В одной из газет журналист сетовал на то, что в наше время нет раввинов, которые помогали бы людям нерелигиозным. Он писал, что ему хотелось бы зайти к раву, который просто поздоровался бы с вошедшим и был бы готов беседовать на любые темы (в том числе и о любви), не навязывая собеседнику готовое решение, а лишь открывая возможность посмотреть на вещи с разных сторон.
Газетчик жаловался на то, что раввин всегда давит на человека, стараясь убедить его начать соблюдать заповеди Торы, и утверждал, что от религиозного авторитета не дождешься теплого рукопожатия и не услышишь на прощание фразы: "Вы можете приходить ко мне в любое время".
По словам журналиста, раввины основную часть своего времени заняты рассмотрением запутанных и не имеющих отношения к реальной жизни законов и обязывают людей соблюдать странные постановления.
Подобный вопрос мог быть задан только человеком, который не знаком близко ни с одним раввином, а составил свое представление о людях этой "профессии" по газетам или другим средствам информации, которые выставляют современных авторитетов Торы в карикатурном свете и искажают образы великих людей недавнего и далекого прошлого.
Если бы этот журналист пришел к одному из раввинов сионистского или харедимного направления, к сефарду или ашкеназу, он бы убедился, что его мечта – найти человека, сведущего в Торе, с которым можно поговорить по душам, легко осуществима. Более того, он нашел бы гораздо больше, чем предполагал. Он убедился бы в том, что большую часть времени раввин занимается решением личных проблем людей. Он умеет выслушать того, кто говорит много, и понять того, кто скуп на слова. С одинаковым вниманием он относится и к тому, кто соблюдает заповеди Торы, и к человеку нерелигиозному.
Журналист мог бы услышать, с какой ответственностью раввин отвечает на вопросы по телефону, поступающие от неизвестных ему людей, не пожелавших назвать себя, он убедился бы в том, что вся раввинская деятельность направлена на то, чтобы восстановить добрые отношения между людьми, поддержать человека в трудную минуту и найти для него такой путь, который не приведет его к конфликту с обществом, приблизить тех, кто отдалился от духовной жизни из-за неудач и невзгод, примирить детей и родителей, возродить угасающую любовь, поддержать детей, попавших в ситуацию, которая ввергла их в депрессию и отчаяние, а также примирить человека с самим собой, а часто и с Творцом.
Недаром сказано: "Мудрецы умножают мир в мире". Любой психолог подтвердит: журналист, критикующий раввинов за оторванность от жизни и решение вопросов не от мира сего, на самом деле прекрасно знает о духовном величии людей, о которых он пишет. В глубине его души живет искреннее уважение к религиозным авторитетам, но по тем или иным причинам он боится признаться в этом.
Человек нерелигиозный, придя к раввину, не чувствует, что ему навязывают какую-то определенную идеологию, а находит собеседника. Он начинает задумываться над тем, всегда ли пишут в газетах правду.
Но собеседник – это только внешняя оболочка мудреца Торы. Если заглянуть глубже и попытаться проникнуть в его внутренний мир, то откроется человек, для которого главное – духовность, и излишнее приближение к материальному миру вызывает у него чувство настороженности и желание отдалиться. Но есть еще более глубокий уровень, который поднимается над уровнем человека, изучающего Тору, – когда раскрывается личность, превратившаяся в живую Тору. На этом уровне и мысль и эмоции – воплощения Торы. Поднявшийся на такую духовную высоту дышит Торой и любит Тору больше, чем самого себя.
Этот уровень находится за пределами времени и пространства и скрыт от любого человека, который мыслит пространственно-временными категориями. Но даже тем, кто предпочитает оставаться в общении с раввином на первом уровне, я рекомендую помнить, что внутри улыбающегося и приятного для всех собеседника бушует огонь духовного мира, искры которого время от времени прорываются во внешнее пространство.
