Перед Пасхальным седером 1948 года, накануне провозглашения Государства Израиль, жители Кфар-Шмарьяѓу – в то время небольшого сельскохозяйственного поселка в Южном Шароне – выпустили скромную брошюру в честь десятилетия основания своего поселка. Брошюра называлась «”И расскажи сыну своему” – добавление к Пасхальной Агаде для жителей нашего поселка». Как многие еврейские общины, жители Кфар-Шмарьяѓу тоже хотели таким образом поведать миру и передать потомкам свою историю – строительство первых домов, рождение первого ребенка («…и было наречено ему имя во Израиле – Шмарьяѓу»), создание комиссий, проведение уроков, лекций, диспутов и концертов, запечатлев свой вклад в борьбу за Землю Израиля и в ее возрождение. Неожиданным образом жители Кфар-Шмарьяѓу решили начать брошюру с резкой критики своих отцов – евреев Германии, упрекая их в ассимиляции, отчужденности от еврейской традиции и пренебрежении к призывам провозвестников сионизма. Для этого они использовали выражения, взятые из традиционной Агады и истории Исхода из Египта:
«”Стали мы свободными” – мы, жители сегодняшнего Кфар-Шмарьяѓу, – в земле Ашкеназ (то есть Германия – прим. пер.). Торговцы, адвокаты, врачи, писатели и художники… Но виноградников своих мы не засаживали, идеи и обычаи своего народа забросили мы. Учились мы в чужих школах, языка нашего народа не знали и священные книги народа Израиля забыли… А когда пришел муж Биньямин-Зеев Герцль и обратился к братьям своим, чтобы повести их в землю отцов, заткнули мы уши, дабы не слышать слов его. Не хотели мы идти в пустынную землю, не хотели оставлять котлы с мясом в чужой стране. Не видели мы, что последует вскоре».
«Добавление к Пасхальной Агаде» завершалось описанием тогдашнего положения в Эрец-Исраэль – сразу после Холокоста, когда над еврейским ишувом веяли ветры войны:
«Это добавление к Пасхальной Агаде написано в те дни, когда народы мира предали нас новым предательством. В дни, когда сыны нашего народа вышли в бой на защиту гор и долины. В дни, когда грохот выстрелов слышится каждый день и каждую ночь рядом с Тель-Авивом, расположенным так близко».
Дух времени
«Агада Кфар-Шмарьяѓу» демонстрирует особый статус традиционной Пасхальной Агады как живого и динамичного текста, который служит основой для вариаций и добавлений, отражающих актуальные события еврейской истории. Знакомый нам традиционный текст Агады формировался в течение более чем тысячи лет. Этот процесс завершился лишь к концу 12 – началу 13 века. Вплоть до 19 века еврейские общины разных стран вносили в текст Агады новые изменения и поэтические фрагменты, некоторые из которых стали неотъемлемой частью современного варианта Агады.
Ветры просвещения, задувшие в еврейском мире в конце 18 века, не миновали и Пасхальную Агаду, которая оказалась благодатной почвой для передачи всевозможных идей. Провозвестники сионизма нашли, что слова тоски по Сиону, встречающиеся в традиционной Агаде, выражают стремление к национальной независимости, которая станет результатом усилий, приложенных самим народом, а не вмешательства свыше.
Помимо добавлений к традиционной Агаде, с начала 20 века были написаны сотни новых Агадот, которые взяли традиционный текст лишь за идеологическую основу. Они отражают духовные и идеологические изменения, отход от традиции и новые настроения в еврейском обществе. Параллельно с сионизмом развивалось и еврейское рабочее движение, которое приняло идею вызволения из египетского рабства как символ социальной революции и освобождения рабочего класса.
Праздник национальной весны
В канун Песаха 1928 года группа юношей и девушек из Реховота взобралась на близлежащий холм и отпраздновала там Пасхальный седер, провозгласив, что на этом холме – где два месяца спустя был официально основан кибуц Гиват-Бренер – они возведут свои дома. С тех пор Пасхальный седер стал самым значительным праздником в кибуце. Многолюдный Пасхальный седер, который ежегодно проходит в Гиват-Бренере, знаменит по всей стране. Члены кибуца составили свой собственный вариант Агады, который с течением лет претерпевал различные изменения. Они отражают события и настроения в кибуце и во всем израильском обществе.
Почти все основоположники кибуцного движения были выходцами из традиционных семей, и в их сердцах были еще сильны воспоминания о том, как выглядели еврейские праздники в их детстве. Они стремились сохранить традиции Песаха, но придать им новую форму, приведя текст Пасхальной Агады в соответствие с современной им действительностью.
В 1935 году в Гиват-Бренере была написана Агада, в которой были сохранены элементы традиционного текста. Она была посвящена главным образом истории различных волн алии; в нее были внесены поэтические фрагменты, характерные для каждой алии. Глава, посвященная Пятой алие, описывает чувство отчаяния, охватившее основателей кибуца перед достопамятным Пасхальным седером 1928 года, и их нетерпеливое ожидание приезда в Эрец-Исраэль новых членов группы:
«Члены кибуца Херут, которые первыми ощутили на себе ту судьбу, что ожидает их всех, искали спасения себе и тем, кто придет вслед за ними… Так были захвачены земли для нашего кибуца, и так мы отпраздновали первый Седер “здесь, на этой земле”».
Два года спустя, в 1937 году, после кровавых нападений на еврейские поселения по всей Эрец-Исраэль, в том числе, и на Гиват-Бренер, члены кибуца выпустили новую, богато иллюстрированную Агаду. В этой Агаде традиционные элементы совмещались с мотивами праздника весны. В ней также упоминались недавние кровавые события и чтилась память павших собратьев. Кроме прочего, там была приведена цитата из «Плача Давида» (см. Шмуэль 2, 1:19-27), а перед ней говорилось:
«Будем помнить каждую каплю невинной крови,
Ронен, Якар и Хаим пали за нашу землю,
И да освятится рука, что защищает наш дом!
Пусть сохранится в наших сердцах, друзья,
Вместе с памятью павших братьев,
И дыхание горящих лесов,
И боль вырубленных рощ».
В 1939 году члены кибуца Дгания 2 тоже выпустили Агаду собственного сочинения. Наряду с традиционными фрагментами в ней преобладали два мотива: весна (этот мотив был представлен стихами из Песни песней) и возрождение Земли Израиля: «Гордо стоим мы и празднуем наш праздник в обществе всех членов кибуца. Для нас это не только историческая память, но и наш собственный праздник – праздник нашего избавления и алии в Эрец-Исраэль». Несмотря на реалии современности, чувствуется, что авторы Агады ощущали глубокую связь с историей нашего народа. На первой странице приводится любопытное заявление членов Дгании, которое совмещает в себе хасидизм и мораль:
«Перед наступлением Песаха мы убираем из дома весь хамец и сжигаем его. В хасидизме объясняется, что это намек на извлечение «хамеца» из сердца. Нам очень важно сжечь и этот «хамец». В дни бед и несчастий, когда наши враги поднимают голову и унижают наше достоинство, давайте устраним из наших сердец «хамец» – беспричинную ненависть, и пусть праздник Песах, праздник нашей свободы, будет чистым от хамеца материального и духовного!»
Связь с историей и с прошлыми поколениями нашего народа выражается в рассказе об Исходе из Египта, который авторы Агады переделали на свой лад, чтобы связать его с историей евреев в изгнании и с актуальными событиями:
«Рабами мы были у фараона в Египте. Рабами мы были во всех странах изгнания. И как тогда, так и сейчас, Ты вывел нас рукой сильной и мышцей простертой. Исход из Египта и возвращение в Сион происходят снова и снова в жизни нашего народа, ибо связь народа Израиля с Землей Израиля вечна».
Далее описывается народ, живущий в своей стране, его изгнание и возвращение:
«И мы оторвались от стран изгнания, и возвратились в страну нашу, и вновь стали обрабатывать эту землю, возрождать ее, строить здесь новую жизнь и новое общество… Мы удостоились претворить в жизнь мечту поколений… Велика наша радость, велика и ответственность, которую мы несем на себе».
В крови своей живи
В 1945 году, после окончания Второй мировой войны, члены кибуца Гиват-Бренер собрались для написания новой Агады. Она открывается многочисленными упоминаниями праздника весны и фрагментами из Песни песней, а также историей из Мидраша о том, как Моше, будучи пастухом, пожалел заблудившегося козленка, и за это Всевышний избрал его быть пастырем сынов Израиля. Во второй части Агады говорится о Холокосте, и фрагменты плача и скорби перемежаются словами утешения. Авторы Агады искусно переплели отрывки из традиционной Агады с избранными стихами из Писания и со стихотворными и прозаическими произведениями современной литературы. Описания конца войны переплетаются со словами пророка Йехезкеля, приведенными в традиционной Агаде: «И Я сказал тебе: в крови твоей живи!» К ним добавлены стихи об утешении и избавлении из пророчества Йешаяѓу: «Не бойся, ибо Я спас тебя… Когда переходить будешь через воды – с тобой Я, и через реки – они не потопят тебя, когда сквозь огонь пойдешь – не обожжешься, и пламя не сожжет тебя» (43:1-5); «На гору высокую взойди, вестница Сиона! Возвысь мощно голос твой, вестница Иерусалима! Возвысь, не бойся, скажи городам Иудеи: вот Бог ваш!» (40:9); «И будет, в последствии дней утвердится гора дома Господня как вершина (всех) гор, и возвысится над холмами, и устремятся к ней все народы» (2:2). Авторы добавили в Агаду также «пророчество об иссохших костях» Йехезкеля и мидраши, говорящие о пришествии пророка Элияѓу – провозвестника Машиаха. Текст Агады обнаруживает обширные знания ее авторов и их глубокое понимание исторических событий того времени. Строки этой Агады и сами являются живой историей.
Еще одна кибуцная Агада, целиком посвященная ужасам Холокоста, была написана членами Комиссии по праздникам всеизраильского кибуцного движения «Ѓа-шомер ѓа-цаир» в 1943 году, в самый разгар Второй мировой войны:
«Мы готовы рассказать об Исходе из Египта, о выходе из рабства на свободу, о переходе от подчинения к избавлению, поскольку мы сами поднялись со смертного ложа нашего народа, и теперь у нас остался лишь один-единственный дом… И пусть станут слова этой Агады утешением для нас, ибо и теперь стенания наших братьев, рассеянных по странам изгнания, восходят к Небесам, и есть еще надежда, что Израиль возвратится из дома рабства и удостоится возрождения в час национальной весны».
Египет – это здесь
Транспортная рота 5МТ Британской королевской армии, размещенная в Северной Африке, была сформирована из добровольцев – евреев Палестины, которые стремились сражаться с фашистами в составе союзных войск. В Песах 1942 года бойцы роты располагались в Египте, на берегу Красного моря, на том самом месте, где стояли их далекие праотцы на пути в обратном направлении: из Египта в землю Кнаан. Для того чтобы отпраздновать Песах как следует, бойцы роты взялись за написание собственной Агады. Она прославляет историческую миссию бойцов роты как представителей ишува Эрец-Исраэль в борьбе с фашистами, описывает положение бойцов в разгар войны и повествует о том, как они выстояли в немецкой блокаде в прошлогодний Песах.
Агада транспортной роты 5МТ содержит, наряду с традиционными фрагментами, выдержки из стихов и прозы на иврите. Ее главная тема – положение еврейских бойцов, находящихся на чужбине в разгар жестокой войны. Автор армейской Агады пишет, проявляя незаурядный литературный талант и глубокое понимание современных ему исторических процессов:
«В эту ночь, когда наступает святой праздник свободы, в ночь на 14 нисана 5702 года, мы собрались здесь все вместе, бойцы еврейской транспортной роты, и на сердце у нас празднично, а душа в смятении. В смятении – потому, что не закончился еще Египет для Израиля, и вся земля стала для нас Египтом. В эту ночь мы вознесем на вершину радости нашей в жгучей скорби те еврейские дома на просторах изгнания, для которых праздничный день стал днем разрушения. И радость праздника свободы станет для нас тихой и сдержанной, ибо меч вознесен над головой Дома Израиля. Мы, сотни еврейских бойцов, собрались здесь, на чужбине, далеко от Родины, а сердца наши сейчас пребывают в домах, которые мы вынуждены были оставить. В эту ночь мы будем помнить товарищей, которые пали в пути… В эту ночь мы вспомним прошлогоднюю пасхальную ночь, когда мы лежали на скалах Тобрука, окруженные врагами со всех сторон… И вот праздник свободы настал вновь, и теперь мы празднуем его на руинах наших поработителей… В следующем году в Иерусалиме!»
«Я не знаю иного литературного произведения, которое более внушало бы нам отвращение к рабству и любовь к свободе, чем история Исхода из Египта. И мне не знакомо иное воспоминание, которое было бы все целиком обращено в будущее, которое было бы поистине символом нашего будущего более, чем воспоминание об Исходе из Египта».
«Армейские машины… а на их бамперах – написанное ивритскими буквами название городка в Земле Израиля. По всей пустыне вы можете встретить их, еврейских шоферов и бойцов, на всех дорогах, а в сердце у них – одна дорога, о которой они мечтают и к которой стремятся: дорога, по которой пройдут избавленные народа нашего».
Шмуэль Фауст
Перевод: Хана Ар-Шалом
