На протяжение всей главы Ваера нам то и дело встречается глагол раа в различных его формах – увидеть, обнаружить, явиться. Глава начинается со слов «И явился ему Господь…». Дальше мы читаем «… и увидел: три мужа стоят возле него; и увидев, он побежал навстречу им …». В конце глава Ваера повествует о том, как Авраам увидел издалека место, на котором будет построен Храм, «и нарек Авраам имя месту тому «Господь усмотрит». Кроме того, в этой главе идет речь о том, как ангелы смотрят на Сдом, как Всевышний спускается вниз, чтобы взглянуть на поступки жителей Сдома, как Лот видит ангелов, как Авраам наблюдает за разрушением Сдома, как Сара замечает поведение Ишмаэля, и как у Агари открылись глаза и она увидела колодец в пустыне. Таким образом, тема зрения проходит через всю главу, а также упоминаются наказания, связанные со зрением: жители Сдома ослеплены, а жена Лота превратилась в соляной столб за то, что посмотрела на горящий Сдом.
Глава Ваера намекает нам на то, что еврейский взгляд – это взгляд не поверхностный, а глубинный. Хасиды ребе из Коцка говорили: «Если придешь к нашему ребе – не увидишь никаких чудес, только тот, кто умеет смотреть – увидит». Всевышний, от ока Которого ничего не укрыто, «спускается вниз», чтобы «увидеть» и оценить поступки жителей Сдома. Так и Сара, когда видит, что Ишмаэль, казалось бы, всего лишь «развлекается», понимает глубинный смысл его поведения, который означает не больше не меньше как претензию на унаследование Эрец Исраэль. Так и Агарь, когда Всевышний открывает ей глаза, видит колодец, которого раньше не замечала. Так и Авраам, взору которого открывается место построения Храма, тогда как сопровождающие его слуги ничего не видят. Также Авраам вдруг замечает барана, запутавшегося в чаще рогами, хотя раньше он его не заметил. Лот, в отличие от Авраама, не был способен полностью осознать смысл разрушения Сдома, до последней минуты он считал себя неотъемлемой частью этого города, поэтому ему было запрещено смотреть на его разрушение.
Еврей смотрит на мир глазами пророка. Это взгляд ума и сердца. Мы видим не внешнюю сторону явлений, а их глубинный смысл. Этому принципу мы верны и тогда, когда произносим благословения на то, что видят наши глаза. Например, когда еврей видит молнию, он знает, что это не просто некая вспышка, а напоминание о Создателе, и произносит благословение «Благословен Ты, творящий мироздание».
Способность видеть внутреннюю суть вещей – в этом и особая сила Машиаха, о котором сказано: «Он учует страх перед Всевышним, а не по усмотрению собственных глаз судить будет». Чутье (обоняние) – это намного более тонкое и глубинное восприятие мира, чем взгляд. Машиах будет способен увидеть глубинную суть явлений, не видимую простыми глазами.
Религия и нравственность
Полемика о том, что важнее – человеческая мораль или Божественный приказ – стара как мир. Мы попытаемся понять, как отразилась эта тема в образе величайшего из духовных вождей – праотца Авраама.
Это видно уже в самом начале главы Ваера. Раши объясняет, что Авраам удостоился непосредственного контакта со Всевышним. «И явился ему Господь в дубраве Мамрэ». Но даже тогда, когда Авраам беседует со Всевышним, он не забывает о нашем мире. Он видит, как к его шатру приближаются трое путников, и обращается ко Всевышнему с просьбой: «Если я обрел благоволение в очах Твоих, не пройди мимо раба Твоего». Пожалуйста, Владыка, повремени, пока я буду принимать гостей, а потом мы продолжим нашу беседу. Авраам готов отказаться от пророчества, чтобы накормить троих дикарей, идолопоклонников, которые поклоняются праху у своих ног. Об этом сказали наши мудрецы: «Принять гостя важнее, чем предстать перед ликом Всевышнего». Казалось бы, вывод таков: человеческая мораль важнее, чем требования религии.
Ниже в недельной главе мы читаем, как Сам Всевышний говорит об Аврааме: «Ибо Я избрал его для того, чтобы он заповедал сынам своим и дому своему после себя соблюдать путь Господень, творя добро и правосудие». Две основы человеческой морали: добро и правосудие – это наследие Авраама. Но Тора подчеркивает, что для Авраама добро и правосудие – это не просто человеческие нравственные ценности, а «путь Господень», благодеяния, заповеданные Всевышним.
Дальше мы читаем о споре между Всевышним и Авраамом, в котором Авраам будто бы «критикует» нравственную позицию Всевышнего: «Неужели Ты погубишь праведного с нечестивым? Может быть, есть пятьдесят праведников в этом городе?». На первый взгляд может показаться, что Авраам противопоставляет деяния Всевышнего своей собственной морали. Но при более глубоком рассмотрении мы поймем, что Авраам имеет в виду нечто совершенно другое. Он говорит: Всевышний Сам является самым праведным из всех судей. Справедливость – это Божественное качество. Как же деяния Всевышнего могут противоречить Его качествам? Но дальше становится ясно, что никакого противоречия нет, так как в Сдоме нет ни одного праведника.
Далее Тора повествует о том, как Авраам приходит в Грар. Он объявляет, что Сара – не жена ему, а сестра. Когда Авимелех требует объяснить, почему он так поступил, Авраам отвечает, что не мог положиться на нравственность жителей Грара. «Так как я подумал, что нет вовсе страха перед Б-гом в месте этом, и убьют меня из-за жены моей». Невозможно доверять системе ценностей, которая не положила в свою основу страх перед Всевышним. Такая мораль может привести и к грабежу, и к насилию, и к убийству.
Кульминация темы – жертвоприношение Ицхака. От Авраама требуется принести в жертву не только Ицхака, но все свои моральные ценности. Что может быть более естественно для человеческой морали, чем забота отца о сыне? Что может быть ужаснее, чем убийство отцом собственного сына? Здесь Божественный приказ явно противоречит человеческой морали, не оставляя места для компромисса. Что изберет Авраам? Его выбор нам известен.
И тогда Авраам вдруг узнает, что никакого противоречия на самом деле нет. Всевышний, конечно, и не думал топтать человеческую нравственность. Ведь нравственность – это «путь Господень»! Здесь нет двух противоположных позиций: голос Всевышнего с одной стороны, и голос человеческой совести – с другой. Нет, это один и тот же голос в двойном звучании: прямом – в виде Божественных заповедей, и косвенном – когда человек прислушивается к голосу Всевышнего в своем сердце, ведь недаром человек создан по образу и подобию Бога.
И поэтому приказал Аврааму ангел Господень: «Не заноси руки твоей на отрока и не делай ему ничего». Не подумай, что есть противоречие между твоей чистой отцовской любовью к Ицхаку и любовью ко Всевышнему. Любовь к сыну – это и есть «святой огонь», ведущий свое начало от любви к Богу, который «милостив ко всем Своим созданиям». Проявление этой любви возносит наш мир на невиданные духовные высоты.
Перевела с иврита и подготовила Хана Ар-Шалом
