Являются ли понятия «демократиия» и «еврейское государство» противоречивыми или восполняющими друг друга? От ответа зависит благо обоих.
В годы ишува и становления Израиля большинство основателей государства и большинство народа считали демократический строй единственным подходящим для еврейского народа. Это выражается прежде всего в том, что от первого сионистского Конгресса и до первого Кнессета в 1949 г. и дальше парламентский строй послужил центральным средством осуществления сионистского проекта. В его рамках воссоединялись представители рассеяного по всему свету народа, спорили, доходили до раскола, принималм решения, строили и разрушали коалиции – возрождая тем самым сферу еврейской общественно-политической деятельности после 1800-летнего забвения. Само национальное возрождение воспринималось не только как Геула, Избавление в танахических терминах, но и как осуществление высшего из демократических принципов – еврейского самоуправления. Независимость Израиля олицетворяла первый принцип демократии, а именно – власти народа (демос=народ и кратия=власть).
Около поколения назад произошел перелом в восприятии соотношения между двумя вышеупомянутыми понятиями. Демократию стали представлять не в качестве средства управления еврейским государством, а как полноценную альтернативу последнему. По словам профессора Элиэзера Швейда, «параллельно с либерализацией системы власти, произошел существенный идеологический поворот в восприятие понятия демократии среди левых, светских элит. Они стремились противопоставить религии альтернативное мировоззрение и образ жизни, способные стать основой светской еврейской идентичности. На фоне ожесточающихся политических споров демократия представлялась как наиболее подходящая альтернатива. С этого перелома и начало распространятся мнение о несовместимости еврейского и демократического характера Государства Израиль». С этого момента демократия стала представлятся не только как структура власти, а и как культура, идеология, система ценностей. Помимо этого, преобразовалось само понятие «демократия»: из системы реализации воли народа она стала системой предоставления прав отдельным индивидуумам, рамками для самореализации последних. Из общественного словаря были изъяты такие слова, как долг, вера, народ, идеалы, взаимная ответственность; они были заменены, соответственно, правами, личным мнением, личностью, свободой и «общественным договором». В качестве основы государства общую суть и призвание заменили общие формальные процедуры и правила игры. Права человека заменили право, а вполне возможно, и обязанность, еврейского народа на самоопределение на своей Земле. Демократия постепенно стала синонимом либерализма. В существенной части школьных и университетских учебников под словом «демократия» подразумевались исключительно либеральные ценности.
Это одностороннее толкование «демократии» настолько распространилось, что многие религиозные сторонники еврейского народа начали с уверенностью поддерживать тезис о несовместимости демократии и иудаизма.
За последнее десятилетие эта искуственно взращенная идеология действительно проявила себя как протеворечащая как всему еврейскому государству, так и индивидуальным евреям. Арабские депутаты Кнессета, опираясь на свободу слова и парламентскую неприкосновенность, приветствовали после израильского вывода войск из Ливана террористов Хизбаллы, «которые могут гордиться своим достижением и унижением, нанесенным Израилю»[1]; Верховный Суд отменил в 2004 г. запрет израильского комитета по кинематографу на показ фильма «Дженин, Дженин», профинансированный палестинским министром пропаганды и показывающий израильских солдат как убийц детей, под предлогом, что «наличие лжи (в фильме) еще не оправдывает (его) запрет»; строжайшие ограничения на операции израильской армии, как и постоянные задержки в строительстве забора безопасности заставили бывшего заместителя председателя Верховного Суда Мишаэля Хешина заявить, что «(президента суда) Аарона Барака не так волнует, сколько евреев взорвется – главное, чтобы при этом соблюдались принципы прав человека».
Противопоставление «демократии» еврейскому характеру Израиля на самом деле ударило сильнейшим образом и по самой демократии. При уравновешенном демократическом строе неприкосновенность, предоставляемая депутату, призвана обеспечить ему оптимальные условия для выполнения своих государственных обязанностей, а не наоборот: защищать его от государства, предоставляя всяческие возможности оказать помощь врагу. Свобода слова, по словам одного из отцов демократии Джона Стюарта Милла, есть средство достижения правды, а не распространения лжи. Права человека – это прежде всего средство защиты жизни граждан, даже если они евреи, а не абстрактные ценности. Превращение демократии из средства самоуправления народа в самостоятельную цель, заменяющую сам народ, привело к возведению отдельных частей демократии в абсолют, а эта абсолютизация свободы самой по себе, неприкосновенности самой по себе и т. д. повлекла за собой полное извращение самой демократии.
Наиболее ярко это проявилось год назад, во время выселения еврейского населения из Газы и северной Самарии. Процесс принятия решений являлся не столько выражением, сколько манипуляцией правилами демократии; безпрецедентным было нарушение индивидуальной свободы и основных прав выселяемых жителей. Как следствие, летом 2005 г. образовалась опасная трещина в израильской демократии. Одновременно с этим, сильнейший удар был нанесен по основным ценностям Израиля как еврейского – сионистского государства: по поселенчеству, по взаимной ответственности, по способности противостоять террору и т. д. Иными словами, «размежевание» ослабило Израиль и как демократическое, и как еврейское государство, доказав, отрицательным путем, всю абсурдность противопоставления демократической и еврейской основ Израиля.
Восстановление Израиля как еврейского Государства сможет осуществиться посредством восстановления демократии не только как системы обеспечения прав отдельных индивидуумов, но и как структуры, призванной выражать право еврейского народа в целом на сомостоятельную жизнь на своей Земле.
