Приступая к описанию борьбы Еврейского квартала, я охвачен противоречивыми чувствами: я ощущаю трепет радости и любви, но и боль. Время действия: конец Британского мандата, канун основания Государства Израиль. Это рассказ о поколении, которое удостоилось выйти из рабства на свободу.
29 ноября 1947 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла решение о создании национального очага еврейского народа в Земле Израиля. Весь ишув был охвачен ликованием, которое достигло своего апогея в Иерусалиме. Мы собрались во дворе «Национальных учреждений», выслушали по радио торжественное сообщение, речи глав государства и пустились в пляс. Это была счастливая ночь для всех евреев Земли Израиля. В то же самое время толпы арабов прорвались в торговый центр, стали рушить магазины и нападать на евреев.
1-я рота батальона «Мория», в состав которой я входил, была брошена на защиту Еврейского квартала. Уже в первые дни в Старый город прибыли 35 бойцов. 10 декабря 1947 г. туда были направлены еще два взвода действующей армии. Это был день зажигания второй ханукальной свечи. Я должен был присоединиться к моим товарищам, но получил отпуск на несколько дней, так как в последний день Хануки в актовом зале Еврейской гимназии в Рехавии готовился большой бал движения «Бней Акива». Основной частью бала был спектакль о еврейском гетто «Залман-вор», в котором я играл одну из главных ролей, и без меня спектакль бы не состоялся. 16 декабря я прибыл в Еврейский квартал в составе группы, в которую входили Ханох Темпельгоф и Амнон Виголик – командиры взвода, а также несколько жителей квартала, направлявшихся домой.
Путь в Еврейский квартал был опасен. У Яффских ворот нас обстреляли арабы. Английский бронетранспортер, сопровождавший нас, отступил в направлении улицы Дерех Хеврон, и мы остались без всякой защиты. Мы бросили гранату из небольшого арсенала, имевшегося в нашем распоряжении, арабы в панике бежали, и так нам удалось добраться до Еврейского квартала. В тот день я принял решение вести дневник, в котором стану записывать происходящее в квартале, хотя нам было сказано, что мы пробудем в Старом городе не больше недели.
Я был простым бойцом, лишенным командирских званий, не заседал в штабе. Я записывал лишь то, что видел и слышал, что происходило со мной и моими товарищами. Поэтому я не претендую на полноту информации, хотя позднее добавил в дневник сведения и о тех местах, в которых не присутствовал лично.
В течение пяти месяцев осады Еврейского квартала я передавал письма и свидетельства о событиях через людей, покидавших квартал. Каждое письмо состояло из 8-10 страниц, исписанных убористым почерком.
12 мая 1948 г., за день до того, как англичане вышли из Еврейского квартала, я передал большое количество материала, так как опасался, что он будет утрачен. Но и после этого я продолжал вести дневник, используя для этого каждую свободную минуту.
Я вел записи и во время боев, вплоть до капитуляции, то есть в период с 13 по 28 мая 1948 г. Этот материал мне не удалось передать за пределы Старого города, когда через Сионские ворота увозили эвакуированных, так как был ранен и лежал в больнице. Я получил ранение за день до капитуляции, в Лаг ба-омер 1948 г. И поскольку из Еврейского квартала я отправился в плен в Иорданию, я взял с собой материалы, надежно спрятав их. В течение девяти месяцев, проведенных мной в иорданском плену, я продолжал вести записи ежедневно, несмотря на ранение.
Вернувшись в Иерусалим 24 февраля 1949 г., я поторопился собрать весь накопившийся материал и постепенно опубликовал его.
В осаде
В течение многих лет в Старом Иерусалиме била ключом еврейская жизнь. Между евреями и арабами царили добрососедские отношения, за исключением периода погромов 1929 и 1936-1939 г.г. Евреи жили во всех кварталах Старого города, а Еврейский квартал изобиловал арабскими магазинами. Арабы свободно владели ивритом, а большинство евреев говорили по-арабски. Такое положение продолжалось до 29 ноября 1947 г., когда было объявлено о создании Государства Израиль. Отношения между евреями и арабами резко ухудшились, и многие евреи переехали из Мусульманского и Христианского в Еврейский квартал. В тот период в квартале жили около 2500 евреев. В новые районы Иерусалима можно было по-прежнему добраться на автобусе №2 компании «Ѓа-мекашер», и многие жители Еврейского квартала ездили туда на работу, однако вскоре арабы перекрыли доступ в Старый город.
Начиная со 2 декабря 1947 г. арабы совершили множество терактов. Они грабили еврейские магазины, нападали на прохожих. Многие евреи покинули Старый город, особенно те, кто жили на границе с Мусульманским кварталом. Оставшиеся должны были платить взятки британским солдатам, чтобы те позволили им выйти из стен Старого города или возвратиться обратно. Штаб «Хаганы» подсчитал, что Еврейскому кварталу понадобится как минимум 120-150 вооруженных защитников.
10 декабря 1947 г. в Еврейский квартал прибыли два автобуса компании«Ѓа-мекашер» и три такси, которые доставили бойцов двух взводов действующей армии. Их прибытию способствовал британский солдат, получивший взятку. Бойцов возглавлял Израиль Фунт. Это был вечер зажигания второй ханукальной свечи, и жители Еврейского квартала устроили торжественную церемонию зажигания свечей вместе с бойцами.
11 декабря арабы атаковали квартал. Мы назвали эту атаку «семичасовая битва». Это был бой на всех направлениях, от южного до северного конца квартала. Бойцы «Хаганы» стали бросать гранаты, арабы ответили обстрелом. В этом бою погиб наш товарищ Ицхак Саломон, получивший ранение в лоб. Нам стало известно о большом количестве погибших и раненых среди арабов, главным образом, потому, что они не соблюдали правил безопасности, но и у нас было немало раненых. Неожиданно огонь затих, и бой прекратился. Это произошло из-за тяжелого ранения Цубхи Эль-Гарбия, арабского командира, возглавившего операцию.
12 декабря британцы решили переправить своих солдат в Еврейский квартал и создать укрепления, которые служили бы буферами между евреями и арабами. Для этого британские солдаты захватили уже существующие позиции, большинство из которых были нашими. Они силой завладели позициями, откуда открывался самый лучший вид на происходящее, и арестовали пятнадцать наших бойцов. Они также устроили обыск и конфисковали два автомата, пистолет, 180 патронов и гранат. Штаб «Хаганы» был вынужден искать места для новых позиций.
Утром 16 декабря нам сообщили, что вечером мы будем переправлены в Еврейский квартал, и мы получили короткий отпуск, чтобы подготовиться и собрать вещи. Командир взвода Ханох Темпельгоф сказал нам, что мы являемся последними бойцами роты, которых направляют в Еврейский квартал, и вместе с нами защитников квартала будет 120. Об этом дне я написал статью «Прежде чем запрут ворота», которая была опубликована в газете движения «Бней Акива» зимой 1951 г.
Прежде чем запрут ворота
– Который час? – спросила меня старушка в очереди.
– Десять минут восьмого, – ответил я.
– А когда мы тронемся? – спросила она.
– Когда бронетранспортер его величества соизволит приехать, чтобы сопровождать нашу колонну, – отозвался я с долей иронии.
Это было 16 декабря 1947 г., за несколько дней до того как Яффские ворота, ведущие в Старый город, были заперты. Мы – группа бойцов «Хаганы» и жителей Еврейского квартала – стояли на остановке второго автобуса, ожидая возможности попасть в Старый город. Это были тревожные дни, и опасность подстерегала каждого, кто направлялся в Старый город, но мы стремились добраться туда, пока это еще было осуществимо.
Мы ждали полтора часа. Наконец, бронетранспортер показался на улице, и наша колонна тронулась. Мы сидели в тесных машинах, обитых стальными листами, в которых были проделаны несколько крошечных окошек. У нас не было никакой возможности увидеть, что происходит на улице. Вдруг мы услышали выстрелы. «Нас атаковали!» – закричал водитель и продолжал вести машину в гуще арабской толпы, собравшейся у Яффских ворот. Британский бронетранспортер отделился от колонны и направился в сторону Дерех Хеврон, оставив нас беззащитными перед лицом арабов. В нашем распоряжении было 10 гранат (разумеется, нелегальных). Мы не могли взять с собой еще оружие, так как опасались, что командир британского бронетранспортера устроит обыск. Когда бронетранспортер удалился, Ханох Темпельгоф отдал приказ бросить гранату. Я выдернул предохранительную чеку и метнул гранату сквозь крошечное окно. Арабы с криками бросились врассыпную. Мы продолжили прокладывать себе путь по узкой улице, мимо печально известной турецкой тюрьмы «Кишле». Мы проехали Армянский квартал и наконец оказались в еврейской части Старого города.
Мы добрались целыми и невредимыми, никто из нас не пострадал, и даже весь провиант остался в целости и сохранности. Когда мы вышли из машины, нас окружили жители Еврейского квартала. Некоторые из них встречали родных, возвратившихся из школы или с работы, а другие пришли просто из любопытства – им хотелось увидеть бойцов «Хаганы».
Там было и несколько наших товарищей, которые проводили нас на базу, расположенную в больнице «Мисгав ла-дах». Мы встретились с друзьями, которые прибыли в Еврейский квартал несколькими днями раньше. После легкого ужина и беседы о положении в квартале прибыл командир Амнон Виголик, чтобы взбодрить нас и поднять наш боевой дух.
– Куда мы идем? – спросил один боец.
– Не задавай лишних вопросов, сейчас узнаешь, – осадил его командир.
Мы шли по извилистым переулкам среди множества дворов. Было темно, и нам приходилось полностью полагаться на нашего «экскурсовода». За моей спиной раздался вздох и тихий напев: «Владыка мира, раствори врата небесные!» Мы не знали, что это вдруг кому-то пришло в голову напеть стих из молитвы Неила (молитва, которая завершает службу в Йом Кипур – пер.).
– Что с тобой? – обратился я к нему.
– Ничего. Просто я увидел табличку, на которой написано «Шаарей шамаим» («Врата небесные»). Наверное, так называется ешива или талмуд-тора.
– Тихо! – приказал командир. – Мы приближаемся к крайним позициям.
Мы продолжали идти в темноте, пока не дошли до базы №2, расположенной в поликлинике «Адасса» на улице Хабад. Мы остановились у входа. Командир произнес пароль, и дверь тихо отворилась. Мы оказались на базе, где нас ждали наши старые друзья. Наше настроение улучшилось. Мы сидели и беседовали до поздней ночи. Потом пришел командир Ханох Темпельгоф и назначил сроки караульного дежурства.
Мое дежурство начиналось в 3 часа ночи и продолжалось до 5.30 утра. Меня разбудили, когда было без нескольких минут три.
– Эй, друг! Твоя очередь выходить на дежурство, вставай, одевайся! Нечего спать за мой счет! Быстро, быстро!
Он сильно хлопнул меня по плечу. В первую секунду я испугался, подумал – что-то случилось. Когда я спросил его, в чем дело, он ответил:
– Все в порядке, вставай на дежурство!
Я успокоился.
– Слушай, друг! Пароль: «Йонатан», ответ: «Вперед!» Вот тебе пистолет «Парабеллум» и обойма патронов. Осторожно, пистолет заряжен.
Я выслушал его, взял пистолет и патроны. Пистолет я засунул за ремень, а патроны – в карман.
И вот, я стою на карауле. «На стенах твоих, Иерусалим, поставил Я стражей, весь день и всю ночь». Когда я вспоминаю этот стих, меня переполняет гордость за то, что я удостоился защищать этот святой город.
У меня есть много времени на раздумья. Вокруг тишина. Весь мир спит, а я прислушиваюсь к каждому шороху. И вот, скрежет жестяного листа, как будто кто-то наступил на него. Мимо меня проскользнула тень, похожая на тень ползущего человека. Я весь напрягся, схватился за пистолет, выжидая. И вот появляется… кошка, зеленые глаза отсвечивают в темноте. Я улыбнулся и успокоился.
Мое дежурство подошло к концу, наступил рассвет. Я пошел будить товарища, Йосефа. Передал ему пистолет, патроны и пароль. Затем лег в кровать, подремать до подъема.
Утром я встретился с жителями Еврейского квартала. Некоторых я знал, другие были мне незнакомы. Я прошел по главной улице квартала, магазины были открыты, но совершенно пусты. Им нечего было продавать. Я увидел старика, который нес пустые молочные бидоны, и заговорил с ним.
Выяснилось, что он был знаком с моим дедом, благословенна его память, и даже дружил с ним. Этот милый старик говорил на особом диалекте идиша, характерном для евреев Земли Израиля.
Между прочим, я спросил его, не боятся ли жители Еврейского квартала жить здесь, среди арабов. «Мы пережили погромы 1929, 1936-1939 годов и остались здесь несмотря ни на что, слава Всевышнему. Не оставим мы святой город и теперь», – последовал ответ.
Какая сильная вера, подумал я. Мы должны защитить это святое место и его жителей.
Мимо меня прошел один из бойцов, моих товарищей. Он потащил меня в кафе под названием «Европа». Там продавались три «блюда» – молоко, пудинг и черный турецкий кофе. И то неплохо.
19 декабря 1947 г.: это была пятница, канун субботы. Мы заметили, что уличные фонари не горят. Нас охватило опасение, что должно случиться что-то непредвиденное, в воздухе висело крайнее напряжение. На базе №2 в поликлинике «Адасса» мы достали из тайника еще два пистолета и восемь гранат. У входа на базу стоял мой товарищ, на крыше дежурил я. Наше подозрение вызвали британцы, которые сновали по кварталу туда-сюда. Они искали двух бойцов «Эцеля». Амнон Виголик пошел на заседание в «Мисгав ла-дах», заткнув за пояс пистолет и положив в карман целую обойму патронов. По дороге его задержали британцы – офицер, сержант и четверо солдат. Во время короткого обыска у него ничего не нашли, но один из солдат забрал его кошелек. Амнон пожаловался офицеру, но это не помогло: его повели на базу №2. Девушка, стоявшая у двери, побежала докладывать об этом Ханоху Темпельгофу, тот побежал в соседнюю комнату, где находился тайник с оружием, и запер за собой дверь. Англичане снова обыскали Амнона, но ничего не нашли. Его поставили к стене с руками вверх, и так обнаружился его пистолет. Дверь открыли только после того, как оружие было спрятано. В то время я стоял на карауле на крыше здания. Я распластался на крыше, надеясь, что в темноте меня не заметят. Я бросил пистолет в угол, засунул патроны между камней ограды, а гранаты спрятал в другой угол. Англичане зашли в здание, оставив одного из них на страже у двери, из-за чего я не мог слезть с крыши. Другой солдат сторожил Амнона на улице.
Во время обыска было найдено оружие, спрятанное в кабинете командиров. Англичане арестовали связного – пятнадцатилетнего мальчика, еще одного бойца и четырех девушек, которые были с нами. Найденное оружие состояло из двух пистолетов и шести гранат. Затем англичане стали собираться уходить, но перед уходом один из солдат осветил фонарем крышу и увидел меня. Я притворился спящим, они «разбудили» меня, обыскали крышу и нашли пистолет. Меня забрали вместе в Амноном и другими бойцами. Нас поставили к стене. Амнон спорил с офицером о вещах, отнятых у него. В пылу спора он сказал одному из солдат:
– А ты знаешь, что я мог бы тебя убить?
– Почему же не убил? – отозвался солдат.
– Я думал, вы будете к нам относиться лучше.
Мы пробыли на улице около часа, а в девять часов вечера нас – четырех девушек и четверых парней – отвели в тюрьму Кишле.
Нас посадили за стол в большом кабинете. Кроме нас, там не было никого. Через четверть часа до нас донесся шум и гомон. В электрическом свете, который лился с минаретов, мы увидели, как в кабинет заходят все бойцы с базы №2. Раздавались шутки на иврите, и выяснилось, что англичане освобождают группу бойцов, которые были арестованы несколькими днями раньше. Вместе с ними освободили одну из девушек, так как она пожаловалась на плохое самочувствие. Одному из ребят нашей группы удалось смешаться с группой освобожденных и покинуть тюрьму. Таким образом, нас осталось шестеро – три девушки и трое ребят. Чтобы рассеять скуку, мы рассказывали анекдоты и пели субботние песнопения – ведь это был субботний вечер.
Нас оставили в Кишле, парней и девушек развели по отдельным комнатам, нам выдали одеяла, и мы легли спать.
Наутро, в субботу 20 декабря, мы потребовали увидеться с девушками, однако британский сержант отказал нам в этом.
Вместе с нами в заключении находился младший сержант Хаим Тавори, который сказал, что нами займутся в 11 часов. Мы сказали, что голодны, нам ответили: «Еды здесь нет, но мы пошлем солдата на базар купить вам хлеба, сыра и халвы». Торговец чаем дал нам попить. Мы сидели и оплакивали свою горькую долю: только три дня назад мы прибыли в Еврейский квартал, и вот мы уже в тюрьме. В 11 часов Амнона вызвали на допрос. Допрос вел следователь-англичанин, говоривший на иврите. Позднее допрос устроили и всем нам.
После допроса нас отвели обратно в камеры. Мы остались в Кишле еще на олну ночь.
Назавтра освободили всех нас, за исключением Амнона, которого обвинили в незаконном ношении оружия.
3 января 1948 г. состоялось еще одно нападение арабов на Еврейский квартал. Арабы прорвались в ворота, которые отделяли квартал от рынка. Во время нападения были убиты двое арабов и ранены двадцать. Остальные отступили.
16 января англичане без всякого предупреждения взорвали позицию «Хаганы» возле фабрики мацы на южной границе квартала. Наш товарищ Шимон Коби погиб, несколько бойцов были ранены, здание фабрики было разрушено до основания. Все оружие было конфисковано, и наши усилия, направленные на то, чтобы возвратить его, потерпели полный провал.
20 января: эвакуация больницы «Бикур холим». Больница, прежде расположенная в Еврейском квартале, позднее была перенесена за пределы Старого города, однако в ее старом здании остались старики и больные из жителей квартала. В штабе было принято решение эвакуировать обитателей больницы, чтобы защитить их от возможных опасностей. Бойцы, производившие эвакуацию, за которой наблюдали англичане, не взяли с собой оружия, так как полагались на защиту английской армии. Вдруг появился араб и открыл огонь по бойцам, ничуть не считаясь с присутствием англичан. От этих выстрелов были ранены Йоэль Фридланд, командир «Эцеля» в Еврейском квартале, и Ицхак Гольд, также боец «Эцеля», и Ханох Темпельгоф, мой командир. Йоэль Фридланд погиб, а двое других раненых бежали и скрылись в переулках. Англичане безучастно наблюдали за происходящим и не оказали погибающему никакой помощи.
Организация жизни в еврейском квартале
Общинный комитет еврейского Иерусалима, разумеется, считал себя ответственным и за евреев Старого города. Поэтому комитет требовал от англичан позволения доставлять продовольствие в Еврейский квартал. Арабы закрыли Яффские ворота, и англичане сопровождали колонны с продовольствием, которые попадали в Старый город через Сионские ворота. Бронетранспортеры также вывозили жителей квартала на работу в Новом городе и возвращали их домой. Все это было призвано обеспечить жителям квартала нормальное существование.
Кроме того, в Еврейский квартал разрешался доступ людям таких профессий как врачи, медсестры и учителя. Этим воспользовалась «Хагана», чтобы доставить туда своих бойцов. На самом деле, большинство «врачей» и «учителей» были бойцами «Хаганы». Это вызывало у англичан некоторое подозрение, и они чинили препятствия перед всеми, кто хотел попасть в Еврейский квартал. Нередко командиры пытались втиснуться в колонну силой, и благодаря этому был значительно пополнен командный состав защитников квартала. Колонны доставляли необходимые продукты питания, такие как сахар, мука, овощи, мясо, которые предназначались для 2500 евреев, живших в осаде. В квартал привозили и бочки с керосином, несмотря на острую нехватку керосина в Новом городе. Разумеется, в «Хагане» использовали любую возможность, и в мешках с сахаром и мукой, а особенно, в бочках с керосином, в Еврейский квартал провозили оружие.
Позднее стало известно: Еврейское Агентство (Сохнут) угрожало англичанам, что если колонны в Старый город не будут ходить исправно, будет организован грандиозный взрыв в стене Старого города. Англичане поняли, что они будут вынуждены позаботиться о жителях Еврейского квартала. Выезду каждой колонны предшествовали долгие переговоры. Две первые колонны вошли в Старый город через Яффские ворота, а третья – уже через Сионские.
В конце января была достигнута постоянная договоренность относительно колонн. Британская армия дала разрешение на 2-3 колонны в неделю.
Общинный комитет платил зарплаты людям, которые работали на «Хагану», и первое время выплачивал даже пособия по безработице. В квартал была послана делегация врачей, в которую входил и хирург. В Еврейском квартале бессменно находились три врача, медсестра и две санитарки, а также медсестра организации «Адасса», которая работала с новорожденными.
Авраам Гальперин, командир Еврейского квартала
С Авраамом Гальпериным я познакомился в молодежном движении «Бней Акива», в его иерусалимском отделении. Он был моим вожатым, и я многому у него научился. Он разбирался во многих областях: иудаизм, воспитание, сионизм, и был вожатым, которого всегда ставили в пример. Затем он стал руководителем отделения и сделал очень много для продвижения сионистской идеи.
Авраам Гальперин родился в 1915 г. в Минске, был активистом сионистского движения, совершил алию в Землю Израиля в 1935 г. и был мобилизован в ряды «Хаганы». Уже во время погромов 1936-1939 г.г. он был караульным в Еврейском квартале и знал квартал как свои пять пальцев. Он изучал математику и физику в Еврейском университете в Иерусалиме, хотя его деятельность в «Хагане» крайне усложняла учебу.
В 1943 г. штаб «Хаганы» назначил его командиром Еврейского квартала, и он пребывал на этом посту до 1946 г. Он подготовил генеральный план защиты квартала и составил подробную карту, на которой были отмечены все важнейшие объекты.
Авраам Гальперин прибыл в Еврейский квартал 20 января 1948 г., переодевшись санитаром. Он приступил к должности как ответственный за гражданское население, а затем стал командиром «Хаганы» в квартале. Он посвятил всего себя организации жизни в квартале с гражданской и военной точек зрения. Он знал наизусть все переулки, все переходы между домами и дворами, все подвалы и крыши. Он знал, где нужно возводить смотровые площадки и позиции. Его помощником был строитель Моше Вольпенгот, который отвечал за работы по укреплению Еврейского квартала. Авраам предоставлял работу жителям квартала и платил им зарплату, тем самым успокаивая жителей, которые были до крайности подавлены осадой и нападками британской армии.
Однажды он собрал всех бойцов «Хаганы» и объяснил положение. Он сказал, что мы должны будем возглавить жителей квартала и организовать их жизнь так, чтобы помочь им смириться с ситуацией. Авраам основал несколько учреждений трудоустройства, медицинской и социальной помощи, и всегда старался дать возможность местным еврейским ремесленникам продавать свою продукцию, чтобы не нуждаться в пожертвованиях.
Он объяснил, что мы должны заботиться о беспризорных детях на улицах, а также о школьниках, а также задействовать жителей в работах по укреплению квартала – все это с помощью Общинного комитета.
Слова у него не расходились с делом. Была организована гражданская оборона, которая очень помогла нам в охране квартала. Количество позиций возросло, на них работали связные. Он устроил общее собрание жителей квартала, на котором прояснил все вопросы, связанные с гражданской обороной. Сначала в ней участвовали всего 14 человек, но очень быстро их количество возросло до 35.
Авраам открыл прачечную, в которой работали женщины за неплохой заработок. Они стирали одежду бойцов «Хаганы». Были отремонтированы бани, расположенные в подвале синагоги «Тиферет Исраэль». Вместе с Авраамом 20 января прибыла группа хирургов от имени организации «Адасса», и в квартале была создана операционная для больных и раненых.
Дети и подростки Еврейского квартала
Когда Авраам Гальперин увидел, что дети и подростки слоняются без дела по улицам квартала, он решил найти им занятие. Все мальчики и девочки с возраста 9-10 лет, учившиеся как в первую, так и во вторую смену, собрались в местном клубе, им рассказали о положении в квартале. Арье Ависар, боец «Хаганы», ответственный за культурную жизнь в квартале, взял на себя заботу о детях. Он основал «Клуб юного защитника», в котором были книги, игры, спортивные снаряды. Там проводились уроки, беседы и вечеринки. Главной целью было не давать детям и подросткам слоняться по улицам без дела, пересекать границу Еврейского квартала и грабить покинутые арабские дома, которые нередко были заминированы. Дети в возрасте начиная с 10-11 лет служили связными, и многие из них проявили беспримерное мужество во время боев.
Авраам Гальперин занимал свой пост в течение всего лишь шести недель, но успел совершить настоящий переворот в жизни квартала, что очень помогло его жителям выжить в течение многих месяцев осады. 3 марта, с прибытием в квартал колонны с продовольствием, Авраам был задержан англичанами и отправлен за пределы Старого города. Его подвергли допросу и освободили. После изгнания Гальперина жителей Еврейского квартала охватила паника, так как никто не мог заменить его. Мы надеялись, что он сможет вернуться. Действительно, 2 апреля он прибыл к Сионским воротам, подкупив сержанта британской разведки, однако британский офицер узнал и задержал его, и он был вновь выслан за пределы Старого города.
Гражданский комитет, созданный Гальпериным, продолжал свою работу, заботясь о жителях квартала. Место Гальперина занял Моше Росняк, назначенный командиром квартала, несмотря на его многочисленные просьбы вернуть Гальперина.
Подготовка к Песаху в осаде
Последняя колонна с продовольствием, прибывшая в Еврейский квартал перед Песахом, привезла мацу для жителей и защитников квартала. Однако ее было недостаточно, и бойцы «Хаганы» передали жителям 100 коробок мацы. Соль также заканчивалась, ее раздавали жителям в ограниченных количествах. Каждый боец «Хаганы» получил подарок от жителей Нового города – пакет, на котором было написано: «Дар защитникам Иерусалима». Внутри лежали банные принадлежности, полотенце, пара носков.
События тех решающих дней я описал в статье под названием «В городе меж стен», опубликованной в газете «Ѓа-Цофе» 22.4.51. Я привожу ее здесь в сокращенном виде.
С наступлением месяца нисан
Наступил нисан, и мы готовимся к бою. Все ожидают, что главные бои начнутся после того, как англичане уйдут из Еврейского квартала. Мы заранее позаботились о том, чтобы запасти продовольствие и оружие, на случай, если в квартал перестанут прибывать колонны. Разумеется, наибольшее внимание мы уделяем учениям, и взрослые жители квартала мобилизованы в гражданскую оборону. В начале месяца продовольственные пайки для жителей и бойцов «Хаганы» были урезаны. На складе мы стали запасать муку, сахар, рис, мацу и другие продукты.
Школьники из Нового города прислали пасхальные подарки детям и защитникам Еврейского квартала. К подаркам они приложили письма с теплыми ободряющими словами. Это подняло дух детей, оторванных от своих школ и товарищей. Все дети Еврейского квартала теперь учатся в сефардской талмуд-торе. Подарочные посылки содержали книги, тетради, игрушки, одежду и одеяла.
Западная Стена Храмовой горы («Стена плача») так близка к нам, но мы не можем подойти к ней. Переговоры о том, чтобы нам было позволено молиться возле нее в Песах, не увенчались успехом, и Западная Стена продолжает пребывать в запустении. В прошлом по праздникам и субботам к ней приходили тысячи евреев. Жители Еврейского квартала испытали горькое разочарование: Западная Стена так близко и вместе с тем так далеко. Особенно огорчились каббалисты, которые прежде еженощно читали у Западной Стены полуночную молитву «Тикун хацот».
Примерно за две недели до Песаха была создана комиссия, чьей задачей было организовать Пасхальный седер для бойцов. Мы собрались в доме у рава Ицхака Оренштейна, который отвечал за празднование Песаха в осажденном Еврейском квартале согласно всем законам Ѓалахи. Мы – двое бойцов «Хаганы», командир Еврейского квартала Моше Росняк, представитель «Эцеля» и несколько учителей – собрались все вместе, чтобы решить, как провести Пасхальный седер в условиях осады.
Канун Песаха
Мы были заняты последними приготовлениями к празднику, тщательно вымыли кухню и всю посуду, расставили столы и скамьи. Бойцы готовились встретить Песах, но радость была смешана с грустью.
Днем я прошел по главной улице квартала, так как искал одного из жителей. Я нашел его, когда он пек мацу вместе с группой карлинских и браславских хасидов. Все они были одеты по-праздничному, в длинные атласные халаты и большие круглые шапки, отороченные мехом. Рядом бегали их сыновья с вьющимися пейсами. Там царила такая приподнятая атмосфера, что мне было трудно уйти оттуда, но предстояла еще немалая работа по подготовке к седеру.
Была захвачена Хайфа, и во всей Земле Израиля царила тревога и неуверенность в завтрашнем дне. Страна находилась в боевой готовности. Существовало опасение, что арабы предпримут какие-то действия именно в праздничную ночь, и все мы были вынуждены строго соблюдать правила безопасности.
В седере должны были участвовать все бойцы «Хаганы», «Эцеля» и «Лехи», а также врачи и медсестры, учителя и еврейские полицейские. Места в зале для всех не хватало, поэтому было решено устроить два седера. Первый седер, который должен был вести рав Ицхак Оренштейн, предназначался для выходцев из ашкеназских общин и был запланирован на часы 20.00 – 22.00. Второй седер, предназначавшийся для сефардов, должен был вести сефардский хахам Меир Хамо с 22.30 до полуночи. Так исполнилось сказанное в Торе: «И так ешьте его: чресла ваши препоясаны, обувь ваша на ногах ваших и посох ваш в руке вашей, и ешьте его с поспешностью» (Шмот, 12:11).
Переулки Еврейского квартала освещала полная луна, везде царила праздничная атмосфера. Некоторые бойцы получили отпуск на этот вечер, чтобы помолиться в синагоге. В назначенный час начался первый седер. Возвышенное выражение лица рава Оренштейна, его длинная белая борода настроили всех присутствующих на особый торжественный лад. Глава за главой, стих за стихом мы прочитали Агаду. Самый младший из нас задал «четыре вопроса». Рав Оренштейн начинал читать стих, и мы все повторяли за ним. Когда мы дошли до слов: «Это древнее обетование крепило отцов наших и нас, ибо не один только фараон хотел погубить нас, но в каждом поколении встают желающие нас погубить, однако Святой, благословен Он, спасает нас от руки их», мы почувствовали, что эти слова исполняются сейчас.
Настало время трапезы. Дежурные принесли суп с клецками из мацовой муки, рыбу, мясо. Командир запретил всем присутствующим пить алкогольные напитки, кроме необходимых четырех бокалов вина. Один из присутствующих принес бутылки ликера, который приготовил собственноручно в честь седера, и был очень разочарован, однако очень быстро примирился с положением, как и мы все.
Стих: «Излей гнев Свой на народы, что не знают Тебя» мы произнесли с особым воодушевлением, как и заключительные слова Агады: «В следующем году – в отстроенном Иерусалиме!» Мы уповали всем сердцем, что когда мы освободим Землю Израиля, будет освобожден и Старый Иерусалим, Еврейский квартал. Сразу же после седера мы отправились исполнять заповедь: «На стенах твоих, Иерусалим, поставил Я стражей».
Следует отметить, что в ту ночь стояла безупречная тишина. Не раздалось ни одного выстрела, ни единого взрыва. Это была совершенно особая ночь. Я не помнил такой тишины за все месяцы осады Еврейского квартала.
Выход англичан из Старого города
Через неделю после Песаха, в пятницу 7 мая, в Еврейский квартал прибыла колонна, с которой наши товарищи из Нового города передали оружие в чемоданах, якобы принадлежавших одному из жителей квартала. Во время проверки у Сионских ворот англичане раскрывали чемоданы и сумки пассажиров, грабили ценные вещи, однако оружия каким-то чудом не обнаружили.
Менахем Меир, офицер связи, сделал все возможное, чтобы сменить шотландский батальон, который располагался в Еврейском квартале и славился своими антисемитскими настроениями. 3 мая батальон покинул квартал. Вместо него прибыл Британский реджимент под командованием лейтенанта Херпера, расположившийся в квартале на 10 дней. Новые солдаты вели себя вполне сносно: они не буйствовали и не производили обысков с целью найти оружие. Обе воюющие стороны – как евреи, так и арабы – желали знать, в какой день британцы уйдут из Старого города, чтобы захватить их позиции. Менахему удалось убедить лейтенанта Херпера сообщить дату выхода нам, а не арабам. Наконец исторический момент настал: мы увидели, что британцы стали складывать вещи на грузовики, готовясь покинуть Старый город.
Пришло сообщение из штаба: «Приготовиться к операции». Бойцы достали оружие из тайников, очистили его от масла и подготовили к действию.
13 мая в 18.15 британский лейтенант передал ключи от Сионских ворот г-ну Мордехаю Вайнгертену, одному из жителей Еврейского квартала, и сказал взволнованно: «С 70 года нашей эры и до сегодняшнего дня ключи от стен Иерусалима не были переданы в руки евреев. Вы удостоились этого впервые за тысячу восемьсот лет. Я желаю вам полной победы. Поздравляю вас и желаю вам мира».
Англичане вышли из Старого города одной длинной колонной. Солдат, идущий последним, покинул колонну и дезертировал к нам, имея при себе автомат и двести патронов. Но он был единственным; многие другие, офицеры и солдаты, примкнули к арабам, вступив в ряды Иорданского легиона. Мы встретили их в день капитуляции. Хотя на головах у них были куфии, их было несложно узнать, так как они были светловолосы и белокожи и выделялись на фоне арабов.
Бои за Еврейский квартал
13-28.5.1948
Операция «Пустынная гадюка», 13.5.48
У этой операции было несколько задач: занять укрепления, оставленные британскими солдатами, завладеть домами, расположенными на стратегических позициях, взрывать дом за домом, пока мы не дойдем до домов, в которых живут арабские семьи. Если арабы увидят, что мы взрываем дома, – предполагали мы, – они эвакуируют женщин и детей.
Бой начался одновременно на всех позициях. Сначала мы метали гранаты, потом перешли к стрельбе. В нашем распоряжении было также два пулемета. Их быстро перевозили с позиции на позицию, чтобы у врага создалось впечатление, что мы имеем пулемет на каждой позиции, что у нас много оружия и бойцов.
В 21.00 в Старом городе стало относительно тихо, и начались дипломатические переговоры. В 22.00 у Сионских ворот показались двое, которые назвались членами консульской комиссии по прекращению огня. Это были чиновники французского консульства, еврей и араб, которые получили задание наблюдать за прекращением огня. Члены комиссии осмотрели территорию и посетили несколько позиций. Мы со своей стороны старались полностью соблюдать прекращение огня.
В час ночи на границе Армянского квартала появились 15 армян, возглавляемые заместителем патриарха. Они потребовали у наших бойцов соблюдать нейтралитет Армянского квартала и уйти с «позиции креста», расположенной в Греческой церкви. Бойцы отказались. Через час прибыл сам патриарх. На переговоры были приглашены и представители французского консульства, однако армяне отказались сотрудничать с ними.
В конце концов было достигнуто соглашение, что мы оставим «позицию креста». Армяне, со своей стороны, обязались не передавать никаких территорий в руки арабов, однако нарушили свое обязательство грубейшим образом. Через короткое время армянская школа и «позиция креста» перешли в арабские руки. Положение Еврейского квартала ухудшилось из-за того, что арабы завладели «позицией креста», с которой открывалась широкая панорама квартала.
14.5.48 Мы знали, что сегодня правительство провозгласило о создании Государства Израиль, но кому придет в голову предаваться празднествам в такой день, в самый разгар боя? И все же в Еврейском квартале состоялся торжественный парад защитников, хотя не все бойцы присутствовали на нем.
Перестрелка продолжалась с небольшими перерывами всю ночь и возобновилась на следующий вечер. Ночь была бессонной, так как мы испытывали острую нехватку бойцов. И все же был дан приказ «спать посменно», чтобы мы не дошли до физического и морального истощения.
Был дан приказ мешать арабам возводить и укреплять позиции. Одну позицию они возвели прямо напротив нас, на расстоянии около 50 метров. Однако она далась им дорого: двое арабов были убиты и несколько ранены.
15.5.48, суббота. Мы получили приказ экономить амуницию и не стрелять ночью, насколько это возможно. Запас амуниции быстро истощается, ее хватит, самое большее, на несколько дней.
Весь день шли тяжелые бои на всех направлениях, были раненые и убитые. Павшим товарищам негде найти замену. Из Нового города пришли вести о провозглашении государства, о нападении арабских государств, о падении Гуш Эциона. Позднее стало известно, что США и СССР признали Государство Израиль.
16.5.48 К нашей позиции присоединились две учительницы и один учитель. Теперь нас девять человек. В последнюю ночь назначен такой порядок дежурства: два часа – караул и ведение боя, два часа – сон, насколько это возможно. На самом деле это было почти невозможно.
Под утро раздался звук фанфар, и сразу же после этого началось новое нападение на Еврейский квартал. Они забросали квартал зажигательными бомбами, и в нескольких местах начались пожары. Жители бросились искать укрытий. Они бегали по улицам, охваченные паникой. Служащие гражданской обороны помогали жителям выбираться из горящих домов. Женщин и детей перевели в безопасное место.
Атака была яростной, мы были на грани истощения и почти утратили надежду. Мы послали связного позвать пулеметчика с другой позиции. Пулеметчик прибыл изможденный после непрерывного двухчасового боя. Однако он и его пулемет подбодрили нас. В разгар атаки пулеметчика позвали на другую позицию – около синагоги «Порат Йосеф», где шел более тяжелый бой (по словам связного). Наше огорчение невозможно было описать. Мы вновь остались с двумя автоматами и нескольким гранатами.
Как было сказано выше, захват арабами «позиции креста» значительно ухудшил наше положение, так как с нее можно было обстреливать весь Еврейский квартал. Мы отступили на более внутренние позиции. Арабы водружали знамя над каждым захваченным домом. Правда, пулеметная очередь заставляла их отступить, но потом они возвращались обратно.
Многие бойцы были ранены, и ощущалась острая нехватка командиров. Когда по громкоговорителю раздались голоса арабов, жителей охватила паника. Они стали требовать от «Хаганы» капитуляции, которая могла спасти их. В штаб пришла делегация раввинов, требовавших немедленной капитуляции. В штабе знали, что бойцов становится все меньше, что запасы амуниции истощаются, и что надежды на победу почти не осталось. Отчаяние давало знать о себе. Командиру округа была послана телеграмма с просьбой дать разрешение на капитуляцию. Однако часть бойцов заявили, что отказываются от капитуляции и будут бороться до последнего.
Командир округа ответил, что нам выслано подкрепление, и что мы должны держаться. Капитуляция означает полный провал, и нельзя оставлять позиции.
Это был тяжелый день. Трое наших товарищей были убиты и 15 ранены. По сведениям, дошедшим до нас, потери арабов в этот день составляли 12 убитых и 29 раненых.
17.5.48 Все мы крайне разочарованы, подкрепление не прибыло, обещания не исполнены. Не хотят ли в штабе бросить нас на произвол судьбы? Не такова ли преднамеренная политика – сделать нас жертвами?
Под утро нам сообщили: «Подкрепление дошло до Старого города и атакует Сионские ворота». Мы хотели верить и надеяться, что это правда, потому что у нас не оставалось иного выхода. Пока что мы должны были продержаться до полудня, и, несомненно, ночью нас ждали тяжелейшие бои. Сможет ли подкрепление прорваться к нам? Мы послали телеграмму с просьбой тем временем хотя бы сбросить нам с вертолета амуницию.
Арабы продолжали атаковать. В их распоряжении имелось многочисленное оружие и взрывчатка. Многие позиции были повреждены, мы искали места для новых.
Нас становилось все меньше, нам было все труднее пребывать в состоянии бодрствования после четырех бессонных ночей подряд. Мы были обессилены, но исполняли свой долг, потому что нам не оставалось ничего другого. Больница «Мисгав ла-дах» была переполнена ранеными, морг заполнен до отказа, однако у нас не было времени, чтобы похоронить убитых.
Бой в Еврейском квартале шел не на жизнь, а на смерть. На каждой позиции нас подстерегала опасность. Командиры и бойцы жертвовали себя без остатка. Некоторые позиции были завоеваны врагом, но мы отвоевали их обратно в надежде, что скоро придет подкрепление. Многие раненые вернулись на позиции; командир, раненый в руку, воевал и отдавал приказы, несмотря на ранение, из-за которого не мог стрелять. Взаимовыручка была неотъемлемой частью нашей борьбы. Бойцы вытаскивали товарищей из-под обломков рухнувших зданий. Не будет преувеличением сказать, что наши бойцы практически на всех позициях были истинными героями. Все они воевали с беспримерным мужеством и самоотверженностью.
Связные то и дело сбегали вниз за амуницией, однако им нечего было принести нам. Позднее мы узнали, что только в тот день были убиты 15 арабов.
Жители Еврейского квартала
После ухода Британской армии в Еврейском квартале осталось около 1600 жителей. 60 из них входили в ряды гражданской обороны, многие дети были связными и помогали защитникам. Защитников было 150 человек, включая бойцов «Эцеля» и «Лехи». С началом боев люди все еще оставались в своих домах, невзирая на опасность. Позднее был отдан приказ перевести жителей в более безопасные места. Выходцы из сефардских общин – старики, женщины и дети – были сосредоточены в синагогах, расположенных ниже уровня земли (это были четыре синагоги: Йоханана бен Закая, Элияѓу Ѓа-Нави, Центральная и Стамбульская). Люди пребывали там в тяжелейших условиях, в грязи и полной антисанитарии.
Ашкеназы были сосредоточены в ешиве Шаар ѓа-шамаим и комплексе Батей махасе. В большинстве своем это были представители общины «Натурей карта», которые противились созданию Государства Израиль. Они и пальцем не пошевелили, чтобы защитить Еврейский квартал. Среди них было немало мужчин в возрасте от 17 до 50 лет, которые могли облегчить труд санитаров, внеся свою лепту, или оказать помощь на кухне, не говоря уже об участии в боях. Но тем не менее, были и среди них те, кто хотел участвовать в боях. Одним из них был тридцатидевятилетний Йосеф Сафронович, отец пятерых детей, который героически воевал и исполнял любой приказ командования. Он всегда старался попасть в наиболее опасные места. Он погиб в конце мая в бою за синагогу Тиферет Исраэль.
Дети Еврейского квартала
Я много лет читал лекции об осаде и падении Еврейского квартала и никогда не забывал рассказать о детях. Каждый раз, когда я вспоминаю о них, меня переполняет волнение.
Дети, чей возраст не превышал 10-14 лет, исполняли опасные задания. Они подчинялись командиру Шаулю Тавилю. Они передавали сведения из штаба на позиции, а те, кто были постарше, три раза в день таскали на позиции тяжелые кастрюли с едой для бойцов. Они переносили необходимую амуницию с укрепления на укрепление.
Все связные подвергались непрестанной опасности, постоянно пробегая по переулкам под обстрелом орудий, стоявших на Масличной горе. Некоторые из них были ранены или убиты, или похоронены заживо под руинами домов. Их мужество достойно восхищения и бесконечной благодарности.
19.05.48 В 6.00 утра мы пошли встречать прибывшее подкрепление. Вид, который открылся нам, был не особенно радостным. Небольшое утешение было лишь в том, что на позиции вступили еще 80 человек, а это означало, что каждый из нас сможет поспать лишний час или два. Мы более пяти ночей почти не смыкали глаз и устали до смерти.
Однако увидев бойцов, составлявших подкрепление, мы пали духом. Это были люди 30-40 лет, обремененные семьями. Их мобилизовали лишь за неделю до этого, а оружие они получили непосредственно перед тем, как были брошены в Старый город. Мы увидели, что это не настоящие бойцы, и что они не помогут нам освободить Еврейский квартал.
В 4 часа пополудни начался беспримерно жестокий бой. Арабы прорвались внутрь квартала, вплоть до ешивы Порат Йосеф. Защитники боролись за нее с величайшим героизмом, так как это здание имело важнейшее стратегическое значение. Его падение означало, что нам придется отступить до нашего последнего опорного пункта: Батей махасе. В этом бою участвовали и девушки, которые воевали с беспримерным мужеством. Арабы продвигались вперед, а мы отступали, однако с помощью наших двух пулеметов, ручных гранат, а также с помощью подкрепления, нам удалось отбросить арабов после тяжелейшего полуторачасового боя. Мы нанесли здесь арабам сокрушительный удар, однако и у нас было трое тяжелораненых и шестеро раненых средней тяжести.
Ночью в Старый город вошел шестой батальон Иорданского легиона под командованием Абдаллы Телля. 120 солдат вошли в Армянский квартал через Сионские ворота и еще около 500 были расставлены вокруг стен Старого города. Теперь мы имели дело с настоящей армией. Без подкрепления у нас не было никаких шансов выстоять.
20.5.48 Во второй половине дня арабы после тяжелого боя захватили синагогу Тиферет Исраэль. Однако нам был дан приказ отбить у них синагогу. Через два часа нам удалось выбить арабов из Тиферет Исраэль. Арабы оставили там семерых погибших и оружие, в том числе, пулемет. Наши потери составляли пятерых погибших и 10 раненых. Около синагоги Порат Йосеф также шел кровопролитный бой.
Из Нового города пришла телеграмма, что сегодня вечером наши силы прорвутся в Старый город, но мы уже не верили. Нам помогали воевать высшие силы, потому что наши собственные силы уже давно были на исходе.
21.5.48 Бои продолжались, и положение все ухудшалось. Подкрепление не прибывало. Мы удивлялись, почему командование «Хаганы» не исполняло свои обещания. Сведения о подкреплении больше не ободряли нас, как прежде.
В 11 часов арабы вновь начали наступление на Тиферет Исраэль. После короткой перестрелки мы услышали мощный взрыв. Оказалось, что арабы подложили под здание синагоги мощное взрывное устройство. Арабы ворвались в разрушенное здание, и мы отступили.
Перед наступлением субботы мы вырыли большую братскую могилу и похоронили там 23 погибших, бойцов и жителей. Ночью мы слышали, как на арабской стороне из громкоговорителей раздавались призывы не сдаваться. Они говорили, что после победы в Палестине будет создано арабское государство, и призывали не поддаваться отчаянию. Судя по всему, они пали духом, и их командование хотело подбодрить их.
22.5.48 Эта суббота была самым тихим днем за последние девять дней. Мы шутили, что арабы начали соблюдать субботу. Тут и там раздавались отдельные выстрелы. Наверное, они тоже устали.
В субботу вечером мы сидели все вместе и пели старые добрые песни: идише маме и другие песни, которые пробуждали у нас воспоминания о родном доме. Пение немного приободрило нас.
23.5.48 В 12 часов пополудни началось наступление арабов на район синагоги Тиферет Исраэль, которое продолжалось около часа. Наши бойцы позволили арабам приблизиться на расстояние около 20 метров и обрушили на них шквал огня. Арабы отступили, понеся тяжелые потери. Патроны кончались, и мы послали телеграмму в Новый город, чтобы нам прислали амуницию. Вечером нам сообщили, что будет послан самолет с амуницией. Ночью над Старым городом кружил самолет, однако оружие упало на территорию, расположенную на арабской стороне. У нас не было никакой возможности добраться туда.
25.5.48 В 2 часа ночи снова прилетел самолет с амуницией, но и на этот раз она упала на территорию врага.
Арабы яростно наступали на всех направлениях. Они разрушали позиции, равняли с землей дома и захватили синагогу Тиферет Исраэль. Две позиции еще оставались в наших руках, но дома квартала один за другим попадали им в руки.
26.5.48 Утром вновь была яростная атака. Большая часть Еврейского квартала лежала в руинах. Арабы взрывали дом за домом и приближались к нашей позиции. Положение было плачевным, но мы продолжали бороться.
Штаб доложил о ситуации командованию округа. Ответ был стандартным: «Вечером прибудет подкрепление». После полудня атака возобновилась и продолжалась до 9 вечера. Напротив нас расположились бронетранспортеры Иорданского легиона, из громкоговорителей раздавались призывы капитулировать, обращенные к нам.
В этот день мы похоронили еще 11 погибших, среди них рав Оренштейн и его жена.
27.5.48 Мысль о неминуемой капитуляции навевала на нас тяжелую тоску. Жители оказывали давление на штаб с требованием капитулировать, так как они больше не могли бороться.
Положение все ухудшалось. Мы послали в командование округа телеграмму и получили ответ: «Мы постараемся прорваться, и будь что будет». В шесть часов вечера раздался оглушительный взрыв. Позже мы узнали, что он был слышен во всем Новом городе. Арабы взорвали синагогу «Хурва» рабби Йеѓуды Хасида.
Подкреплению прорваться не удалось. Положение было отчаянным.
28.5.48 Бой за Еврейский квартал закончился. Нам оставалось лишь заявить о капитуляции – только так у нас была надежда остаться в живых.
Договор о капитуляции
С согласия командира Моше Росняка два раввина, жителя Еврейского квартала, вышли к Сионским воротам с белым флагом в руках. Они шли на переговоры об эвакуации раненых и убитых, однако им не было позволено говорить о капитуляции. Рано утром раввины пытались пойти на переговоры самовольно, не договорившись с командованием «Хаганы», но после долгих переговоров им было позволено встретиться с командиром Иорданского легиона. Они получили подробные указания относительно того, что именно они должны требовать. Совещание с раввинами длилось около двух часов. Это было сделано специально, чтобы протянуть время, в надежде, что к нам все же прорвется подкрепление. Согласно приказу штаба, пока не был подписан договор о капитуляции, все бойцы оставались на своих местах. Раввины, невзирая на опасность, добрались до штаба легиона, и спустя некоторое время один из них вернулся, а другого арабы оставили своим заложником. Возвратившийся раввин сообщил, что Абдалла Телль требует к себе представителя правления Еврейского квартала и командира «Хаганы». Делегация направилась в штаб легиона. Начались долгие переговоры. Наша сторона просила прекращения огня, чтобы эвакуировать раненых и убитых, Абдалла Телль требовал безоговорочной капитуляции. Мы понимали, что у нас никакого выхода и следует соглашаться, прежде чем арабы устроят резню в Еврейском квартале.
Тем временем арабы проникли в центр квартала и установили пулемет перед жителями, собравшимися там. Нужно было срочно подписывать договор о капитуляции.
Договор был подписан в 3 часа пополудни. После этого больницу «Мисгав ла-дах» посетили арабские врачи и медсестры в сопровождении солдат легиона. Среди них выделялись англичане, которые служили в британской армии и дезертировали в Иорданский легион.
Абдалла Телль приказал всем мужчинам собраться на площади у Батей махасе, чтобы обнаружить бойцов и взять их в плен. Бойцам было приказано встать справа, а жителям – слева. Когда Телль увидел, что перед ним стоят всего лишь 36 бойцов, он сказал: «Если бы я знал, что передо мной окажутся всего лишь 36 бойцов, я бы пошел на вас с палками, а не с пулеметами». Ему было стыдно уводить в плен так мало бойцов, и поэтому он взял еще 300 жителей, включая подростков и стариков. Остальных мужчин, а также женщин и детей, всего около 1300 человек, вывели вечером из Старого города через Сионские ворота. Пленных отправили в Иорданию.
За день до этого мы похоронили еще четырех погибших. Эстер Цайлингольд и Ицхак Мизрахи умерли от ран во время эвакуации. Их похоронили на горе Герцля в Иерусалиме. В Еврейском квартале были похоронены 48 убитых. После Шестидневной войны их останки перезахоронили на Масличной горе.
Абдалла Телль написал в своей книге: «Я должен засвидетельствовать, что евреи Старого города сносили страдания с беспримерным мужеством».
