<!–
 |
|
|
–>Косовский кризис стал для нарождающейся евробюрократии и отдельных заокеанских "ястребов" моделью решения межнациональных конфликтов в суверенных государствах, не входящих в различные блоки или союзы. При этом началось все давно.
Косово было колыбелью сербской цивилизации, исторической родиной этого народа. Вторжение турецкой армии, битва на Косовом поле, тяжелое поражение, вошедшее в фольклор и ставшее символом национальной истории и национальной трагедии… Так в конце XIV века ход событий в Косово круто изменился. Турки не просто растоптали сербскую государственность, но начали менять демографическую ситуацию в крае. Они целенаправленно стали заселять Косово мусульманами-албанцами, вытесняя сербов в район Белграда. Борьба сербов за независимость шла более четырех столетий. Однако когда условия для этого созрели, ситуация в Косово была уже необратимой. Сто лет спустя власть в Югославии захватили коммунисты. Их лидер, хорвато-словенец по происхождению Йосип Броз Тито, придумал "элегантную" структуру федерации, направленную на ослабление межнациональных конфликтов в искусственно созданной стране. Сербы укоряли Тито за жесткость по отношению к их республике. И правда, Тито не просто дал косовским албанцам статус автономии в рамках Сербии (при этом сербы, компактно живущие в других республиках, такую же автономию не получили). Он продолжил практику заселения этого края мусульманами. В итоге, к моменту его смерти в 1980 году, албанцы составляли девяносто процентов населения, а сербы – всего десять. Сложилась парадоксальная ситуация. Хотя для сербов было совершенно очевидно, что Косово должно принадлежать именно им, хотя бы в силу исторических причин и искусственного изменения демографической ситуации прежними властями, для других это не было так понятно. Албанцы утверждали, что они <испокон веков> проживали именно там, а то, что происходило в крае до четырнадцатого века, их не очень волновало. Внешним наблюдателям было сложно разобраться в перипетиях бурной балканской истории, да и не всегда хотелось это делать. После смерти Тито югославская федерация стала разваливаться. Сербское руководство попыталось взять под контроль ситуацию в Косово. Албанцы ответили мятежом. Именно с него и начался пресловутый распад югославской федерации. Постепенно происходящее стало привлекать внимание зарубежных организаций. Сербско-албанское противостояние почему-то получило пропагандистский ярлык "борьбы за права человека и национальных меньшинств". Разумеется, с албанской стороны. Пресса стала тиражировать тезис о присущей сербам теории национальной исключительности. Дескать, в цивилизованной Европе это единственный народ, для которого вирус шовинизма еще актуален. Возможно, что иногда сербы давали повод для подобных умозаключений, но не замечать при этом агрессивный албанский национализм было просто нелепо. Косовским албанцам удалось выиграть пропагандистскую войну. Они сумели убедить всех, что именно они являются коренными жителями этого края. Сербы были представлены в качестве оккупантов, незаконно претендующих на земли Косово. Война 1999 года стала логическим продолжением поддержки Западом албанских интересов. Сербов стали обвинять в военных преступлениях, а террористическую по своему характеру Армию освобождения Косово определили как национально-освободительное движение. Вынужденное отступление из Косово (в конце концов, что можно было противопоставить современной стратегической авиации?) спровоцировало моральный кризис в сербском обществе. К власти пришли новые лидеры, делавшие ставку на политику уступок. Избирателям они говорили, что взамен Косово сербы получат торговые контакты со всей Европой и, возможно, членство в ЕС. Лидер "капитулянтов" президент В. Коштуница рисовал в своих прогнозах радужную картину новых Балкан, без войн и конфликтов. Что-что, а привить своему народу комплекс вины ему удалось. При нем Сербия просто перестала быть региональной сверхдержавой. Вместо нее на эту роль начала потихоньку претендовать Албания. Помимо Косово, албанские националисты весьма удобно чувствуют себя в Македонии и Черногории. Босния и Герцеговина по-прежнему продолжают исламизироваться, и "визит примирения" Коштуницы в Сараево (2003 год) стал очередным унижением для сербского лидера. От него ожидали публичных извинений за военные преступления режима С. Милошевича, забывая при этом, что боснийские исламисты и хорватские солдаты также кое в чем виновны. Потеря Косово стала при Коштунице "медицинским фактом". И хотя белградский лидер на словах всегда был против сепаратизма в этом крае, его фактическая политика свелась к замораживанию ситуации, сложившейся после натовской агрессии 1999 года. Вторжение тогда стало возможным по одной очень неоднозначной причине. Международные организации сумели убедить всех, что в случае приближения признаков гуманитарной катастрофы, вмешательство в дела суверенного государства возможно и необходимо. При этом осталось непонятным, почему беды албанцев подпадали под понятие "гуманитарная катастрофа", а беды сербов – нет. Подавляющее большинство сербов было вынуждено уйти из края, спасаясь от албанского террора, натовских бомбардировок и предательства своих властей. И когда албанцы стали чувствовать себя безраздельными хозяевами края, их спокойствию стали угрожать те, кого они не ожидали там увидеть. В крае возник феномен сербского поселенчества. <!–
 |
|
|
–> Окруженные со всех сторон албанскими кордонами, тысячи, а иногда всего сотни сербов не пожелали уходить из своих родных мест, к тому же столь значимых для истории народа. Они мешают созданию "Великой Албании", и для выполнения этой миссии готовы пожертвовать многим. Несмотря на очевидные проблемы, возникшие после вторжения 1999 года, евродипломаты считают, что модель косовского <урегулирования> (внешнее военное вмешательство с целью разъединения сторон) вполне подходит для распространения в других <горячих точках>. История евреев в Иудее и Самарии гораздо древнее, чем история сербов в Косово. Эта очевидная мысль пришла мне в голову, когда я думал, чем закончить статью. А о чем она была, и для чего была написана, оставляем на усмотрение читателей…
