За чертой
Десятки тысяч харьковчан разлетелись по миру, унося воспоминания о парках детства и улицах молодости. С чего же начинался этот город? Как маленькая казацкая застава превратилась в четвертый по величине мегаполис СССР? Какие нити связывают евреев, Харьков и Израиль?
Харьковский регион всегда был на стыке цивилизаций и народов, до сих пор балансируя на грани «уже не Украина, еще не Россия». Этнокультурная гибкость стала залогом мирного соседства Ивана, Васыля и Моисея, трамплином для еврейского взлета в Харькове.
За это Пограничье воевали принявшие иудаизм «неразумные хазары», половцы, печенеги и древнерусские княжества. После монгольского нашествия здесь воцаряется Дикое Поле – ничейная зона, опасная для оседлой жизни. Украинские казаки приходят на эти вольные земли в середине 17-го века, присягая московскому царю на борьбу с татарами. В 1654 году холм при слиянии рек Харьков и Лопань обносят бревенчатой оградой – так рождается крепость Харьков.
Легендарный основатель города казак Харько скоро прибудет на юбилей – как 700-тонный подарок скульптора Церетели. В отличие от украинского «праотца», имя первого харьковского еврея скрыто в тумане веков. Наверное, это был какой-нибудь Янкель или Хаим, пригнавший в пограничный форт телегу с австрийским сукном, турецкими саблями и польскими бусами.
В 1709 году царь Петр укрепил стены Харькова, и евреи потянулись сюда на ярмарки. По иронии истории первый сохранившийся архивный документ о евреях Харькова (1788) сообщает о склоках – группа иудеев не признает власть купца и раввина Моисея Александровича и требует суда по русским законам. В 1799-м появилось еврейское кладбище на Холодной горе, а к 1800 году относится случай насильственного крещения похищенного еврейского ребенка.
По требованию христианских купцов Сенат разрешает иудеям только оптовую торговлю в Харькове. Главный удар наносит «Положение о черте оседлости» (1804): более чем на столетие Харьковская губерния – единственная из украинских губерний, становится запретной для евреев. Вековое пребывание «за чертой» сформирует уникальный облик местного еврейства. Сквозь сито ограничений в Харьков прорвутся только самые квалифицированные мастеровые, сливки купечества и интеллигенции. Выгнав евреев с ярмарки 1805 года, православные купцы безбожно поднимают цены. Иудеи ежегодно возвращаются в Харьков, снимая магазины и дома на подставные имена, обильно «смазывая» таможню, приставов и лично полицмейстера.
При Николае Первом рекруты-евреи составили половину харьковского гарнизона. С 1835 года купцам-евреям разрешили легально селиться в гостиницах. Так возникают две общины с отдельными синагогами – солдатская и купеческая. Вдова Шимефельд в 1856 году платит 500 рублей за право кошерно кормить всех приезжих евреев. Отведав ее отвратительной стряпни, еврейские купцы «дарят» городской казне 1500 рублей для избавления от услуг вдовы.
В либеральную эпоху Александра «Освободителя» губернатор граф Сиверс разрешает более свободный доступ евреев для оживления экономики Харькова. В 1860-м на ярмарки приезжают 4000 евреев, а в 1863-м – уже 20 тысяч! Город получает мощный финансовый импульс, мозги энергичных купцов и руки талантливых мастеров. Евреи делают Харьков вторым по значению ярмарочным центром Империи (после Нижнего Новгорода), а железнодорожный магнат Самуил Поляков превращает Харьков в крупнейший транспортный узел юга страны. За 15 лет постоянное еврейское население города вырастает в семь (!) раз – до 5000 человек (1879). Открывается сеть кошерных магазинов Кабакова и Зельманова. Губернский герб украшается золотой шестиконечной звездой над конской головой – символом успешной ярмарки.
Рувим Рубинштейн открывает первый харьковский банкирский дом. Его сыновья Леон и Адольф создают еще четыре банка, три сахарных завода и пивоваренный завод «Новая Бавария». Адольф получает четыре ордена за поддержку детского приюта и больницы. Первый в Харькове автомобиль принадлежал юному Иосифу Адольфовичу, пианисту и поклоннику музыки Вагнера. Знаменитой наследницей этой семьи стала дочь Леона – танцовщица и актриса Ида Рубинштейн, памятная по картине Серова. Торговые дома Волкенштейна и братьев Сойфер развивают харьковское машиностроение и текстильную индустрию. Пейсах Бурас строит одну из крупнейших в стране табачных фабрик, а его сын-инженер Арон Бурас создает систему очистки канализации Харькова («Гран-При» петербуржской выставки 1904 года).
Умные губернаторы, видевшие в евреях «закваску» для процветания Харькова, иногда сменялись юдофобами. Губернатор Гнобинзен депортировал опытного механика Лейзера Розенбаума и 67 семей евреев-ремесленников (1893). Гнобинзен пытался выселить из Харькова даже Лазаря Шехтера – главного инженера «Русского Паровозостроительного общества», одного из создателей ХПЗ (ныне знаменитого танкового «Завода имени Малышева»).
Харьковский университет, созданный вторым в России после Московского, магнитом притягивает еврейскую молодежь. Первый иудей стал харьковским студентом в 1814 году. Здесь же получил диплом офтальмолог Макс Мандельштам (1860) – будущий сподвижник Теодора Герцля. Евреи рвались к знаниям, составив 28 процентов (!) всех студентов Харьковского университета в 1886 году (на медицинском факультете среди студентов было 41,5 процент евреев). «Процентная норма» 1887 года ударила в первую очередь по Харькову: Университету запрещалось принимать более пяти процентов «лиц иудейского вероисповедания».
1900-1917 годы – время расцвета 15-тысячной еврейской общины Харькова. Самые красивые дома городского центра и престижной улицы Сумской, которыми до сих пор гордятся харьковчане, либо служили офисами банков и фирм с еврейским капиталом, либо возводились архитекторами Александром Гинзбургом и Виктором Эстровичем, либо принадлежали евреям (доходные дома Мовшовича, Фреймана, особняк Юзефовича). Евреев среди горожан было 10 процентов, среди купцов второй гильдии – 25 процентов, а среди купцов первой гильдии – 95 процентов!
Евреи стали издателями и журналистами ведущих газет и журналов губернии. Почти все типографии принадлежали евреям, в том числе и крупнейшая – Моисея Зильберберга (позже – типография «Коммунист» обкома КПУ, ныне – «Глобус»). Евсей Элькин издавал ежегодный справочник «Весь Харьков». Евреи-музыканты, певцы и артисты составляли основу харьковских оркестров и театров (только в сезоне 1901-1902 гг. – 130 исполнителей-евреев).
Харьковское Медицинское общество было создано еврейскими врачами во главе с Евсеем Браунштейном, лидером Сионистского комитета. Офис общества и Хоральная синагога строились рядом – номера 14 и 12 по улице Пушкинской. Любителям тайн сообщу, что в подземелье между этими зданиями находился тоннель 18-го века, шедший из центра старой крепости за ее стены.
Весной 1905-го по призыву выдающегося филантропа Пейсаха Бураса создается «Общество пособия бедным евреям Харькова». 1600 человек финансируют бесплатную лечебницу, столовую, аптеку и туберкулезный санаторий. Харьковский раввин Шолом Эпштейн собирает по подписке и рассылает в погромленные города 33 тысячи рублей. Важно подчеркнуть, что в самом Харькове никогда не было еврейских погромов – ни до революции, ни в ходе гражданской войны.
Солидная еврейская публика голосовала за либералов-кадетов на выборах в Госдуму, а молодежь увлекалась радикализмом. Полиция периодически арестовывала евреев – членов Бунда, «Поалей-Цион» и РСДРП. Профессор Вязигин, лидер местных черносотенцев, стал депутатом 3-й Думы. Этот интеллектуал – историк средневековья, стал антисемитом потому, вероятно, что он оставался почти единственным неевреем на улице Куликовской (Мельникова), а дом Вязигина стоял напротив огромного офиса «Общества пособия бедным евреям»…
Харьков был одним из крупнейших центров сионизма. Еще в 1882 году евреи – студенты Университета создают общество БИЛУ («Дом Яакова, вставай и пойдем!»), становясь пионерами еврейского заселения Эрец-Исраэль. Мне довелось изучать архивное дело харьковской полиции, которая следила за поездками билуйцев в Одессу, Стамбул и Палестину. Харьковское издательство «Улей» печатало в 1897-1902 годах материалы всех Сионистских конгрессов и сборники «Вестник Сиона». Большим авторитетом пользовался в Харькове доктор Яков Бернштейн-Коган – один из лидеров сионистского движения, первый окружной врач еврейских колоний Эрец-Исраэль. Осенью 1903 года произошло важное событие в истории сионизма: Харьковская конференция сионистов России приняла ультиматум, требующий от Теодора Герцля отказаться от «плана Уганды».
К 1917 году в Харькове уже 25 тысяч евреев, развитые общинные институты и система образования от детского сада до еврейской гимназии, широкий слой еврейской интеллигенции и благотворителей, пять больших синагог. Хоральная синагога (1913) – крупнейшая в Восточной Европе, построена победителем всероссийского конкурса Яковом Гевирцем (1000 мест, 42-метровая высота до купола). Если бы не революция, община Харькова по богатству и поддержке Израиля могла бы сегодня сравниться с Бостоном и Чикаго…
Столица
Падение царизма наполнило харьковских евреев новыми надеждами. Яков Рубинштейн – один из немногих евреев-масонов, был назначен губернским комиссаром Временного правительства. Декабрь 1917 года опрокинул все либеральные чаяния: большевики объявили индустриальный Харьков своей столицей и провозгласили советскую власть на Украине. В марте-декабре 1918-го порядок наводят немецкие войска. Основательно чистится вокзал, вновь процветает бизнес, кайзеровские полевые кухни кормят уличную детвору. Впервые проходят свободные, прямые, равные и тайные выборы в Харьковскую Еврейскую общину, чьим председателем становится Л. Виленский. Немецкие солдаты-евреи присоединяются к пятитысячному еврейскому Народному собранию против погромов в Польше и Галиции.
Январь-июнь 1919-го – второе пришествие советской власти. Лев Троцкий обороняет столицу Украины от деникинцев и разворачивает «красный террор». Расстрельные приговоры харьковской ЧК осуществляют Саенко, Иоселе Манькин и матрос Эдуард. В списке жертв – и черносотенец Вязигин, и видные евреи-либералы. Когда в июле Доброармия берет Харьков, во всех синагогах идут церемонии поминовения евреев, замученных чекистами.
Лидеры общины предлагают Деникину сформировать полк из харьковских евреев, но генерал предпочитает взять у еврейских богачей миллион наличными. Харьков – столица «Деникии», остается последним оазисом спокойствия и единственным крупным непогромленным городом Украины. Когда изуродованный насилием Киев просит о помощи, харьковские евреи в октябре 1919 года собирают более четырех миллионов рублей. Доктор Зорахович призвал медиков-евреев сдать месячную зарплату или 5000 рублей; пять процентов всех сборов отдали наиболее нуждающимся беженцам – литовским ешиботникам.
Нам трудно представить себе этот ушедший пласт совестливых еврейских интеллигентов. Но в декабре 1919-го будут востребованы иные люди: как только Красная армия захватывает Харьков, из подполья выходит дюжина евреев-большевиков. Никому не известные, они пальцем о палец не ударили, чтобы помочь собратьям в час бедствий, но у них огромные аппетиты и ненависть к «старой общине». Они создают Еврейскую секцию губкома партии и ЦК КПУ.
На Пурим 1920 года красные «аманы» Евсекции громят все общинные структуры. Одним ударом закрываются дом престарелых, лечебница, мацепекарня, религиозные училища, курсы иврита, библиотека, похоронное братство. На Песах запрещаются все сионистские организации – общество «Тарбут» с детсадом, гимназией и театральным кружком «Ха-Зомир», клубы «Герцлия», «Калькала», «Ха-Дор ха-Цаир» и «Маккаби», еврейская студия живописи и «Палестинское переселенческое товарищество». Миллионы рублей, инвентарь и здания делятся между Евсекцией и губисполкомом. Несмотря на давление ГПУ, сионистское подполье еще в 1926 году будет выпускать листовки харьковских комитетов «Цеирей Цион» и «Маккаби».
Весной 1923 года Евсекция закрывает самую крупную синагогу Харькова: из хоральной красавицы делают «Еврейский рабочий клуб имени Третьего Интернационала». Свитки Торы бросают в подвалы, а в оскверненном синагогальном зале гремят съезды Комсомола Украины.
На смену эмигрировавшему или затаившемуся «старому еврейству» в столичный Харьков устремляются 70 тысяч «новых евреев» из разоренных местечек. Активная еврейская волна заливает наркоматы и райкомы, органы ГПУ и военные части, заводы, вузы и театры. Автор книги «Первая Столица» К. Кеворкян отмечает: «Множество талантливых людей, приехавших в столицу со всех сторон Украины, слились с интеллигенцией и коммерческой элитой старого Харькова, породив новый типаж харьковчанина – честолюбивого, предприимчивого и широко образованного. Эти новые харьковчане хотели видеть город, достойный их амбиций».
Лазарь Каганович правит Украиной в 1925-1927 годах, желая переплюнуть Москву и создать новый масштабный центр коммунистического Харькова. Так проектируется ансамбль площади Дзержинского – самой большой площади Европы и второй по величине в мире. Колоссальное пространство для демонстраций располагалось между зданием ЦК КПУ и гигантским Домом госпромышленности. Харьковский Госпром (1928) стал символом конструктивизма и первым советским «небоскребом». Узнав о находке скелета мамонта в котловане Госпрома, Маяковский написал: «Там, где вороны бились, над падалью каркав, в полотно железных дорог забинтованный, столицей гудит украинский Харьков, живой, трудовой, железобетонный».
Исаак Дунаевский и Марк Бернес учатся и начинают свою творческую деятельность в Харькове 1920-х годов. «Харьков – город шумный, центр Украинской республики. После провинции кажется, будто за границу попал», – так описывает столицу УССР отец Федор из «Двенадцати стульев». Как следует из «Золотого теленка», Харьков был университетским центром, и именно поэтому его обходили стороной «сыновья лейтенанта Шмидта».
Первые советские ядерные исследования ведутся в Харькове на базе Украинского физико-технического института (УФТИ), в котором Лев Ландау руководит теоретическим отделом. В1932 году харьковские физики расщепляют атомное ядро – первыми в СССР и вторыми в мире. В 1937-1938 годах по «делу УФТИ» были арестованы ведущие ученые, в том числе многие специалисты-евреи – Александр Вайсберг, Конрад Вайсельберг, Фриц Хоутерманс, Моисей Корец и Лев Ландау. Вайсельберга расстреляли. Вайсберга и Хоутерманса передали из застенков НКВД в руки гестапо (1940). Загадки «дела УФТИ» продолжились в оккупированном Харькове: Хоутерманс снова посетил цитадель ядерной физики – но уже в мундире …немецкого офицера.
Не какие-то «тайные антисемиты» громили УФТИ, но следователи Коган, Резников, Шалит, Вайсбанд и Дрешер под началом Льва Рейхмана. Фарсовый ужас эпохи: евреи-гэбисты пытками заставляют евреев-ученых признаваться в связях с евреем Троцким.
…Соломон Мазо, очкастый еврейский мальчик из хорошей семьи, окончил харьковскую гимназию и учился на юрфаке Университета. В 1920-м кассир Соломон поступил в харьковскую ЧК. В свои 22 года Мазо уже руководит отделом политконтроля губернского ГПУ, а затем возглавляет весь политический сыск ГПУ Украины. В 1930-1936 годах Мазо – глава Экономического управления ГПУ-НКВД УССР, с октября 1936 – начальник УНКВД Харьковской области. Соломон застрелился 4 июля 1937 года в своем кабинете. Харьковское УНКВД возглавил майор госбезопасности Лев Рейхман. Вскоре его расстреляли – как и бывшего начальника харьковского ГПУ Иосифа Блата, замначальника харьковского УНКВД Якова Каминского, начальника секретно-политического отдела областного НКВД Абрама Симховича.
Репрессии погубили красную элиту города (в том числе виновников голодомора-1933 и всех бывших «евсеков»). В 1937-1938 годах Политбюро одобрило по «сталинским спискам» аресты 1200 высокопоставленных деятелей Харьковской области. Каждый шестой репрессированный был евреем (почти 200 человек), что во много раз превышает долю евреев в населении области. Среди тех, чья судьба перечеркивалась на уровне Москвы, были, например, 27 евреев – высших управленцев Южной железной дороги, и 48 евреев – видных командиров Харьковского военного округа. Харьковский поэт Бенцион Фрадкин, издавший последнюю в СССР книгу на иврите (1927), был расстрелян «за участие в сионистской террористической деятельности».
Харьков никак не может простить Сталину перенос столицы УССР в Киев (1934). С другой стороны, это избавило Харьков от сегодняшней киевской нервозности. Харьковчане стали сравнивать себя с петербуржцами и вздыхать о судьбах бывших столиц. Мол, пусть чиновники грызутся в Киеве, зато Харьков остается центром индустрии, науки, культуры и образования.
В конце 1930-х Харьков активно работает на войну. Михаил Гуревич, выпускник Харьковского технологического института, проектирует и строит самолеты Миг-1 и Миг-3 на харьковском авиазаводе. Среди создателей танка Т-34 в харьковском КБ Кошкина (1940) были инженеры Шварцбург, Набутовский, Митник, Вульфович, Баран. Разработчиком дизеля для Т-34 стал Яков Вихман. Производством Т-34 руководили Рывкин (замглавного инженера), начальники цехов Литвинов (танковый цех), Лифшиц (дизельный), Сойбельман (корпусной). Исаак Зальцман станет директором Харьковского танкового завода в Нижнем Тагиле (1942).
К лету 1941 года Харьков – это 930 тысяч жителей, 1200 заводов и фабрик, 40 процентов машиностроения УССР, 36 вузов, наибольшее в Украине число студентов и научных работников. 22 июня ГОСЕТ под руководством Соломона Михоэлса завершает свои харьковские гастроли спектаклем «Блуждающие звезды» на сцене Дома офицеров…
Геноцид
Накануне войны в городе проживали почти 150 тысяч евреев. Если в 1937-м продвижение евреев во всех сферах советской жизни прямиком вело к вагонам ГУЛАГа, то в 1941-м те же видные посты евреев в индустрии и науке вели к вагонам эвакуации. Харьков был взят гитлеровцами только 24 октября 1941 года, поэтому 90 процентов евреев города успели уехать или были призваны в армию. Если бы город был захвачен раньше, то в Харькове могла произойти трагедия, превышающая по своим масштабам ужасы Бабьего Яра.
Из Харькова был призван в армию Ерахмиэль Фельзенштейн – первый Герой Советского Союза, репатриировавшийся в Израиль (1974). Звезду Героя получил и Израиль Фисанович – выпускник харьковской еврейской школы №13, командир-подводник. В Харькове формировалась 18-ая армия, «знаменитая» благодаря комиссару Брежневу. На подступах к городу сражались ополченцы комбрига И. Зильпера и танковая бригада полковника В. Бунтмана.
Маршал Тимошенко и член военсовета Хрущев бездарно провалили оборону, несмотря на мощные укрепления вокруг Харькова. Огромный город был сдан без особых усилий со стороны гитлеровцев; войдя в Харьков, они остановили фронт на 8 месяцев. Хрущев писал в мемуарах: «Когда наши войска оставили Харьков, мы далее не чувствовали давления противника».
Харьковский профессор Моисей Фабрикант был знаменитым на всю Европу лицевым хирургом. Фабрикант шутил, что революция поставила его на ноги, отняв автомобиль. 78-летний профессор имел рекомендации немецких врачей и не хотел покидать Харьков. Упрямого хирурга буквально запихнули в отходивший поезд Хрущева и маршала Тимошенко…
Ночью 14 ноября 1941 года в оккупированном Харькове взлетело на воздух здание НКВД – резиденция командующего гарнизоном фон Брауна (брата известного ракетчика). Первое в мире использование радиомины погубило и генерала, и весь его штаб. Разъяренные немцы начинают регистрацию населения. Историкам еще предстоит осмыслить связь между взрывами Крещатика и Бабьим Яром, между первой радиоминой и геноцидом евреев Харькова.
Евреев записывали на особых желтых листах – отдельно от общего списка жителей. Инструкция гласила: «Дети от родителей разной национальности, один из которых еврей, записываются в общий список. Национальность детей в таких случаях определяется по желанию родителей». Перепись обнаружила в Харькове 10271 еврея.
Управдом Дутов сообщал: «Утверждаю, что Якубович Раиса – жидовка, примерно в 1904 г. приняла православную веру». Профессор Костенко дважды приказывает в своем институте: «Тщательно проверить личный состав сотрудников и учащихся с целью выявления всех жидовских элементов или родственно-связанных с жидами, а также коммунистов и комсомольцев. Списки отправить в подотдел искусств». Директор детдома №3 Митрофанов сдает желтый лист на трехлетних Лидию Левит и Нину Дубинскую, а также на Антонину Козулец – так харьковский «анти-Корчак» избавляется и от евреек, и от безродного подкидыша.
Немецкий комендант приказал евреям переселиться в бараки станкостроительного завода на городской окраине. 15-16 декабря 1941 года тысячи харьковчан двинулись по дороге смерти. Бургомистр проф. Крамаренко педантично докладывал, что за два дня выселено 8547 евреев, в результате чего освободилось 58129 квадратных метров жилой площади. Украинская городская управа вселила 1700 семей своих сторонников в опустевшие квартиры евреев.
Расстрелы в Дробицком яре начались после двух недель мучений в бараках временного гетто. Казни велись немцами от рождественской попойки 25 декабря 1941-го до середины января 1942-го. В Дробицком яре погиб цвет харьковской интеллигенции – профессор-скрипач И. Букиник, знаменитая пианистка О. Григоровская, выдающийся архитектор В. Эстрович, доктор физико-математических наук А. Эфрос, балерина Розалия Алидорт, профессор консерватории И. Гольдберг, профессор медицины А. Гуревич и тысячи других. Более 400 старых и немощных евреев погибли от голода и морозов: немцы заперли их в «синагоге Бураса» на улице Гражданской.
В городе царил немецкий террор. Людмила Гурченко, тогда еще простая харьковская девочка, вспоминала: «Овчарки гнали толпу людей к душегубкам. Я видела, как люди, тесно прижатые друг к другу, с искаженными от ужаса лицами смотрели из машины, хватали последний свежий воздух». Но даже в таких условиях были случаи спасения евреев – 52 харьковчанина получили впоследствии звания «Праведника народов мира».
Но кроме праведников были и коллаборационисты. Живописцы Худпрома на холстах славили фюрера и новый режим. Научная библиотека обслуживала читателей-офицеров, Анатомический музей давал представления для немцев, музыканты Консерватории провели сотни концертов для раненых солдат вермахта. Исторический музей открыл «Готский зал» для показа арийского влияния на Харьковщину. Гитлеровцы сделали аншлаг Оперному театру в июне 1942-го: прямо с «Лебединого озера» они уходили в наступление на Сталинград. А над Харьковом витали страх и голод. Наверное, только сбежавшие из зоопарка обезьяны чувствовали себя вольготно среди опустевших этажей Госпрома – немцы не заходили в гигантское здание, опасаясь радиомин.
15 февраля 1943-го войска Воронежского фронта овладели Харьковом. Генерал Голиков приказал наступать к Днепру, хотя его армии были измотаны зимними боями. Не закрепившись у Харькова, Голиков создал 300-километровый разрыв между передовыми дивизиями и их тылами. Немцы добились 11-кратного превосходства в танках, обрушив на поредевшие советские части свежие танковые дивизии СС «Лейбштандарт «Адольф Гитлер», «Рейх», «Мертвая голова», а чуть позже и «Великую Германию». Фюрер приказывает вернуть Харьков любой ценой.
Городу снова не везет с командованием – Хрущев в третий раз появляется под Харьковом, принося с собой поражение, как и в мае 1942-го. Немцы же бросают на Харьков элиту рейха: фронтом командует Манштейн, эсэсовским корпусом – лично шеф ваффен-СС Хауссер, дивизией «Лейбштандарт» – танковый ас Зепп Дитрих. Через Алексеевку к площади Дзержинского рвется танковый отряд с невиданными ранее «Тиграми» Михаэля Виттмана – лучшего танкиста Второй Мировой. Командир дивизии «Мертвая голова», фанатик нацизма и создатель системы концлагерей Теодор Эйке гибнет под Харьковом, что усиливает ярость атакующих.
Под танки СС был брошен отряд харьковской милиции полковника Танкопия (звание «Героя» посмертно). 8 марта 1943-го возле деревни Соколово в своем первом же бою был наполовину уничтожен Чехословацкий батальон Л. Свободы (звание «Героя» посмертно подпоручику Ярошу). Как отмечает израильский историк д-р Иосиф Маляр, из тысячи солдат батальона две трети были евреями. Только недавно на этом поле боя харьковский раввин прочел поминальную молитву (символично, что еврейский детский сад в Харькове находится сегодня на улице Отакара Яроша).
Харьков пал 15 марта после шести суток тяжелейших уличных боев. Вспоминает Людмила Гурченко: «В город вошли эсэсовские части. Немцы шли, прижавшись друг к другу, шеренгой от тротуара до тротуара. Они разряжали автоматы на малейший звук». Площадь Дзержинского была переименована в «Площадь Лейбштандарта «Адольф Гитлер». Эсэсовцы расстреляли и сожгли более 800 раненых советских солдат вместе с врачами-евреями и чехословацкими бойцами. Гиммлер заявил на встрече в Харькове в апреле 1943-го: «Мы никогда не дадим померкнуть тому великолепному оружию СС, чья наводящая ужас репутация сопровождала нас в битве за Харьков».
Харьков – единственный крупный город Европы, дважды оказавшийся под оккупацией. Немногие спасшиеся в 1941-1942 годах евреи, вышедшие из убежищ с приходом советских войск, снова попали в лапы к немцам. Так, например, 36-летняя Надежда Бурас, потомок известной харьковской семьи, была расстреляна в марте 1943-го по доносу соседей.
Когда советские части окончательно освободили Харьков 23 августа 1943 года, от почти миллионного населения в городе оставалось менее 190 тысяч жителей. В двух ямах Дробицкого яра было найдено около 15 тысяч тел. Первый в мире судебный процесс против гитлеровских преступников (Харьков, декабрь 1943-го), создал юридический прецедент, закрепленный позже Нюрнбергским трибуналом: приказ не освобождает от ответственности за геноцид.
Из пепла к жизни
Весной 1945-го под руководством архитектора А. Гинзбурга возрождается религиозная община; в «органы» идут сигналы об активном участии светской интеллигенции в делах синагоги. Попытка организовать общее собрание евреев Харькова была пресечена. Закрытие харьковской синагоги (1949) вызвало стихийные моления на улице.
За «космополитизм» были исключены из харьковского отделения Союза писателей критики Г. Гельфандбейн, Б. Милявский и Л. Лившиц, из Союза композиторов – Д. Клебанов (за симфонию «Бабий яр») и его ученик И. Подольский («за использование хасидских напевов»). В том же 1949 году на месте снесенного еврейского кладбища открывается Парк культуры Ленинского района. С 1950-го вводится негласное ограничение на прием евреев в вузы.
Зимой 1953 года по «делу врачей» подверглись травле харьковские профессора-медики Горкин, Цейтлин, Шмундак и Бахур. Начальника кожвендиспансера Шлемензона арестовали «за неправильное лечение гонореи». Апогеем стал арест профессора Виктора Коган-Ясного, завкафедрой терапии Мединститута, который первым в СССР изготовил инсулин и наладил его производство в Харькове. Выдающегося ученого обвинили в «националистическом исследовании заболеваний почек у евреев», а также в клевете на Советскую армию (на лекции он привел случай вспышки базедовой болезни у солдата при переходе в атаку). В апреле 1953-го после пыток в киевской тюрьме ученого отправили домой в вагоне-люкс. Внук Коган-Ясного – известный израильский дипломат Зеэв Бен-Арье, нынешний посол Израиля в Беларуси.
До середины 1950-х жертвы Дробицкого яра оставались непогребенными. Вспоминает Александр Коган: «На дне оврага, в жидкой грязи, лежало огромное количество больших и малых скелетов. Я был близок к обмороку, когда увидел пучок волос, связанных выцветшей красной ленточкой». Горисполком прислал для закапывания гигантского оврага …двух женщин с лопатами. Через год появился обелиск с безликими словами о погибших «советских гражданах».
В 1955-м евреи Харькова жаловались в ЦК КПУ и в Совмин УССР: «Мы с 1949 г. вынуждены молиться нелегально, все время в страхе. Мы предлагали Горсовету возвратить одну из синагог, беря на себя расходы по переселению и ремонту, но Горсовет неумолим». В Харькове в сентябре 1958 года были разогнаны двадцать миньянов, а в 1959-м прошли аресты за выпечку мацы. Но не будем преувеличивать «духовные искания» 70-тысячного еврейства Харькова: людей больше волновали заработки, поступление детей в институт и иные радости советской жизни.
Евреи сыграли важнейшую роль в истории теневого Харькова. Нужен новый Бабель для описания этих энтузиастов наживы, бескорыстных любителей денег и трепетных расхитителей социалистической собственности. Еврейские имена фарцовщиков и шулеров, скупщиков антиквариата и подпольных цеховиков 1960-1980-х годов создали Харькову особую репутацию. Игры с советской властью порой заканчивались «вышками». Так, в 1963-м шесть харьковских евреев-умельцев были приговорены к расстрелу за чеканку золотых монет.
Харьков для юного Эдуарда Лимонова – это шпана и новостройки Салтовки. Позже он напишет: «Не живи евреи в Харькове, наверное, было бы скучнее. Если будут ходить по Харькову одни степенные солидные украинцы, – как будет скучно. Евреи оживляют Харьков, делают его базарным, представляют в нем Восток».
Кому-то евреи казались «Востоком», другие же видели в них научную элиту Харькова. Академик Сергей Бернштейн создал харьковскую школу в математике. Профессор Наум Ахиезер основал Институт математики и механики. Владимир Дринфельд, сын профессора Гершона Дринфельда, получил Филдсовскую премию – «нобелевку» мира математиков. Кстати, Харьков гордится тремя Нобелевскими лауреатами. И все трое являются евреями – Илья Мечников (по маме), Лев Ландау и Симон Кузнец (экономист из США, успевший покинуть Харьков в 1922 году).
Заметный след в науке оставили профессор физики Александр Ахиезер и декан физического факультета ХГУ профессор Абрам Мильнер. Выпускники ХГУ помнят Марка Азбеля, который добился выезда в Израиль и получил кафедру Тель-Авивского университета. Яков Айзенберг стал лауреатом Ленинской премии, Госпремий УССР и СССР, генеральным директором объединения «Хартрон», разработчиком систем управления ракетно-космической техникой.
В 1963 году по инициативе А. Столина была открыта физико-математическая школа № 27. В лучшей школе Харькова евреи составляли более половины учеников и учителей; в ней работали выдающиеся методисты – математик Я. Хейфец и историк Г. Донской, автор всесоюзного учебника «История средних веков».
С конца 1950-х годов еврейские активисты Харькова борются за алию (Х. Спиваковский, А. Левин), но большая часть эмигрантов 1970-1980-х годов направляется в США. В 1981-м открылись семинары по иудаике и «еврейский университет» А. Парицкого, который был приговорен за это к трем годам заключения. Пока нелегальная иудейская община под руководством Израиля Йоффе меняла места для молитв, хоральную синагогу занимало спортобщество «Спартак». Перепись 1979-го дает 90 тысяч евреев Харькова, а перепись 1989-го – только 49 тысяч. В год 1990-й, когда синагогу отбирали у «Спартака», тысячи евреев Харькова уже летели в Израиль.
По мере убывания евреев все больше расцветали их организации. Сегодня в Харькове есть полный «еврейский набор»: детский сад, средняя школа №170 во главе с Григорием Шойхетом, религиозная община раввина Моше Московича, молодежный центр «Ортодокс Юнион», студенческий клуб «Гиллель», культурный центр «Бейт-Дан», филиал Соломонова университета, музей Холокоста. Открылись спортклуб «Маккаби» и еврейский яхт-клуб «Ноев ковчег». Старикам помогает «Джойнт». Павел Сокольский вот уже 14 лет публикует газету «Шалом»; Борис Косвинов и Ирина Чемеровская выпускают телепередачу «Мишпуха».
Отгремела «иудейская война» 1992-1995 годов между хабадниками и реформистской общиной Э. Ходоса. Победа и здание хоральной синагоги достались ХАБАДу, а изгнанный Ходос сошелся с явными антисемитами. В 2003-м завершилась реставрация огромной синагоги. Наверное, во всем мире только старожил-израильтянин Эфраим Ильин, уроженец того Харькова, может сравнить современный интерьер синагоги с изначальным шедевром еврейской архитектуры.
В школе №170 работает «Союз сердец» – волонтерская организация имени Алексея Найкова, харьковчанина и солдата ЦАХАЛа, погибшего при спасении еврейских детей в Газе. Среди всех учебных заведений еврейской диаспоры харьковский лицей «Шаалавим» имеет самый высокий в мире показатель репатриации своих выпускников в Израиль.
Интересующиеся Израилем идут в Сохнут и в Израильский культурный центр, чей новый офис был открыт президентом Моше Кацавом (2001). Глава еврейского государства передал харьковскому Институту терапии уникальное оборудование на полмиллиона долларов.
Лидер Объединенной Еврейской общины Харькова Александр Фельдман – один из богатейших бизнесменов региона и народный депутат Украины. Его фонд «АВЭК» финансировал не только возведение мемориала в Дробицком яру, но и десятки нееврейских проектов. Среди попечителей общины – банкиры, предприниматели и известные ученые. Возможно, и сам того не ведая, Фельдман повторяет добрые дела знаменитых меценатов Рубинштейна и Бураса.
11 тысяч евреев по переписи 2002 года означают 30-40 тысяч подпадающих под Закон о возвращении. Столько же иудеев – 11 тысяч, проживали в Харькове 1902 года. Как будто и не было двадцатого века с его взлетами и трагедиями. Суровая правда такова: еврейство первой столицы Украины уже никогда не поднимется до прежних высот; община стареет и разлетается по свету.
Сейчас в Израиле живут более 30 тысяч бывших харьковчан. Эти новые израильтяне заметны во всех сферах жизни – в хай-теке и армии, на заводах и в университетах, в медицине и СМИ. Активисты из разных городов создали в 2003 году «Израильскую федерацию клубов харьковчан», которая готовит участие израильтян в праздновании 350-летия Харькова (подробности можно узнать по Интернет-адресу israel-kharkov@lenta.ru или по тел. 054-714896).
…Весной 2004 года Сохнут устроил телемост Иерусалим-Харьков. В израильской студии сидели студенты, преподаватели, депутат кнессета и солдаты ЦАХАЛа, а с харьковской стороны оживленно махали руками их пожилые родители. Вспоминая удивительное прошлое сквозь зыбкий телеэкран, израильское будущее встречалось с еврейским настоящим…
Фоторепродукции автора
