После 39 лет, проведенных в пустыне, сыновья Израиля подошли к границам Святой земли. При подходе к степям на восточной стороне Иордана дорогу им преградил эморейский царь Сихон. Но молодое поколение умело воевать – сам Сихон, его войско, его города и селения были стерты с лица земли. То же произошло и с башанским царем Огом, пришедшим с севера, с гиладских гор, чтобы воевать с Израилем.
«И увидел Балак, сын Ципора, все, что сделал Израиль эмореям. И весьма боялся Моав народа сего, потому что тот был многочислен, и опротивела жизнь Моаву из-за сыновей Израиля». (Бемидбар, 22:2-3). И тогда Балак, царь моавитян, послал гонцов к великому колдуну Билъаму, сыну Беора, в Птор. Он просил прийти и расправиться с пришельцами с помощью колдовства. Но что же вызвало столь непреодолимое желание начать войну против сыновей Израиля, несмотря на страх перед ними?
Моавите поклонялись Бааль Пеору – божеству безобразия и распущенности. Служение заключалось в том, чтобы совершить перед идолом самое постыдное из всех возможных действий, чтобы полностью избавиться от чувства стыда и любых угрызений совести. И вдруг этот народ, погрязший в разврате, увидел перед собой шатры, в каждом из которых разместилась семья, хранящая законы чистоты. А в центре лагеря – шатер собрания, место пребывания Б-га, ненавидящего разврат и бесстыдство. Глядя на еврейский народ, способный возвыситься над низменными инстинктами и построить отношения между людьми на основе любви и уважения друг к другу, моавитяне начали испытывать отвращение к самим себе и страстное желание избавиться от тех, кто вызывает в них это чувство.
Моавитских колдунов волновало другое. Их тревоги нашли свое отражение в послании царя Балака колдуну Билъаму: «Вот народ вышел из Египта, уже покрыл он глаз земли и живет против меня» (Бемидбар, 22:11). «Глаз земли» – способность смотреть на мир и не замечать Б-жественного Присутствия – закрылся, и никто больше не может отрицать всемогущество Б-га, требующего духовной чистоты, любви и справедливости!
Билъам поспешил на помощь. Он не повернул назад, даже когда увидел знамения, указывавшие на гнев Небес (ангел преградил ему путь, а ослица обратилась к нему с упреками). Он хотел проклясть народ. Но вместо этого, когда Всвышний дал Билъаму силу пророческого видения мира, он воскликнул: «Как хороши шатры твои, Яаков, жилища (мишканы) твои, Израиль!»
О величии говорил Билъам, о таком величии, которого не видел никто: шатры Яакова – как Храмы Израиля, в каждом доме раскрывается свет Б-жественного Присутствия. Святость отношений между людьми, их доброта и милосердие по отношению друг к другу и постоянное осознание проявления Высшей воли превращают жилище еврея в Храм. Как в Святая Святых над крышкой ковчега, где стоят ангелы, смотрящие друг на друга, соединяются души, так и каждый дом озаряется высокой духовной любовью. Ребенку, родившемуся в шатрах Израиля, даруется душа, свет которой ослепляет ангелов.
«Как хороши шатры твои, Яаков, жилища твои, Израиль», – пришлось произнести Билъаму. Но в его словах было не восхищение, а вопрос: действительно ли дом Яакова достиг полного величия? Он смотрел на стан евреев и пытался представить себе, как бы он выглядел, если бы не грех золотого тельца. Он понимал, что святость людей проявлялась бы с такой силой, что не нужно было бы ни Храма, ни принесения жертв – свет бесконечности, раскрываясь спокойно и естественно, сделал бы каждый шатер святыней, защищенной от проникновения в нее какого бы то ни было дурного желания.
«Мишканы», – сказал Билъам. «Не один, а несколько Храмов будет у них», – думал он про себя. Непрочная связь сердец с Творцом, проявившаяся в поклонении золотому тельцу, позволит испорченности проникнуть в среду народа, и идолопоклонство и ненависть друг к другу будут жить в его среде; и Храм будет разрушен, а если будет отстроен, то будет разрушен вновь. «Шатры твои хороши», – говорил Билъам, а думал про себя: «Разве мужья Израиля не засмотрятся на чужих женщин, если дочери Моава окажутся рядом с ними?»
Билъаму не удалось произнести проклятие. Тогда он решил осквернить душу евреев и тем самым лишить их шатры святости. Он посоветовал Балаку привести женщин из Моава и Мидьяна и поставить шатры, в которых царят разврат и идолопоклонство, недалеко от стана евреев. Колено Шимона оказалось ближе других к шатрам, раскинутым по совету Билъама… «И вот некто из сыновей Израиля привел и подвел к братьям своим женщину из Мидьяна – перед глазами Моше и перед глазами сыновей Израиля, и они плакали у входа шатра соборного. И увидел это Пинхас, сын Элазара, сына Аарона, священника, и встал он из среды общины, и взял копье в руку свою. И вошел вслед за израильтянином в нишу, и пронзил обоих их… И прекратился мор среди сыновей Израиля, и умерло от мора 24 тысячи» (Бемидбар, 25:6-9).
Израильтянину (Зимри, князю колена Шимона) никто не смог объяснить, чем отличается еврейская женщина от нееврейки, еврейская душа – от нееврейской. Пинхас почувствовал отсутствие святости. Он пронзил их обоих и вынес на копье из шатра – из святого шатра дома Яакова.
Когда человек сохраняет святость жилища, его детям с небес спускается великая душа, а когда он уподобляется животному, ребенок, рожденный им, умножает идолопоклонство в мире, потому что лишен способности воспринимать раскрытие Б-жественного Присутствия и вести диалог с Творцом.
Сыновья Израиля осознали, насколько велика святость их шатров, – и план Билъама уничтожить народ был разрушен. А Пинхасу был дарован союз мира. Если Авраам, благодаря чистоте своих помыслов, открыл путь потоку душ, корень которых связан со светом бесконечности, то Пинхас научил людей соблюдать союз Авраама, который поддерживается не только обрезанием, но и чистотой помыслов и великой любовью.
