Был обычный августовский день. Наша группа уже третий день находилась в израильском городе Тверия. До этого мы месяц пребывали в Стране, участвуя в стажировке в Еврейском университете в Иерусалиме. Иерусалим по климату выгодно отличается от других израильских городов. Тверия – совсем другое дело. Сорок градусов днем, тридцать ночью. К этому сложно привыкнуть людям, живущим в восточноевропейском климате. Но спасают кондиционеры. Их мне долго потом не хватало в Киеве. Там тоже жарко летом, но освежать помещения еще не додумались. До отъезда в аэропорт еще было довольно много времени. Я вышел из гостиницы, направившись в сторону центра города. Центр – конечно же, громко сказано. Просто красивая набережная с множеством магазинов и кафе, ресторанов и торговых палаток. Набережная без пляжа. Это огорчило многих из нашей группы. Но выход был найден. Прыгали в воду прямо с камней. Жертв не было. Никто не разбился. Накануне вечером мы гуляли по этой самой набережной. Жизнь била ключом. Как всегда в Израиле (и в отличие от Украины), все было освещено. На набережной слышалась русская речь. Я снова подумал, что Иерусалим – это, наверное, единственный израильский город, где мало русского языка. И я не знаю, стоит ли из-за этого огорчаться. Экскурсовод, прикрепленная к нашей группе, говорила, что мы приехали в сложный момент. Страна находится на грани гражданской войны. До нее не так много времени, как кажется. И, действительно, в Израиле политические события развиваются гораздо быстрее, чем в других странах мира – может быть, тоже из-за климата? Но признаков такой напряженности мы не видели, по крайней мере, в Тверии. Проводить аналогии с другими странами – занятие неблагодарное, но невольно вспомнилась прошлогодняя Украина. Тогда напряжения на улицах, в общении между людьми, в транспорте, вузах и магазинах было куда больше. До этого о гражданской войне нам говорил русскоязычный охранник из больницы в Цфате. Мы попали к этой больнице совершенно случайно. Просто хотели посмотреть на настоящий израильский лес, хорошо видный из окон нашей гостиницы. В лес мы так и не попали. Возле больницы был забор, а обходить не хотелось. Все так же мешала жара. От нее было просто невозможно скрыться. А привыкнуть мы не успели, месяц – слишком мало для этого. Мы на иврите спросили у охранника, как пройти. Он ответил. Мы не поняли и начали говорить между собой по-русски. Тогда и он перешел на русский язык. Оказалось, что он из Кривого Рога и попал в Страну после длительного знакомства с программами Еврейского Агентства. Знакомство это происходило, как оказалось, в том числе и в известном многим пансионате <Дюбек> в Киеве, на семинаре <Еврейское самосознание> . Охранник жил в Стране уже пять лет, три из которых прослужил в армии. Он бы вряд ли пошел в украинскую армию, подумал я. А здесь пришлось. Казалось, что он знает ситуацию. Но тихий, умиротворенный Цфат совсем не был похож на город, разделенный надвое политическим конфликтом. Мы уехали из Цфата в Тверию. Поездка подходила к концу. Ничто не нарушало наш покой. Как плохо, что в Украине или в России не знают здешнюю ситуацию, подумал я. В газетах, по телевидению и радио все время говорят о терроре, взрывах, политических конфликтах. Но на самом деле всего этого нет. Или просто для нас, туристов, видевших Страну с парадного входа, это так и осталось незамеченным? …Итак, я спустился, преодолевая жару, к набережной. Зашел в универмаг. Ничего интересного. Городская торговля в Израиле сейчас мало чем отличается от аналогичной украинской. Чтобы почувствовать разницу, надо прийти на базар, а универмаги теперь во всем мире одинаковы. Товары, цены, бренды и потребительские ожидания не знают границ. Было спокойно, нереально спокойно. Возле магазина продавались газеты. Ивритские, и по одной англоязычной и <русской>. Заголовки пестрели тревогой и ожиданием неизбежного столкновения с чем-то тяжелым и опасным. Но, в этот момент на них не особенно хотелось смотреть. Жизнь вокруг мало в чем соответствовала картинам из прессы. Идти в гору не хотелось. На маршрутке вернулся домой. Войдя в номер, окинул взглядом собранные вещи. Было время спускаться. Автобус стоял перед входом, сияя своей синевой. В холле были сложены сумки, рюкзаки, коробки с книгами. Немного в стороне работал большой телевизор. Возле него стояло много людей. Так много обычно не бывает. Только что-то чрезвычайное могло их всех туда привести. Хозяин гостиницы был чем-то обеспокоен. Хотя я видел его всего лишь третий день, это казалось непохожим на него. Накануне он подходил к нашей группе и интересовался, понравилось ли нам у него в отеле. И мы отвечали, что все замечательно, хотя не всегда это было так. Впрочем, политики тогда массово предрекали Стране приток иностранных инвестиций. А это значило, что ему удастся починить сантехнику. Но это неважно. Главное происходило в холле. Камеры второго канала показывали происходящее в Неве-Дкалим. Солдаты и полицейские выводили и выносили евреев, забаррикадировавшихся в синагоге. <А что будет потом с синагогой? Разрушат бульдозерами?> – спросил один из моих друзей. Ответа не последовало. Вернее, отвечать не хотелось. И я, и он знали ответ, и вопрос был задан не для того, чтобы получить информацию, а для чего-то другого. Мы понимали все без слов, слова были не нужны. Но автобус не мог ждать. Мы ушли. Светило солнце, и казалось, что люди в окнах улыбаются вместе с ним. Мы ехали по залитым светом дорогам, минуя арабские деревни, заправки, перекрестки. Ничего не говорило о депортации. И казалось, что и поселенцы, и солдаты жили в какой-то другой стране. Стране, очень далекой от Тверии или Цфата, Лода или Тель-Авива. И, наверное, в чем-то это так и было. Казалось, что только что увиденное на экране – новый фантастический фильм с Брюсом Уиллисом. Горящие покрышки, полицейские против детей, столбы дыма над подожженными домами Гуш-Катифа. В стране, где люди так любят друг друга, это не могло произойти. Между тем, наш автобус подъехал к аэропорту. Проверка безопасности была традиционно внимательной и бескомпромиссной. Войдя в самолет, я увидел довольно много израильтян. Они читали газеты, игрались с мобильниками, смотрели в окна. Стюардесса подходила к каждому из нас и объясняла правила поведения в экстремальных ситуациях. Самолет готовился ко взлету. Примечание редактора: В те часы, когда автор заметки ехал в аэропорт и садился в самолет, спецназ брал штурмом крышу синагоги в Кфар-Даром. Толпу подростков возле блокпоста Кисуфим расстреливали из водометов. Бывшая одесситка Елена Босинова облила себя бензином и подожгла. В сторону Са-Нура и Хомеша начинали стягиваться силы армии, чтобы остановить добровольцев, которые хлынут туда после разрушения Гуш-Катифа. А на Севере было по-прежнему тихо и жарко. В арабских деревнях вдоль трассы Тверия – Тель-Авив готовились к празднованию Дня Капитуляции Израиля…
