроме того, если во время молитвы человек будет сосредоточен только на самом себе, он не сможет совершить работу. Человек должен вырваться из своих собственных рамок, как об этом говорит рабби Моше-Хаим Луцатто, автор труда «Путь праведных». Уже в начале своего труда он предупреждает нас, чтобы мы не думали, что праведность выражается во внешних атрибутах, таких как многочисленные посты, беспрерывное чтение Теѓилим, окунание в ледяную микву (см. «Путь праведных», предисловие). Все эти действия важны, но не в них выражается праведность, как она выражается не в цвете одежды или в форме головного убора человека. Праведник – это противоположность эгоиста, это человек, который озабочен не самим собой, а судьбами еврейского народа и достоинством Шхины. Человек, изучающий Тору и соблюдающий заповеди лишь затем, чтобы спасти свою душу и удостоиться «созерцать милость Господню и посещать храм Его» (Теѓилим, 27:4), пока еще не избавился от своего эгоизма; он служит самому себе и не является праведником (см. «Путь праведных», конец гл. 19).

Наши мудрецы, благословенна их память, называют изучение Торы «вечной жизнью», а молитву – «жизнью одного часа». И действительно, Тора рассматривает высшие материи, связанные со смыслом человеческого существования; молитва же имеет дело с сиюминутной ситуацией, в которой находится человек.   

Как мы служим Всевышнему молитвой?

Молитва – это тяжелая работа, но вместе с тем, и очень приятная: «Молитва – это одно из самых праведных наслаждений» (Олат раайя 1, стр. 13, п. 6). Сказали наши мудрецы: «Хорошо бы человек молился весь день напролет» (Вавилонский Талмуд, трактат Брахот, 21а). У человека есть внутреннее стремление к молитве, неутолимая страсть.

Разумеется, все это при условии, что человек действительно совершает работу, а не просто упражняется в чтении. Рассказывают историю о Магиде из Дубны, который сидел в синагоге. Он увидел еврея, который зашел, наложил тфилин, быстро пробормотал что-то и вышел, потом второй, третий, десятый. Зашел Магид в лавку одного из них, пробормотал что-то нечленораздельное и вышел, зашел во вторую лавку, в третью, в десятую. Когда лавочники спросили у него, почему он так странно ведет себя, он ответил: «Это вы спрашиваете у меня? Вы, которые осмеливаетесь так обращаться к Владыке мира?»

Разумеется, не так совершается работа сердца. Слова молитвы нужно произносить, вкладывая в них душу. Еще одна история: некий украинский помещик хвастался перед другим, что его придворный еврей – на все руки мастер, и даже сумеет научить медведя молиться. Друзья побились об заклад. Помещик сообщил еврею, что в его распоряжении имеется один месяц. Если же он не сумеет исполнить приказ, то вместе со всей семьей будет изгнан. Еврей купил медведя, намазал страницы молитвенника медом и приучил медведя слизывать его, листая молитвенник страницу за страницей. В тот день, когда состоялась проверка, еврей не намазал меда. Медведь листал страницы, искал мед, и не находя его, выражал свое неудовольствие сердитым урчанием. «Вот, видите, медведь молится», – сказал еврей помещику. Однако второй помещик засомневался, можно ли назвать это молитвой. «Вам стоит только зайти в синагогу, – не растерялся находчивый еврей, – и вы увидите, что еврейская молитва так и выглядит».   

Молитвы, установленные мудрецами, и личные дополнения

Когда мудрецы Великого собрания установили текст молитв, они не намеревались подавлять естественные устремления человека. Напротив, они стремились помочь каждому еврею, и потому включили в текст молитвы «Восемнадцать благословений» все пожелания и просьбы, все выражения возвышенных чувств. Более того, человеку дозволено и даже похвально прибавлять к установленным словам молитвы свои собственные слова: «Если молитва становится постоянной, она лишается искренности… Что такое постоянная молитва? Это такая молитва, в которой нет ничего нового» (Вавилонский Талмуд, трактат Брахот, 29б).

Следует заметить, что установленные слова молитвы – это не причина для скуки. Муж непрестанно повторяет одни и те же слова любви своей жене. И хотя в них нет ничего нового, мы знаем, что наслаждение от этих слов не зависит от новшеств. Так и молитва: мы непрестанно повторяем Всевышнему, как мы любим Его и как тоскуем по Его близости.  

Назначение молитвы: исполнение просьб или встреча со Всевышним?

Вопрос: разве молитва – это только служение Всевышнему чувствами? Ведь мы обращаемся к Нему с просьбами, и молитва «Восемнадцать благословений» представляет из себя перечень просьб, а не любовные излияния!

Ответ: если вдуматься, то мы поймем, что исполнение просьб – не главное назначение молитвы. Рамбам гневно осуждает тех людей, которые приписывают в мезузах имена ангелов или всевозможные святые имена. Такие люди относятся к мезузе как к орудию для получения здоровья, богатства и прочих благ и потому не полагаются только на имя Всевышнего, на всякий случай добавляя еще имена (см. Рамбам, Ѓалахические законы мезузы, 5:4).

У нас нет ничего против всевозможных способов, призванных улучшить материальную жизнь, но служение Всевышнему не является одним из этих способов. Служение Всевышнему – это не уловка, предназначенная для того, чтобы получить желаемое. Тем более молитва: если человек думает, что ее цель – служить орудием для получения всяческих благ, то он упустил весь смысл молитвы.

Молитва – это встреча с Владыкой мира, но для того, чтобы эта встреча произошла, необходимо одно условие: мы должны ощущать, что нам чего-то очень недостает. «Почему праматери были бесплодны..? Потому, что Святой, благословен Он, желал их молитвы» (Берешит раба, 45:4). Если бы у них было все: праведность, богатство, красота, мудрость, дети – они бы не молились так горячо, из самой глубины сердца, и в их служении Всевышнему недоставало бы очень важного аспекта. Не молитва предназначена для того, чтобы восполнить недостаток, а недостаток существует для того, чтобы создать потребность в молитве (см. Олат раайя 1, стр. 25, п. 2). Если молитва искренняя, то во время нее человек забывает о том недостатке, который послужил поводом для молитвы, и сосредотачивается на встрече со Всевышним.

Разумеется, молитва помогает. Сама встреча со Всевышним увеличивает свет в мире (см. там же, стр. 16, п. 4), и особенно, в сердце молящегося. Но мы встречаемся не для того, чтобы увеличить свет, а просто потому, что любим эти встречи, жаждем беседовать со Всевышним несколько раз в день.

Молитва как требование удовлетворить наши нужды  

Встреча со Всевышним увеличивает свет во всем мире, и не всегда теми путями, как представлялось нам. Нельзя предъявлять ко Всевышнему непрестанные конкретные требования. Во время молитвы мы должны сосредотачиваться на каждом слове, которое произносим, и не давать мыслям уплывать в других направлениях. Если мы не можем ничего поделать с посторонней мыслью, возникшей во время молитвы, нужно просто подождать, пока она не исчезнет, и возвратиться к молитве. Невозможно быть занятым двумя вещами одновременно: произносить слова молитвы и думать о чем-то другом.

Встреча с Владыкой мира устраняет многие препятствия, которые задерживают появление света в мире. Рамбан говорит, что молитва – это скрытое чудо (см. комментарий Рамбана на Тору, Шмот, 13:16). Она изменяет действительность, как любое доброе деяние, которое наполняет мир светом и благом. Однако мы молимся не для того, чтобы получить желаемое, и уж конечно не для того, чтобы Всевышний исполнил ту или иную конкретную просьбу.

Вопрос: раз так, то почему же мудрец Хони начертил круг, встал в него и поклялся, что не выйдет из него, пока на пойдет дождь, а потом попросил больше дождя, а потом – чтобы дожди прекратились (см. Мишна, трактат Таанит, 3:8)?

Ответ: это в самом деле хороший вопрос. На него ответил рабби Шимон бен Шатах: «…но что же поделать, что Хони подольстится ко Всевышнему – и Он исполнит его желание, как сын подольстится к отцу – и тот исполнит его желание» (там же). Хони – это исключение, ибо он подобен сыну, который льстится к отцу и молит его еще об одной милости ради народа Израиля, и еще об одной, и еще… Это не требование, а мольба – все зависит от интонации.

Вопрос: но ведь сказано: «Праведник постановляет – Святой, благословен Он, исполняет» (Вавилонский Талмуд, трактат Шабат, 59б).

Ответ: здесь не имеются в виду личные нужды праведника. Праведник чувствует, что его народ страдает, и когда он постановляет, то по сути, это постановление Самого Всевышнего. Праведники настолько сближают свои желания с желаниями Всевышнего, что становятся едины с Его волей. Это не предъявление требований ко Всевышнему, а тонкое ощущение Его воли, которая выражается через посредство праведника.

Подобно этому, человек не должен воспринимать молитву как требование. Он просто обращается ко Всевышнему, как к отцу. Чем больше человек молится, тем больше он приближается ко Всевышнему, его желания становятся более чистыми и возвышенными, и он «все более вооружается мощью Божественной воли, которая есть не только пожелание, но и действие; и тогда Всевышний приказывает, и его желание исполняется» (Орот ѓа-кодеш 3, стр. 52). Чем более человек растет духовно, тем больше света и блага приносят в мир его желания, внутренние стремления и чаяния.

 В основе своей молитва – это труд. Мы делимся со Всевышним самым внутренним, самым сокровенным, приводя это в соответствие с Божественной волей.

Роль воображения в служении Всевышнему 

Вопрос: какова роль воображения в молитве?

Ответ: воображение помогает нам выйти за пределы того, что известно разуму. Однако со времен разрушения Храма воображение утратило свою чистоту, и поэтому сейчас мы пользуемся им со многими ограничениями. Сейчас мы не можем верно оценить надежность нашего воображения, и потому оно должно постоянно пребывать под надзором разума, дабы оно не столкнуло нас с прямого пути (см. Олат раайя 1, стр. 23, п. 7).

Вопрос: можно ли освятить воображение и привлечь его к служению Всевышнему?

Ответ: конечно, можно. Человек освящает свое воображение тем, что освящает всю свою личность. Подвергая свое воображение тщательному анализу, он выясняет, являются ли плоды его воображения верными. С помощью разума он отстраняет все недостатки воображения и сохраняет все преимущества.

Храм предназначен для служения Всевышнему посредством воображения, хотя там, конечно же, происходит и служение разумом, сердцем и желанием. Однако Храм – это особое место для служения Всевышнему посредством воображения (см. рав Кук, Арпилей тоѓар, стр. 9-11). Поскольку сейчас у нас нет Храма, аспект воображения в молитве ослаб. Наши мудрецы, благословенна их память, говорят об этом так: с тех пор как был разрушен Храм, заперты врата молитвы. Но они сообщают нам, что хотя врата молитвы заперты, врата слез – не заперты (см. Вавилонский Талмуд, трактат Бава мециа, 59а). Это означает, что сильное и искреннее проявление сокровенных чувств во время молитвы чисто в своей основе.

Построение связи между человеком и Всевышним    

1. Выражение чувств словами – обращаясь к кому?

Вопрос: если во время молитвы мы обращаемся к Тому, Кто превыше нашего понимания, это затруднит выражение чувств по отношению к Нему и построение с Ним личной связи.

Ответ: не все нужно выражать словами. То, что мы выражаем, – это всего лишь малая толика того, что в нас есть. Разумеется, все, что можно выразить словами, нужно выразить – когда мы выражаем свой внутренний мир, это распространяет свет и на то, что выразить невозможно. Однако связь с Божественностью превыше всяких слов: «Молчание – хвала Тебе, Боже» (Теѓилим, 65:2).

2. Построение личной связи при помощи слов

Вопрос: как же построить личную связь со Всевышним?

Ответ: личная связь строится на основе того, что можно выразить словами. Даже когда речь идет о связи с другим человеком, мы не можем выразить все, что у нас на душе, но это не мешает нам строить глубокую внутреннюю связь. Хотя мы знаем, что слова выражают далеко не все, нам ясно, что они пробуждают тайные родники внутренней связи. Это касается отношений человека с самим собой, с другими людьми и – со Всевышним.

3. Углубление связи посредством более глубокого знакомства

Вопрос: что еще помогает нам строить связь с Ним?

Ответ: чем глубже мы знакомы с Его качествами, именами, проявлениями в этом мире, тем глубже становится наша связь с Ним. «Господь сказал, что (Он будет) обитать во мгле» (Млахим 1, 8:12), однако в этой мгле есть огни света, которые помогают нам ощутить то, что находится вне пределов постижения.        

4. Связь со Всевышним – посредством любви и страха

Вопрос: нельзя отрицать, что всякий молящийся прибегает к помощи собственного воображения. Можно ли дать какие-то советы, как строить связь со Всевышним, выраженные в категориях, которые мы можем понять и осуществить?

Ответ: связь между Творцом и творениями основана, главным образом, на подражании Его качествам. Каждый, кто подражает Его качествам, подобен обнимающему царя, – то есть одеяния, внутри которых находится царь (см. выше). Человек, который глубоко связан с качествами Творца, – исполняет Его заповеди, изучает Его Тору, совершает добрые дела – строит все более и более прочную связь с Ним.

Вопрос: какова истинная связь с Богом?

Ответ: есть два вида связи с Ним: любовь и страх. Любовь – это стремление к Нему, а страх – это отступление назад, когда мы осознаем, как малы и ничтожны против Владыки мира. Это наше самоустранение перед Ним.

В отношении каждого из этих видов связи – любви и страха – существует градация. Что касается любви, то есть высшие праведники, грех которых заключается в том, что лишь один-единственный миг они не были связаны со Всевышним.

Для того чтобы понять, с каким чувством человек должен приступать к молитве, мы должны вникнуть в слова мудрецов: «Приступают к молитве только в состоянии серьезности и глубокой сосредоточенности» (Мишна, трактат Брахот, 30:2). Наши мудрецы называют это чувство «серьезностью и глубокой сосредоточенностью». В Талмуде обсуждается, что именно стоит за этим определением.

Говорит рабби Эльазар: это подобно Хане, о которой сказано: «Она же в скорби душевной молилась Господу» (Шмуэль 1, 1:10) – то есть глубокая горечь и скорбь. Талмуд отвергает это мнение, ибо такой настрой был свойственен только Хане, матери пророка Шмуэля, и не является обязательным для каждого человека. Сказал рабби Йосе, сын рабби Ханины, что, по его мнению, «глубокая сосредоточенность» – это глубочайший страх и трепет, как сказано: «А я по великой милости Твоей приду в дом Твой, поклонюсь Храму святому Твоему в трепете (пред) Тобой» (Теѓилим, 5:8). Талмуд отвергает и это, ибо и этот настрой индивидуален для царя Давида и не подходит для каждого человека. Рабби Йеѓошуа бен Леви приводит стих: «Поклоняйтесь Господу в великолепии святости» (там же, 29:2) – то есть в ощущении высшего великолепия святости. Талмуд отвергает и это, говоря: «Не читай ѓадрат (великолепие), а читай хердат (трепет)». Талмуд имеет в виду, что ощущение великолепия таит в себе великую опасность, – в конце концов оно может привести человека к идолопоклонству. Однако и объяснение, связанное с трепетом, Талмуд отвергает. В конце дискуссии мудрецы приходят к выводу, что наиболее подходящее определение понятия «глубокая сосредоточенность» – это мнение рабби Нахмана бар Ицхака, который цитирует стих: «Служите Господу в страхе и радуйтесь в трепете» (там же, 2:11). Мудрецы Талмуда вопрошают: что означает «радуйтесь в трепете»? Отвечает рав Ада бар Матана от имени Равы: «Там, где радость, – там будет трепет» – то есть и радость, и трепет одновременно, сочетание радости и трепета, любви и страха. Именно с таким внутренним настроем человек должен приступать к молитве.

Любовь и страх – это два основных вида связи между нами и Творцом. Страх выражает смирение и почтение. Это можно пояснить иносказательно. Представьте себе рава и его ученика. Если ученик вдруг похлопает рава по плечу и поинтересуется: как жизнь, дружище? – то связи между ними будет нанесен непоправимый ущерб, ибо не была соблюдена необходимая дистанция. Если мы преисполнимся священного трепета перед Творцом, то наша любовь к нему будет «окаймлена лилиями» (Шир ѓа-ширим, 7:3). Вот почему мы не упоминаем имени Всевышнего всуе, ибо мы исполняем сказанное: «Господа, Бога твоего, бойся» (Дварим, 6:13).

Божественное провидение – общее и личное 

Вопрос: мы говорим, что молитва оказывает воздействие на человека. Мне хотелось бы узнать, какое воздействие оказывает Всевышний на мир и на человека.

Ответ: Аристотель утверждает, что нет Божественного провидения для каждого творения в отдельности; Творец наблюдает лишь за целым видом, дабы он не исчез с лица земли. Такое провидение – это не более чем просто законы природы. Каждый вид, существующий в природе, снабжен качествами и способностями, которые обеспечивают его выживаемость. Аристотель исключает существование личного Божественного провидения.  

Мы же, ученики Моше рабейну, верим в то, что Всевышний хранит каждое из Своих творений, что Он знает каждое из них, заботится о нем, оберегает его; что Он Сам устраивает все в мире до последних мелочей. Но мы верим и в общее Божественное провидение. Наши мудрецы говорят, что частное провидение – неотъемлемая часть общего. Божественная мудрость объединяет в единое целое частное и общее провидение: от самой мелкой детали до самых общих идей. Нет ничего, что было бы сокрыто от Всевышнего, благословенно имя Его (см. Орот ѓа-кодеш 2, стр. 549-550).  

Свобода выбора и ее границы 

Вопрос: на что распространяется свобода выбора?

Ответ: она касается только личного выбора, но не общего. Чем более общая система, в которой человек действует, тем меньше у него свободы выбора. Это можно проиллюстрировать на примере человеческой жизни: у бессемейного человека больше всего свободы выбора, у семейного ее меньше, у человека, который обладает семьей и является общественным деятелем – еще меньше, и так далее.

Человек не может выбирать, принадлежать ли ему к роду человеческому; однако он может выбирать, будет ли он верен своей человеческой природе, своей еврейской сущности и так далее.  

Свобода выбора и Божественное провидение 

Вместе с тем, Владыка мира определяет любую мелочь человеческого существования. Кажется, что это противоречит идее свободы выбора. В самом деле, противоречит. Ну и что? Разве в этом многогранном мире не может быть противоречий? Противоречие существует только в ограниченном человеческом разуме. В высшей Божественной мысли нет противоречий, свобода выбора тверда и непреложна, и Божественное провидение окружает ее со всех сторон. В этом заложена основа понятия тшува (раскаяние) – существует возможность искоренить совершённое деяние, будто его и не было вовсе, и полностью освободить совершившего его от ответственности. Идея тшувы – искоренения совершённого зла и полного освобождения от ответственности за него – теперь становится яснее для нас. Поскольку человеческое желание слилось с Божественной волей, оно стало частью общего управления миром – управления, которое намного шире, чем личные счеты каждого отдельного человека. Включение человека в Божественную волю переводит его на качественно иной уровень действительности, благодаря чему устраняется нечистота, образовавшаяся в результате его греховного поступка; все это, разумеется, в зависимости от уровня раскаяния этого бывшего грешника.  

Насколько человек может влиять на действительность?  

Вопрос: насколько человек может изменить действительность посредством молитвы, раскаяния, добрых дел и тому подобного?

Ответ: влияние человека на действительность может превзойти все границы человеческой логики. Чем больше человек исполняет волю Всевышнего, чем больше он приближает свои желания к Его воле, – тем больше его желания совпадают с Божественным желанием. Желание Всевышнего – это не просто желание, но и действие: когда Всевышний хочет чего-то, само Его желание уже создает желаемую действительность (см. Олат раайя 1, стр. 194). Поэтому когда человек возвышается духовно и все больше и больше приближается к Владыке мира, и его человеческие желания возвышаются и уподобляются Божественной воле, – тогда его желания приобретают аспект действенности, подобно Божественному желанию. Именно это имел в виду Рава, когда сказал (Вавилонский Талмуд, трактат Санѓедрин, 65б): «Если бы праведники пожелали, они могли бы сотворить мир, ведь сказано: “Ибо лишь грехи ваши произвели разделение между вами и Богом вашим” (Йешаяѓу, 59:2)». Смысл этих слов таков: если у праведника нет грехов, то исчезают все преграды между ним и Создателем, и подобно тому, как Создатель сотворил мир, так и праведник может сотворить мир.  

Роль молитвы и ее влияние на действительность  

Молитва призвана выразить самые сокровенные пласты души, дать словесное выражение внутреннему миру человека. Учитывая все это, мы понимаем, что молитва оказывает большое и разностороннее влияние на действительность и на самого человека: она возвышает его желания, его чувства, всего человека, а значит, и все мироздание.

Молитва сродни творчеству: влияя на человека, она влияет на весь мир.  

Отмена тяжкого приговора посредством молитвы  

Вопрос: как можно объяснить, что молитва способна отменить тяжкий приговор, вынесенный Всевышним?

Ответ: молитва не отменяет тяжкий приговор Всевышнего. Всевышний выносит приговор некоему человеку, но если тот делает тшуву и раскаивается в своих прегрешениях, то это уже другой человек, другая действительность. Молитва изменяет самого человека, а не Божественность (см. Олат раайя 1, стр. 14, п.п. 1-2). Это можно пояснить иносказательно. Царь говорит гувернеру: если мой сын будет вести себя так-то и так-то, то воспитывай его так, а если он поведет себя иначе – отнесись к нему иначе. Если мой сын отклонится от прямого пути, накажи его, а если раскается – прости его.  

Сила молитвы за ближнего  

Вопрос: как можно объяснить силу, данную человеку, отменить посредством молитвы тяжкий приговор, вынесенный другому человеку?

Ответ: это потому, что все люди связаны друг с другом. Все они представляют собой единое целое. Чем больше человек молится за ближнего, чем теснее он связан с ним, чем искреннее он любит его и заботится о нем, – тем больше блага он может ему принести (см. Олат раайя 1, стр. 26, п. 4).   

Сила молитвы Моше рабейну  

Вопрос: в свете вышесказанного, как можно объяснить, что Моше рабейну удавалось раз за разом отменять тяжкие приговоры, которые Всевышний выносил народу Израиля?

Ответ: Моше рабейну – это сердце народа Израиля. Поэтому его молитва рассматривается как молитва всего народа. То, что происходит в душе у Моше рабейну, отражается на всем народе Израиля. Вот почему его молитва оказывала воздействие на всю действительность, на весь еврейский народ.

Душа Моше рабейну и душа народа Израиля – это одно и то же. Моше рабейну удостоился получить Письменную и Устную Тору и быть великим вождем сынов Израиля, равного которому не было, благодаря тому, что полностью устранил свое «я» и стал частью души народа Израиля.   

О смысле жертвоприношений  

Вопрос: в чем заключается роль жертвоприношений?

Ответ: нам трудно понять это нашим ограниченным разумом. Здесь скрыта тайна. Можно только сказать, что жертвоприношения – это служение Всевышнему силой воображения. Когда человек приносит жертвы, его воображение очищается и возносится на высшие уровни любви ко Всевышнему и самопожертвования ради Него. Это вознесение пробуждает невиданную духовную мощь, которая возвышает все мироздание, оказывая воздействие на материальную действительность, на народ Израиля, на все человечество и на весь мир.

Выше мы приводили изречение мудрецов: «Если бы праведники пожелали, они могли бы сотворить мир, ведь сказано: “Ибо лишь грехи ваши произвели разделение между вами и Богом вашим”». Наши мудрецы комментируют этот стих пророка: «От каждого человеческого поступка, как хорошего, так и дурного, образуется духовная сущность» (комментарий Хохмей эмет). Мы можем продолжить эту мысль и объяснить, что благодаря жертвоприношениям создаются духовные силы, мощнейшие ангелы, которые возвышают действительность и приближают ее к Святому, благословен Он.

Вопрос: почему жертвоприношения связаны с лишением животных жизни?

Ответ: мы возвращаем души животных к их высшему корню. Душа животного (нефеш) – это его жизненная сила, которая приходит к нему от Всевышнего. С нашей помощью она возвращается к своему высшему источнику, и душа человека, принесшего жертву, тоже косвенно присоединяется к этому.  

Вопрос: почему же тогда не приносят в жертву людей?

Ответ: упаси Бог! Поскольку душа животного возносится к своему высшему источнику и душа человека принимает участие в этом, нет нужды приносить в жертву самого человека. Из истории о несостоявшемся жертвоприношении Ицхака мы узнали, что не нужно приносить в жертву человека. Наш праотец Авраам, принеся в жертву барана вместо Ицхака, был готов в самом деле принести в жертву сына, он думал, что это его сын; это и называется «служить Господу посредством воображения» (см. Олат раайя 1, стр. 94).

Тора запрещает приносить в жертву людей. И хотя мы всегда готовы пожертвовать жизнью ради Всевышнего, нет никакой надобности приносить человеческие жертвы.

Вопрос: чего мы достигаем при помощи жертвоприношений и не можем достичь иными путями?

Ответ: самое высшее служение – это возвращение всего Творения к его Источнику, Всевышнему. Именно этого мы достигаем, принося жертвы. Мы всю жизнь работаем над тем, что приблизить душу к Источнику всех душ, связать ее с Ним. Воображая, что наша душа присоединяется к душе животного, принесенного в жертву, мы приближаемся к исполнению нашего заветного желания: слиться с Создателем, благословен Он. На иврите слова «жертва» (корбан) и «приближение» (ѓиткарвут) являются однокоренными.

Мудрецы каббалы учат нас: Всевышний спросил животных, согласны ли они, чтобы человек мог зарезать их и благодаря этому приблизиться ко Всевышнему. Их согласие – свидетельство тому, что жертвы являются благом и для них, хотя сейчас, в отсутствие Храма, нам трудно это понять.    

Как Всевышний говорит с людьми?  

Вопрос: как Всевышний говорит с людьми?

Ответ: Он говорит с нами по-разному: посредством чувств, воображения, разума, святого духа, пророчеств. В каждом из перечисленных путей существуют всевозможные уровни, каждого из которых человек достигает в зависимости от своего собственного духовного уровня и согласно воле Всевышнего, благословенно имя Его. Давайте рассмотрим, к примеру, чувства. Чистое, естественное, незамутненное чувство – это прямой путь связи со Всевышним. Сильные внутренние ощущения, внутренний голос, который подталкивает человека на добрые поступки, внутренняя тяга к добру. Природа человеческой души состоит в том, чтобы идти по прямому пути: «Сотворил Бог человека честным» (Коѓелет, 7:29). Если же человек отклоняется от прямого пути, впадает в грех, и если душа его не окончательно прогнила, то это чувство добра и справедливости терзает его, он мучается от боли и торопится исправить свои грехи, пока не ощутит, что они прощены ему.

Выше чувств находится воображение. Чистое, не замутненное грехом воображение рисует внутренние духовные переживания души, которые пробуждают у человека стремление к чистым и нравственным отношениям с другими людьми и с нашим небесным Отцом.

Следующий этаж – это разум. Научный разум, а также духовно-культурный разум – это инструменты, струны которых перебирает Всевышний, играя песнь жизни, проникающую во все аспекты мироздания. Посредством озарений нашего разума мы улучшаем жизнь как тела, так и души.

Существует также высший разум, при помощи которого мы воспринимаем возвышенные отвлеченные идеи.

И выше всего этого стоит дух святости, который осеняет пророков – от самого малого до Моше рабейну. И так ступень за ступенью – лестница, достигающая Самого Всевышнего.

Вопрос: в молитве мы обращаемся ко Всевышнему. Как мы можем знать, что Он слышит нас?

Ответ: Всевышний отвечает нам уже во время самой молитвы. Во время молитвы и благодаря ей мы обнаруживаем сокровища, скрытые в нашей душе. Ведь молитва – это служение Всевышнему чувством, и во время нее мы ощущаем наши чувства, выражаем их словами и возвышаем их. Слова молитвы, произносимые на святом языке, открывают нам окно в нашу внутреннюю сущность, в корень нашей души и в Божественность, которая является источником всех душ. Во время чистой молитвы мы удостаиваемся внутреннего озарения. Высшие стези, сокрытые в текстах молитв, раскрываются и становятся явными каждому из нас, ибо наше озарение выражается в бесконечном множестве чувств разных оттенков и разной глубины. Разумеется, Всевышний говорит с нами также через природу и историю – нашу личную историю и общую историю нашего народа. Все это – Божественная речь, обращенная к нам; она связана тайными нитями с молитвой каждого человека, народа и всего мироздания.

Для того чтобы понять Божественные речения, обращенные к нам через посредство природы и истории, мы должны учиться у пророков – ведь сама природа не говорит, она не сообщает нам, можно ли воровать или нет, можно ли дерзить или нет. Природа не говорит нам: будьте трудолюбивы, как муравей, будьте скромны, как кошка. Пророки и мудрецы учат нас слышать то, что говорит нам природа. История тоже не говорит, но если взглянуть на нее правильно, начинаешь слышать заключенный в ней Божественный голос.

Пророк говорит: «…ибо воочию увидят возвращение Господа в Сион» (Йешаяѓу, 52:8). Когда мы настраиваем свой внутренний духовный взор на Божественное провидение, мы начинаем видеть воочию возвращение Господа в Сион. Взглядом и слухом, направленными на Божественное провидение, можно увидеть деяния Всевышнего и услышать Его голос. А без этого мы ничего не увидим и не услышим. Весь мир полон гармонии, однако увидеть это можно лишь с помощью изучения глубин Торы и Божественной мудрости, а для этого необходима телесная и нравственная чистота, дабы облако страстей не заслоняло собой сияние разума. Во главе всего должна стоять Тора – ведь только она ломает железные заслоны, которые разделяют человека и Всевышнего.    

Почему Всевышний говорит с человеком?  

Вопрос: почему превечный Владыка мира желает разговаривать с человеком, о котором сказано: «Человек дуновению подобен, дни его – как тень проходящая» (Теѓилим, 144:4)?

Ответ: потому, что Всевышний не оставляет своих детей.

Вопрос: нужны ли Ему мы и наши молитвы?

Ответ: Святой, благословен Он, создал мир не для того, чтобы беседовать с ним, а лишь потому, что так пожелал. Наши мудрецы, благословенна их память, говорят: Всевышний создал мир, чтобы творить добро. Он не нуждается в мире или в нас – Он творит нам добро ради самого добра.