Каждый исторический период характеризуется способностью материи пропускать даруемый Всевышним поток света, являющийся потенциалом человечества, который, при желании, люди могут превратить в способность мыслить, чувствовать и действовать, а новое мироощущение и восприятие действительности породят идеи и эмоции, определяющие события каждого конкретного времени. Человеку часто трудно понять мотивы поведения тех, кто жил за одно-два поколения до него, именно потому, что тогда существовали другие соотношения силы света и прозрачности материи, а значит – другие люди и другой мир.
Лик времени определяется силой праведника поколения, потому что желание Творца давать благо реализуется только тогда, когда есть тот, кто может получить дар. Всевышний посылает праведному человеку столько света, сколько тот способен воспринять. Блеск этого потока распространяется по всему миру, стремится проникнуть в сердца людей, пробивает себе дорогу в их сознание: каждый берет ту искру, которую он в состоянии взять. В результате, благодаря духовному гению, меняются представления о мире, возникают новые мысли, делаются новые открытия и изобретения, ощущения людей становятся непохожими на прежние, но сам праведник остается, как правило, неузнанным, потому что мощный поток света, направленный на него, слепит других: его личность всегда загадочна, а форма служения Всевышнему часто воспринимается как странное поведение. В первом псалме царя Давида сказано: "Ибо знает Всевышний дорогу праведников…" – Всевышний знает, и никто больше. Тот, кто способен понять праведника, – сам является великим человеком.
Всякое место, где живет праведник, бывает благословенно отблесками луча света, направленного на него.
И вышел Яаков из Беер Шевы, и пошел в Харан.
Когда праведник оставляет какое-либо место, исчезает свет этого места, пропадает его красота, оно теряет свое значение.
В этом стихе Торы приводится название не только той земли, куда убегает Яаков, – Харан, но и того места, которое он покинул, – Беер Шева. Поскольку название города, из которого вышел наш праотец, никак не связано с дальнейшим повествованием о годах жизни на чужбине, комментаторы рассматривают его упоминание как указание на то, что уход праведника имел значение для самой Беер Шевы: она изменилась – поблек свет, исчезла красота.
Но разве недостаточно света двух великих людей, Ицхака и Ривки, чтобы сохранить духовный уровень и благословение города?
У каждого праведника свой путь служения Всевышнему, и свет, даруемый ему, уникален. Яаков унес с собой духовное свечение неповторимого спектра, свойственное только ему (Сифтей Хахамим ).
Еще не пришедший в мир свет, который будет дарован великим праведникам будущих поколений, приоткрывается пророкам, чтобы они, подобно впередсмотрящему на корабле, могли указать в каком направлении двигаться. Но только двоим из тех, кто обладал пророческим даром, было дано увидеть сияние эпохи Машиаха. Только двое из всех когда-либо живших на земле видели конец истории и начало новых времен: Яаков и Даниэль. Свет далекого будущего слепит глаза и воспринимается как темнота – поэтому пророческие видения об окончании всех времен могут возникнуть только во сне, когда опущены веки. Картины конца истории всплывают как ночные образы, рождающиеся из тумана скрытия, возникающие в тот момент, когда сознание человека, неспособное справиться с восприятием столь высокой духовности, отключено и работают лишь те области мозга, которые отвечают за подсознание.
Чтобы даровать Яакову тонкий луч потока света, который засияет в конце всех изгнаний еврейского народа, Всевышний ждал того момента, когда, убегая от мстительного брата, наш праотец окажется в той точке пространства, где скрыты ответы на все вопросы.
И натолкнулся он (по дороге) на одно место, и ночевал там, потому что зашло солнце. И взял из камней того места, и положил себе изголовьем, и лег на том месте.
"И натолкнулся…" Говорили наши Учителя: "Под ногами Яакова, праотца нашего, сократилась дорога". "…потому что зашло солнце…" Сказал Пресвятой, благословен Он: "Этот праведник пришел на место Моего дома, предназначенное для отдыха, и он уйдет, не поспав здесь?" – и тут же зашло солнце.
Когда наш праотец шагал по земле, спасаясь бегством от Эсава, задумавшего убить его, пространство сокращалось под его ногами. Торопилась не только дорога, но и время: за два часа до захода, солнце неожиданно упало за горизонт. Всевышний сделал так, чтобы измученный дорогой путник заснул в самой таинственной точке вселенной – центре всех миров.
Камень, на который Яаков положил голову, был самым первым творением Всевышнего. Пространство и время, начало и конец всего созданного слиты в нем воедино, а вокруг разбегаются кругами волны мировой истории. Этот камень помнит первое мгновение бытия, когда все существующее возникло сразу как нечто единое, не поддающееся описанию, вмещающее в себя пространство и время, многочисленные миры и их обитателей. После этого первого акта творения Всевышний на протяжении шести дней раскалывал первозданную цельность и создавал противоположные по своим свойствам элементы вселенной, расставляя по местам небо и землю, верхние и нижние воды, моря и сушу, большое и малое светила, рыб и морских чудовищ, животных и человека.
В Торе сказано: "В начале сотворил Всесильный небо и землю" (Берейшит 1:1). Небо и Земля – две противоположности, возникшие в тот момент, когда распалось единое целое. Но ведь это единое целое должно было быть сотворено в некоторый предыдущий момент времени, а о его появлении не говорится ни слова.
Возникновение первой точки пространства и времени нельзя назвать "началом творения". Цель любого созидания – сделать нечто существующим – достигается только за счет разделения целого на составные части. "Существование" – понятие относительное, и свет невозможен без тьмы, земля – без небес, суша – без океана, огонь – без воды. Ничто не может существовать в отрыве от своей противоположности и безотносительно к ней. Поэтому начальная точка мироздания лежит на грани бытия и не принадлежит полностью сотворенному миру. Через нее проходит связь между духовной и материальной составляющими вселенной. Пресвятой, благословен Он, постоянно творит мир, извлекая его из небытия, ибо сказано (в ежедневной утренней молитве в благословениях перед "Шма"): "Каждый день постоянно обновляет Он творение, начиная со слова "В начале (сотворил Всесильный небо и землю)". Сам непрекращающийся акт творения остается вне пространства и происходит вне времени. Всевышний свертывает мироздание в одну точку и вновь творит его, "внося" изменения, которые, как нам кажется, произошли сами собой. В этом процессе постоянного обновления мы видим только часть, а именно: мгновение удаления от источника и разделение элементов материи. При этом момент единства и возвращения к Источнику остается для нас за кадром. Это напоминает пульсирующую звезду, свет которой иногда виден, иногда исчезает, а потом вновь вспыхивает на том же месте, где и раньше. Что происходит между каждыми двумя световыми вспышками – нам неизвестно. Смысл этого неуловимого биения сердца вселенной заключается в том, что все элементы творения обязаны возвращаться к Источнику бытия, чтобы получить силы, достаточные для еще одного мгновения существования. Они сливаются в единое целое, возвращаясь к центральной точке. Там скрыта тайна смены времен, окончания старого и рождения нового. Вне всякого сомнения, только в этой точке может приоткрыться свет будущего – сияние Машиаха. Сегодня ее местонахождение определяют по огромному скальному выступу на горе Мория.
Этой точке в материальном мире соответствует Святая Святых Храма, который был воздвигнут здесь через 742 года после того, как Яаков, приклонив голову на камень, забылся сном. На скальном выступе за тяжелой тканой завесой стоял Ковчег Завета – золотой ящик с чеканными изображениями ангелов на крышке, – в котором хранились Скрижали Завета и свиток Торы, написанный рукой Моше.
Сказал Рабби Леви: "Знаем мы от наших отцов, что Ковчег Завета не занимал места". Сказал Рабби Янай: "Сказал Рабби Шмуэль: "Ангелы (на крышке Ковчега) стояли чудом (не занимали места).
Ковчег, размером два с половиной локтя на полтора локтя и высотой полтора локтя не занимал места в пространстве, помещаясь в точке, когда его ставили на предназначенное для него самой природой место – скальный выступ на горе Мория. Но то, что находится вне пространства, присутствует везде. "Быть нигде", не занимать никакого определенного места ни на одно мгновение и продолжать существовать означает то же самое, что и "быть везде", присутствовать одновременно повсюду. Оттуда, из центральной точки вселенной, где стоял Ковчег Завета, льется в мир, проникая повсюду, поток живой Торы. Ее охраняли два золотых ангела, поднимавшиеся над крышкой Ковчега и смотревшие с неземной любовью друг на друга. Тора, как сердцевина, постоянно поддерживающая существование любого сотворенного элемента, явно или неявно присутствует повсюду, но проявляется только там, где есть любовь.
Яаков ни за что не осмелился бы спать в этом месте величайшей святости, но Всевышний, сжав пространство, сократил путь под стопами его ног и опустил солнце за горизонт, как только он приблизился к этой точке.
И снилось ему: и вот лестница приставлена к земле, а вершина ее достигает небес. И вот ангелы Всесильного восходят и нисходят по ней. И вот Бог стоит над ним и говорит: "Я Бог, Всесильный Авра’ама, отца твоего, и Всесильный Ицхака. Землю, на которой ты летишь, тебе отдам ее и потомству твоему. И будет потомство твое, как прах земной. И рассеешься на запад, на восток, на север и на юг. И благословятся тобою и потомством твоим все семейства земли. И вот, Я с тобою и сохраню тебя везде, куда ни пойдешь. И возвращу тебя в землю эту, ибо Я не оставлю тебя, доколе не сделаю того, что Я сказал тебе". И пробудился Яаков от сна своего, и сказал: "Истинно присутствует Бог на месте этом, а я и не знал". И убоялся, и сказал: "Как страшно место это. Это не что иное, как дом Всесильного, и это врата в небеса". И встал Яаков рано утром, и взял камень, который положил себе изголовьем, и поставил его, и возлил масло оливковое на него.
Видел Яаков, праотец наш, Храм построенный, и разрушенный, и отстроенный вновь, и улучшенный. "Как страшно это место" – это построенный Храм. "Это не что иное, как…" -это разрушенный Храм, "…дом Всесильного" – построенный вновь и улучшенный (Третий Храм, который должен быть построен в будущем).
Через эту точку пространства, лежащую на грани сотворенного, проходит линия связи духовности и материи. Здесь объединяются духовные сущности, приближенные к Источнику бытия, не подверженные влиянию времени и не разделенные расстоянием, и материальный мир временных и пространственных ограничений, следствием которых является разделение объектов. Неслучайно именно здесь был воздвигнут Храм. Духовные силы, даруемые Всевышним в ответ на молитвы и жертвы, приносимые человеком, распространяются отсюда, пронизывая толщу материи, неся благословение, давая земле и людям силы порождать новое, определяя пути развития и ход истории.
Ангелы поднимаются (по лестнице) и смотрят на Образ, который наверху, спускаются и смотрят на образ, который внизу. Хотели ангелы поразить его (Яакова), но тут же Всевышний встал над ним (чтобы защитить его). Сказал Рабби Шимон бен Лакиш: "Если бы не было сказано в Торе (не было бы намека на подобие Яакова высшим мирам), не имели бы мы права говорить об этом".
Ангелы видели, что Образ Того, Кто сидит на Престоле, стоящем на четырех животных (у каждого из которых три лика), напоминает Яакова.
Свойства души Яакова, духовая работа, завершенная в предыдущие годы, и путь служения Всевышнему в будущем соответствуют этому удивительному месту. Яаков призван превратить материю в прямое и непосредственное выражение духовности. Подобно тому как звуки, слагаясь в слова, становятся выражением мысли, силы скрытия должны превратиться в энергию, раскрывающую Присутствие Всевышнего. Для этого в каждом месте вселенной необходимо раскрыть единую для всех сотворенных объектов центральную точку, через которую Всевышний поддерживает существование ядра атома и галактики. Яаков обязан проложить дорогу новому времени, когда человек, на каком бы объекте он ни остановил свой взгляд, всегда увидит одно и то же: одинаковый для всех свет, идущий из глубин материи. Напрягая свой взгляд еще сильнее, он увидит огненные буквы – постоянно звучащую речь Всевышнего, подобно тому как видели речь Творца те, кто стоял у горы Синай на пятидесятый день после выхода из Египта. Голос шел отовсюду, материя стала прозрачной, а слово Всевышнего – видимым.
Сказал Рабби Акива: ‘(В момент дарования Торы у горы Синай, когда народ услышал Голос, произносящий Десять Заповедей, сыновья Израиля) видели все то, что люди обычно видят, а также то, что люди обычно слышат".
В тот момент, когда Яаков пришел к отцу за благословениями, Всевышний на мгновение дал ему ощутить свет, соответствующий центральной точке, чтобы, отправляясь на чужбину, он повсюду, даже в самом темном месте, узнавал и раскрывал одно и то же – источник жизненных сил. Желая наделить Яакова способностью обнаруживать в кромешной мгле тончайший луч света, Всевышний приводит его на место, где самое сильное скрытие духовных миров превращается в раскрытие: невидимое обретает материальные формы, которые становятся средством его выражения. Если Авра’ам был поднят выше звезд, то Яаков должен стать меньше пылинки и там, внутри каждой из них, найти свет, подобный свету звезд, открывшемуся Авра’аму. Увидевший свет центральной точки соединяет в единое целое весь мир, потому что точка эта общая для всего сущего. Разглядев через нее все земли и континенты и увидев, что самое сильное скрытие превращается в раскрытие, Яаков перестал бояться изгнания.
И понес Панов ноги свои, и пришел в землю сыновей Кедем.
Если человек отправляется в путь, подчинившись воле обстоятельств, и идет туда, где ему совсем не хочется быть, – ноги несут его против воли. До этой ночи Яаков ни за что не хотел оставлять Святую Землю, но теперь его желание летело быстрее, чем могло двигаться тело, и всей душой он уже был там, на чужбине, в далеком Падан-Араме. Он как бы бежал впереди своих ног.
Почему он так торопился, покидая самое святое место на земле? Ведь даже из синагоги после окончания молитвы запрещено уходить с поспешностью.
Яаков торопился в земли народов мира, осознав, что там, где скрывается свет и царствуют силы тьмы, может произойти самое великое раскрытие, подобное излучению, возникающему в недрах атома и свидетельствующему, что за самым малым начинается бесконечность.
Центральная точка проявляется повсюду: она становится колодцем, названным Беер Шева, определившим имя города, откуда убежал Яаков, скальным выступом на горе Мория, где во сне он узнал о тайне конца времен, колодцем в Падан-Араме, с которого Яаков сбрасывает каменную глыбу, освобождая дорогу живительному потоку воды (Сфат Эмет, Вайеце ). Источник, бьющий из недр земли после того, как отодвинут камень, закрывавший его устье, является свидетельством истинности пророческого сна: человек способен преодолеть силы материи, скрывающей благо, постоянно изливаемое Всевышним в мир, хотя поначалу это и кажется невозможным.
И взял из камней этого места и положил себе в изголовье…
И встал Яаков утром, и взял камень, который полошил себе в изголовье …
Рабби Йе’уда сказал: "Взял он двенадцать камней, потому что знал, что Пресвятой, благословен Он, постановил, что должны произойти от него двенадцать колен. Сказал он: "Авра’ам не стал отцом двенадцати колен, Ицхак не стал отцом двенадцати колен. Могу ли я быть отцом двенадцати колен?" Когда двенадцать камней соединились в один камень, он понял, что сможет привести в мир двенадцать колен.
Яаков в своем стремлении к познанию и чувственному восприятию внутренней сущности всех вещей достигает такого уровня, когда все, с чем бы он ни соприкасался, утрачивает свойство частных объектов и стремится слиться в единое целое: во сне он соединяет небо и землю, проснувшись, обнаруживает, что двенадцать камней, положенные в изголовье, стали одним целым камнем. Соединить разные объекты и превратить их в единое целое может только тот, кто знает общий для всего существующего корень и способен заставить его проявиться в мире.
Яаков, подняв эту глыбу из двенадцати сросшихся камней, возлил на нее, как на жертвенник, оливковое масло.
Те жертвенники, которые воздвигали праотцы, и те, которые воздвиг Моше у горы Синай, и тот жертвенник, который стоял в Храме, – все они были сложены из нескольких необтесанных камней. Принесение жертвы не направлено на установление единства, а призвано ослабить материальные силы. Чтобы в момент принесения жертвы не рождалось ощущение соединения всех миров, жертвенник должен быть сложен из отдельных камней. Это правило распространяется на всех, кроме Яакова, для которого понятия "много" и "одно" ("единое целое") переплетаются, границы между ними расплываются – и объекты невозможно разделить. Поэтому и жертва Яакова – это не зарезанное животное, не процесс разделения души и тела, а вылитое на цельный камень оливковое масло.
Яаков соединил не только верхние и нижние миры – вся земля под ним, сжавшись, превратилась в одну точку.
Землю, на которой ты лежишь, тебе отдам ее…
Сказал Рабби Ицхак: "Из этого предложения Торы мы узнаем, что собрал Всевышний всю Землю Израиля и поместил ее под Яаковом, праотцом нашим…
Время также уплотняется, становясь похожим на одно мгновение, – и Яаков видит всю историю от начала до конца. Объединяющая сила действует и внутри Яакова: его свойства совмещаются со свойствами Эсава, и потому он женится не только на Рахели, изначально предназначенной ему, но и на Лее, от рождения предназначенной Эсаву. Тот, кто источает поток объединяющих сил умеет любить, как никто другой, поэтому в Торе подчеркивается любовь Яакова к Рахели. Любовь Яакова, уплотняя время, превращает годы в несколько дней: "И служил Яаков за Рахель семь лет, и они были в глазах его, как несколько дней, по любви его к ней" (Берейшит 29:20).
Показал ему Всевышний лестницу. И вот Вавилон (ангел, олицетворяющий силу халдеев) поднимается, проходит семьдесят ступеней и спускается вниз. Яаков видит и страшится. Сказал ему Всевышний: "Поднимайся и ты тоже". Сказал Яаков: "Пресвятой Благословенный, боюсь я, что придется спуститься". Сказал ему Всевышний: "Не бойся, слуга Мой Яаков".
Но несмотря на заверение Всевышнего, Яаков предпочел остаться внизу. Перед его глазами прошел ангел-покровитель Вавилонской империи, уверенно взошел вверх по лестнице и, пройдя семьдесят ступеней, спустился вниз. Вслед за ним на ту же высоту поднялся ангел Персии, но, будучи не в силах двигаться дальше, скатился к ее подножию. Та же участь постигла и стремительного ангела Греции – и для него семидесятая ступень оказалась пределом возможностей. Но вдруг ангел римлян – народа, который должен произойти от Эсава, – уверенно начинает путь наверх, оставляя позади ступень за ступенью. И вот он уже теряется в облаках…
Падение трех ангелов с семидесятой ступени означало, что пленники, угнанные в Вавилон, вернутся через 70 лет, а еще через 70 лет Персидскую империю сменит на мировой арене полная сил Греция, власть которой над Иудеей также продлится не более 70 лет. "Неужели образ теряющегося в облаках ангела-покровителя Рима означает, что власть потомков Эсава над его сыновьями, внуками и правнуками будет вечной?" – в страхе проснулся Яаков, так и не увидев падения ангела римлян.
Если бы Яаков согласился подняться по уходящим в небо ступеням, то не было бы всех страшных изгнаний, и самое главное – не было бы этого бесконечного поднятия последнего ангела – неограниченной по времени власти народа, происходящего от Эсава. Яаков, из боязни упасть, отказался подняться ввысь – и вместо него стремительный подъем совершил ангел Эсава, который всегда забирает те силы, которыми не сумел воспользоваться Яаков. Таково благословение Эсава, полученное им от отца: "…и мечом твоим ты будешь жить, и на брата своего работать будешь, и только, когда он опустится, сбросишь ярмо его с шеи своей" (Берейшит 27:40).
Но неужели человек несет ответственность за действия, которые он совершает во сне?
Подниматься во сне – это мечтать о подъеме. Разве можно жить без мечты? Она – стремление к новому, небывалому, желание выйти за пределы ограничений, изменить действительность. Стабильность – свойство материи. Недаром массу определяют как меру инертности – стремление сохранять прежнее состояние. Духовность отличается стремительным порывом к новому свету, преобразующему мир и превращающему его в песнь о Творце. Если человек не мечтает – он доволен своим состоянием, не хочет перемен, приближающих исправление мира. Когда душа человека по окончании жизни (дай Бог каждому до 120) переходит в другой мир, первый вопрос, который ей задают таков: "Ожидал ли ты великого избавления?" – "Мечтал ли ты о раскрытии Присутствия Всевышнего, или тебе было хорошо в материальном мире и ты стремился к примитивным удовольствиям, полагая, что Творец забыл о тебе?" Власть народа, происходящего от Эсава, будет продолжаться до тех пор, пока у потомков Яакова не возникнет желания устремиться ввысь вопреки всему. Стремление к Богу, желание найти Его Проявление в мире – это пробуждение, которое мгновенно положит конец ночным кошмарам: когда Яаков поднимется во сне – ангел Эсава упадет наяву.
Наш праотец упустил возможность увидеть конец истории и начало нового времени. Все последующие годы он пытался вернуться в этот страшный и одновременно прекрасный сон, чтобы вновь услышать: "Поднимайся", – и, не задумываясь ни на мгновение, устремиться по ступеням лестницы, верх которой достигает небес. Только бы увидеть образы дарованного Свыше пророчества и постичь конец времен!
Но оказалось, что конец времен нельзя выразить ни в каких образах. Даже пророческие картины слишком конкретны и непригодны для этого. Передать ощущение момента завершения истории и начало времени Машиаха может только чистый свет неограниченной силы бытия, не укладывающийся ни в какие рамки, свет бесконечности, которая, объединяя все в единое целое, отрицает любой конец и превращает его в начало нового. Но увидеть этот свет – значит привести его в мир и начать постепенно раскрывать для всего человечества.
И призвал Яаков сыновей своих, и сказал: "Соберитесь, и я сообщу вам, что случится с вами в конце времен.
Хотел (Яаков) раскрыть своим детям конец времен – и сокрылось это от него.
Лишь через много лет, уже в конце жизни, когда Яаков спустился в Египет и встретил Йосефа, ему удалось увидеть отблеск будущего времени. Но он так и не смог, выразив его словами, рассказать о нем своим детям. Более того, как только он попытался найти соответствующие образы для того, чтобы объяснить тайну этого света, – тонкое, едва уловимое свечение скрылось от него.