Имена
В Хеврон окунаешься. Это – не туристическая атракция, которую можно посмотреть со стороны. Въезд для евреев – из Кирьят Арбы, поворот направо, поворот налево, и через минуту мы уже в другом мире. Современная Кирьят Арба – чистый ухоженный городок, каких немного в Израиле. Но, хотя он носит одно из имен Хеврона, это – не Хеврон.
После двух поворотов улица круто уходит вниз, автобус сползает. Древней кладки дома нависают с двух сторон. Везде солдаты. Местные арабы смотрят недобро. Еще один внезапный поворот – и забудь, откуда ты приехал. Это уже Хеврон.
Пещера праотцов
Так, кажется, обычно переводят на русский Меарат А-Махпела. Махпела – значит, удвоенная. В самом простом понимании, это говорит о том, что здесь лежат пары: Адам и Хава, Авраам и Сара, Ицхак и Ривка, Яаков и Леа. Всего – четыре пары. Об этом говорит и название Кирьят Арба – город четырех.
<!–
–>Самое главное название – Хеврон – можно перевести с иврита как "малое соединение". (Корень "хет, бет, реш" – означает "соединять", суффикс "он"- уменьшительный.) Запомним этот перевод.
Воплощение
Роль этого города в нашей истории уникальна. Отсюда начинается наша связь с этой землей. Обещание, данное Аврааму, дать его потомству всю эту землю, впервые становится реальностью здесь. Где-то здесь стоял Авраам и показывал рукой на пещеру и поле перед ней.
<!–
–>Целая страница книги Брейшит описывает, как Авраам кланялся перед народом земли – хеттийцами, и как платил баснословные деньги за поле с пещерой. Конечно, это – непростая пещера. Именно в ней, по преданию, были похоронены Адам и Хава. Но не только замечательного соседства ради ломает Авраам шапку перед аборигенами-хеттийцами. Он знает, что первая еврейка должна быть похоронена на своей земле. Он знает, что обещание о Земле должно начать реализовываться. И пещера Махпела становится первой собственностью еврейского народа на еврейской земле. Духовное становится материальным. Были обещания, стало настоящее недвижимое имущество.
<!–
–>Собственно, с этого эпизода и начинается еврейская история этой страны
Около взорванной "седьмой ступени"
<!–
–>Мы поднимаемся наверх. Крутые ступени ведут в каменное здание, самое древнейшее, пожалуй, из сохранившихся в почти изначальном виде. И архитектура , и сами каменные плиты, очень напоминают то, что осталось от Второго Храма. Ступени – тоже, история. На этих ступенях, а не молились поколения наши предков. Дело в том, что после арабского завоевания (то есть, с восьмого века, примерно) евреям, вообще-то, запрещается доступ к могилам праотцов. Но, поскольку, все-таки, мы, в понимании арабов, какое-то смутное отношение имеем к Аврааму, Ицхаку и Яакову, то делается некоторое послабление. По лестнице, поднимающейся к Меарат а-Махпела, добрые арабы разрешают евреям подниматься до седьмой ступени. 12 веков мы молились и просили праотцов молиться за нас с этой самой седьмой ступени. Ни турки, ни англичане, это положение не изменили. Ничего не поделаешь – традиция.
Сегодня арабов в пещере не видать. Не их день. Все здание заполняется постепенно приехавшими со всего Израиля, для того, чтобы молиться здесь, евреями. Что касается других дней… В остальные дни года в пещере праоцов царит столь свойственный Израилю плюрализм и уважение к другим религиям. Ведь для арабов это место тоже свято. У них здесь мечеть. Прямо над могилами Ицхака и Ривки. Какое дело арабам до них? Самое прямое, говорят они, это были святые люди, хоть и евреи, и мы их ценим. Поэтому, к могиле Ицхака евреев допускают 10 дней в году. 10 дней в году евреев в пещеру праотцев вообще не пускают. А все остальное время арабы молятся в зале Ицхака, а евреи – в зале Авраама.
Надо сказать, рассказывает наш гид, что и это справедливое разделение – результат совершенно самоотверженной борьбы небольшой группы евреев. Дело было в начале-середине семидесятых. Но сначала чуть-чуть истории. В 1967 году в Хеврон, обвешанный белыми простынями, вошла доблестная израильская армия, в лице джипа с главным раввином армии Шломо Гореном, который случайно обогнал основные силы. Рав Горен торжественно установил на здании Меарат а-Махпела бело-голубой флаг. За закрытыми ставнями арабских домов стояла напряженная тишина. Очень напряженная. Так как ничего хорошего от возвращающихся сюда евреев они не ждали, поскольку помнили обстоятельства, при которых евреи покидали Хеврон 38 лет назад. Однако ничего страшного не произошло. Больше того. После того, как подсохли слезы радости на щеках руководителей Израиля от возращения к нашим древним святыням, они, прежде всего, заявили арабским шейхам, что ничего менять они не намерены. То есть, еврейские святыни, по-прежнему, будут находиться под арабским контролем. Полным. А за это арабы великодушно предоставят евреям возможноть молиться у могил праотцов, в специально отведенных местах. Иногда. По возможности. То есть, конечно, седьмая ступень закончила свое более чем тысячелетнее существование. Это и все.
<!–
–>Борьбу за права евреев на Пещеру праотцов начал один человек, да еще и новый репатриант из Советского Союза. Звали его профессор Бенцион Тавгер. Крупнейший специалист по физике твердого тела. Сионист. После долгой борьбы с КГБ он добивается выезда в Израиль. Здесь он занимается организацией исследовательской группы физики твердого тела. Очарованный Хевроном, он поселяется в только что возникшем еврейском поселении Кирьят Арба на окраине Хеврона. И здесь естествоиспытатель становится свидетелем противоестественного порядка вещей. И профессор Тавгер начинает свою личную борьбу за Пещеру праотцев. В конце концов к борьбе Тавгера присоединились еще многие люди, и через несколько лет маленький зал Пещеры праотцов был отвоеван.
Вот мы сейчас стоим в этом зале. Глубоко под нами могилы Яакова и Леи. С трепетом молятся вокруг евреи. Трепет – это именно то чувство, которое испытывает каждый, поднимающийся по этим высоким ступеням. Четыре тысячи лет истории, связывающиеся в прямой луч – от этого можно затрепетать. И этот трепет возникает здесь, даже у тех, кто ничего про эту историю не слышал. Направо – зал Ицхака. Того, который попросил своего отца связать его на жертвеннике, чтобы случайным движением не нарушить траекторию ножа. Того, который, единственный из праотцов, все 180 лет своей жизни прожил в Земле, обещанной его потомкам. 180 лет копания колодцев. Их засыпали, а он откапывал вновь. И живая вода, которая тысячи лет поддерживает жизнь в народе Израиля – из колодцев, которые вырыты Ицхаком. Сегодня – Песах, праздник Свободы, наш праздник, и дверь в зал Ицхака открыта для нас.
2. Подвиг разведчиков
Следующее возвращение к Хеврону – поход двенадцати разведчиков, посланных Моше. С этого похода должно начаться завоевание Земли. Но разведчики подвели. Страх перед великанами, великими задачами, привел их к тому, что они пришли и сказали перед всем народом: "Не сдюжим". Великаны, которые послужили одним из самых сильных аргументов против возможности завоевать страну, конечно же жили в Хевроне (мы этому удивляться не будем) и они-то и дали еще одно объяснение названия Кирьят Арба, потому что великанов тоже было четыре… Ошибка разведчиков стала, пожалуй, самой трагической ошибкой во всей нашей истории. Но последствия могли быть еще ужаснее, если бы не Калев сын Йефуне и Йеошуа сын Нуна, двое из двенадцати, которые пошли против большинства. Даже, когда речь идет уже не о большинстве среди партии (разведчиков), а о большинстве народа, готового забросать их камнями за неправильный политический курс. Судьба всего этого поколения, включая Моше и Аарона, была решена в этот день. "В пустыне падут ваши трупы… не войдете в Землю… кроме Калева сына Йефуне и Йеошуа сына Нуна".
И тем не менее, мы говорим, что могло бы быть еще хуже. Несомненно. Если бы Калев и Йеошуа присоединились к большинству, они бы тоже не вошли… И, тогда, Землю Израиля бы завоевывал совсем не тот народ, который выходил из Египта. И пойди, предскажи последствия этого. Но самое главное, если бы, не дай Бог, этот сценарий осуществился, обещание Превечного вывести народ из Египта и привести в Землю, оказалось бы невыполненным. То есть вывел бы одних, а привел бы, не дай Бог, других. Получается, что Калев и Йеошуа соединили поколение Исхода с поколением Завоевания Израиля. И они же соединили обещание Превечного с его реализацией. Будем ли мы теперь удивляться тому факту, что те, кто взяли на себя миссию соединения, начали 40-дневное путешествие с Хеврона, с места "малого соединения". Случайность?!
Завоеватель Хеврона
Откроем книгу Йеошуа, в том месте, где описывается разделение Земли Израиля между коленами. Это важнейшее место, определившее историю и географию Израиля на сотни лет, начинается с передачи… Хеврона. Кто передает? Йеошуа. Кому? Калеву сыну Йефуне. По настоятельной просьбе последнего. Только учтем, что Хеврон еще не завоеван, и это именно то место, которого так боялись остальные разведчики. Потому что там живут знаменитые великаны. А Калев не боится, как не боялся и тогда. Он говорит, что, хотя ему уже не сорок лет, как во время предыдущего похода, а восемьдесят пять, но сила у него прежняя… И не виноградники Хевронские знаменитые его интересуют, и не доходы от туризма. А только то, что завоевать и удержать Хеврон может только он, Калев и его потомки.
Начало великого царства
Переворачивая следующую страницу в еврейской истории Хеврона, мы оказываемся, снова, в переходном периоде. Кончается эпоха, длившаяся почти 400 лет, эпоха Судей. Земля Кнаанская стала землей Израиля, и пришло время для того, чтобы реализовать настоящее предназначение нашего народа: стать "царством священников и народом святым". Время уже настойчиво подталкивает… Филистимляне, моавитяне, амалекитяне… Но еще и внутенние проблемы: отсутствие единства, прежде всего. Политическое кредо этой эпохи: "каждый делал то, что правильно в его глазах". Переходный период – время непростое. Китайцы говорят это, как пожелание своим врагам: "Чтоб вам жить в эпоху перемен". Первая попытка основания Израильского царства заканчивается катастрофой. Филистимляне наносят сокрушительное поражение армии царя Шауля. Он сам и его сын Йонатан гибнут в бою. Другой его сын, Ишбошет, принявший "бремя царства", нерешителен и недальновиден.
В это время, в колене Йеуды происходит то, что, в конце концов приведет от падения к взлету. Давид, который еще давно был тайно помазан на царство пророком Шмуэлем, выбирается царем колена Йеуды, а затем Биньямина. Великий царь Давид, основатель вечной династии. Воин, поэт, мудрец. Через семь лет он станет царем над всем Израилем и приведет его к небывалому подъему, подготовив все для еще более великого царства Шломо. Но начало царствования Давида, семь первых лет – здесь, в Хевроне. Почему? Конечно, есть на это самые рациональные причины. Хеврон – главный город колена Йеуды. Здесь находится и фамильное захоронение предков царя Давида.
Что хранят жители караванов? По улице царя Давида
Мы проходим по главной улице города – улице царя Давида от пещеры праотцов к маленькому еврейскому району "Тель Ромейда". Район, жители которого двадцать лет прожили в караванах, отстаивая право евреев жить в Хевроне. Сейчас, слава Б-гу, почти завершено строительство постоянного многоквартирного дома. Почему именно здесь, на этой горке, в километре, примерно, от ближайшего еврейского района? Потому что именно здесь находятся могилы Ишая, отца Давида и той самой моавитянки Рут, от которой-то и началась генеалогия царской династии. Той самой, которой посвящен свиток Рут.
Мы поднимаеся по узкой железной лесенке, протискиваемся между арабскими заборами, и вот, мы у древних могил. Здесь, в истории этих людей – корни нашего царства. Остановимся на немного. Хеврон – это "соединение" народа с землей, праотцов с нами, обещания Всевышнего с его реализацией. И мы пытаемся проследить эту надисторическую логику происходящего. Выстроить цепочку, связь. И в этой цепочке нельзя не рассказать о 5689 (1929 по европейскому летоисчислению) годе.
Погромы 5689 года. В этом году арабы нанесли первый серьезный удар по еврейскому народу, возвращающемуся в Землю Израиля. Не то чтобы до этих событий арабы очень любили сионизм и евреев вообще. И, конечно, по-возможности, боролись с ними всеми возможными способами. Учитывая, все-таки, то, что власть была не их. Были и убийства, и грабежи. Но погромы 5689 года открывают нечто принципиально новое: это первая страница в настоящей войне, не на жизнь, а на смерть, за обладание этой землей. Войне, которая продолжается по сей день. И начинается эта война здесь, в Хевроне.
– Никакой рациональной причины этому не было, – говорит Шмуэль Мушник. – Отношения между евреями и арабами здесь были нормальными. Даже, пожалуй, более нормальные, чем в других местах. Еврейская община Хевроне – одна из древнейших. С самого почти арабского завоевания арабы и евреи живут здесь бок о бок. В 20-м веке евреи помогают арабам пользоваться плодами европейской цивилизации. Еврейский аптекарь снабжал арабов лекарствами и лечил их (по причине отсутствия врача). Отделение еврейского банка давало арабским торговцам выгодные ссуды. Больше того. Когда обстановка в стране становилась напряженнее день ото дня, Хагана (организация еврейской самообороны) настойчиво предлагала Хевронским евреям раместить в городе свой отряд и раздать оружие. Руководители общины тогда замахали руками на сионистов: "Не нужно дразнить гусей. Мы мирно живем здесь много лет. Никто нас не тронет". Но… Шмуэль рассказывает нам о новейшей истории еврейского Хеврона, в своей мастерской, в Бейт-Адасса:
– Прямо здесь, в этой квартире, где мы сейчас стоим, где я живу, семьдясят пять лет назад ворвавшиеся толпы арабов резали евреев, такие вот дела. Это, конечно, очень непросто. Раздел, посвященый погрому 1929 г. – В квартире аптекаря были очень массивные дубовые двери и ставни. Почти крепостные. Так, арабы притащили к дверям бабу, которая кричала, как будто рожая, и прося помощи. Жена удерживала аптекаря, чувствуя западню. Но аптекарь, хоть и не давал клятвы Гиппократа, но оставить страждующую без медицинской помощи не мог. … в результате погрома при полном попустительстве англичан (толпы погромщиков орали два лозунга: "Смерть евреям!" и "Правительство с нами") была вырезана большая часть еврейского населения. Остальные на следующий день были эвакуированы из Хеврона. С этого дня и до июня 1967 года Хеврон стал "чистым от евреев городом".
3. Непростое возвращение
1967 год можно было бы назвать годом большой надежды. Сыны Израиля вернулись в Йерушалаим, Шхем, Йерихо, Бейт Лехем. Вернулись и в Хеврон. Но… Все дальнейшие события нельзя понять, если не усвоить одного факта. Большинство политических лидеров Израиля, начиная с 1967 года и до наших дней, ни Шхем, ни Йерихо, ни Бейт Лехем, ни Хеврон, своими считать не хотели. И предпринимали все от них зависящее, чтобы продать, обменять или просто подарить возвращеннные города арабам. Все равно, каким. А, поскольку, не все от них зависело (Арабы, как правило, брать отказывались, точнее, отказывались платить даже минимальную цену – даже хоть какой-нибудь плохонький, паршивенький мир с нами заключать они не хотели), то отдача территорий откладывалась на будущее. Ну поймут же когда-нибудь арабы, что… А пока, пусть все остается как было, готовое в любую минуту к передаче. При этом в израильском обществе возникает все более и более мощное движение за то, чтобы еврейские святыни остались еврейскими. Из противодействия этих двух подходов и рождается наша современная действительность.
Итак, Хеврон, и в этот раз, в центре противостояния. Уже в 1968 году начинается борьба за восстановление еврейского присутствия в Хевроне. Группа энтузиастов, во главе с равом Левингером, снимает Хевронскую гостиницу для проведения пасхального седера. Когда праздник кончается, гости заявляют, что им здесь очень нравится, и они собираются здесь остаться навсегда. Начинаются переговоры с правительством. В конце концов, поселенцы идут на компомисс: они покидают гостиницу, в обмен на правительственное решение о строительстве на окраине Хеврона еврейского городка. Так возникла в начале 70-х Кирьят Арба.
Однако наиболее настойчивые из поселенцев продолжали борьбу именно за те места, в которых евреи жили до погрома 1929 года. Еврейские дома, синагоги, могилы… Одной из страниц этой борьбы стало именно старое еврейское кладбище. Там хоронили много сот лет. Сефардская часть, ашкеназская, караимская. Там лежат мудрецы и праведники, просто евреи. Там же похоронены в братской могиле жервы погрома 1929 года. Арабы его превратили в городскую свалку, в отхожие места. Всю пригодную для этого площадь заняли садами и огородами. Изменяет ситуацию одна удивительная женщина – Сара Нахшон, жена художника Баруха Нахшона.
Эта семья, с которой я познакомился несколько лет назад, заслуживает отдельного рассказа. Основатели Кирьят Арбы. Но мы с вами сейчас на кладбище. В 1974 году у семьи Нахшон внезапно умирает полугодовалый ребенок. Семья решает похоронить его на старом еврейском кладбище в Хевроне. Но ведь на кладбище не хоронят евреев с 1929 года. Последней была братская могила жертв погрома. Сама территория кладбища занята арабскими садами и виноградниками. Разрешение на похороны, получается, должно быть принято только на уровне правительства. А у него свои соображения. Международная политика и т.п. "И тогда я взяла своего ребенка на руки, – говорит Сара Нахшон, – и пошла на кладбище". Молодая женщина с мертвым ребенком, одна, без оружия, по какой-то обходной тропинке, проходит на кладбище. "Вы видели эту землю – сплошные камни, – продолжает Сара, – Я не знаю, как я это сделала, но я это сделала. Вот этими двумя руками я вырыла могилу своему мальчику и похоронила его". Так опять повторяется история. Мертвые завоевывают эту землю для живых.
Потом жители Кирьят Арбы добились разрешения выставить на кладбище двух сторожей для охраны могилы. Одним из них стал профессор Тавгер, который принимается за расчистку кладбища. Опять в одиночку, с помощью то одного, то другого энтузиаста, он делает невероятное. Без всякой техники, без бюджета, без рабочих, физик с мировым именем, раскапывает мусор, выкорчевывает деревья. Еврейское кладбище приобретает достойный вид. А профессор Тавгер берется за следующую задачу. Он раскапывает древнюю, просуществовавшую до погрома синагогу Авраама Авину. Священное здание, превращенное арабами в загоны для скота, в общественные туалеты. Его феноменальная вера в правильность того, что он делает, сдвигает горы. Читая его воспоминания, не престаешь удивляться, каким гуманистом был этот человек. Как гуманистом?! Он же, по определению, фанатик, националист, расист. В том-то и дело, профессор Тавгер арабов, среди которых жил и работал, уважал как равных. И именно потому что уважал, предъявлял к ним моральные требования. Например, он считал, что на арабах лижит вина за погром и за осквернение еврейских святынь. И, если они хотят эту вину с себя смыть, то они же должны помогать евреям сюда вернуться и расчистить оскверненные могилы и синагоги. Сумасшедший?! Идеалист?! Но факт! Арабы работают на расчистке завалов – бесплатно! В 1979 году происходит торжественное открытие реставрированной синагоги Авраама Авину. А рядом с ней, уже в 80-х, появляется маленький еврейский квартал с тем же именем.
Музей Хеврона
Сначала Бейт-Адасса, потом район Авраама Авину, йешива "Вернувшиеся в Хеврон", Тель Ромейда… Художник, историк и географ, Шмуэль Мушник, поселяется в Бейт-Адасса в начале 80-х годов. И здесь он, в одиночку, берется воссоздать тот еврейский Хеврон, который был потоплен в крови в 1929 году. Так возник музей Хеврона в Бейт-Адасса. Мы входим в полутемные комнаты с картинами и фотографии – и все как-то начинает плыть. Реальность старого Хеврона, еврейского Хеврона, оживает на наших глазах. Страшные картины погрома, к сожалению, тоже выглядят здесь потрясающе реально… Совершенно уникальный музей. Музей, созданный одним человеком..
Итоги…
День кончается, пора подводить итоги. Хеврон – равняется соединение. Это – не математическая формула, выведенная за толстыми книгами. Это ощущение, то чувство, с которым мы покидаем Хеврон. Погружение в его историю помогает понять это ощущение в деталях. Связывать то, что невозможно, кажется, связать,- это Хеврон. Потому что если из А следует Б, то это еще не причина называть это "соединением". А вот когда между А и Б проходят тысячелетия. Когда А – это обещание, данное Всевышним (а кто Его видел?) Аврааму (который, вообще-то, никакими археологическими раскопками не подтвержден) о том, что его потомству от Ицхака даст Он эту землю. А Б – это то, что мы сейчас на этой земле, в этом государстве живем. Вопреки всякой исторической логике. Вопреки историческому опыту всех народов и всех времен. Но Б – это факт, а А – это слово (написано пером…), которое передается тысячелетия… И связь между ними лежит через Хеврон. Но не только это мы выучили сегодня в Хевроне. Ведь дело-то не в некоем мистическом свойстве Хеврона, которое – оп! – и соединяет необходимые детали истории.
Нет, Хеврон – это не фокус-покус. Всегда, с самого начала, с Авраама и до самых последних страниц его истории, повторяется тот же сюжет. Авраам, оставивший положение духовного наставника поколения и кланяющийся до земли хеттийцам и невероятные деньги отваливающий за пещеру, в которой будет похоронена Сара… Калев и Йеошуа, встающие против всего народа за Землю, которая хороша очень-очень… и Сара Нахшон, могилой своего ребенка, вырытой своими руками, открывающая евреям дорогу в Хеврон… и профессор Тавгер, оставивший мировую славу и забывший про научные инетересы и один, раскапывающий среди навоза и отбросов, древнюю синагогу, носящую имя Авраама Авину… Да, теперь мы немного понимаем, через что, на самом деле, проходит соединение. Через удивительные еврейские сердца, через самопожертвование одиночек, верящих ясно и просто в то, что они делают. Через тех, кто прямотой своей воплощает, каждый в своем поколении, имя Йисраэль – которое обозначает (согласно одному из прочтений): Яшар Э-ль – прямо – Б-г.
С вершины холма, на котором похоронены Йишай и Рут, открывается дорога на Йерушалаим. Прямая … Йеширот – напрямую. Соединенные вместе имена предков царя Давида читаются так же: Йишай-Рут-йеширот. Так же называется синагога рядом с могилами. Рут, Йишай и Давид – тоже люди этого ряда, те, кто, справившись с задачами Хеврона, открыли нам дорогу на Йерушалаим. Хеврон – пора открыть карты – соединение малое. Хеврон – город одиночек. Соединение на уровне героя, праведника… Йерушалаим – это, конечно, тоже соединение. Это – "город, который соединяет вместе". Вот оно, различие: "вместе". Всем народом. Всем миром. Большое соединение. Вот и мы, новые репатрианты из бывшего Советского Союза, возвращаемся сейчас после очень долгого разрыва. Последние две тысячи лет мы жили без своей страны. Последние восемьдесят лет – без своей веры, своих традиций, без своего народа, почти. Сейчас происходит соединение. И, вновь, как и прежде, одним из звеньев в цепочке нашего возвращения становится Хеврон. Дай то Б-г
Контрольная работа
А пока… Последняя остановка на обратной дороге, при въезде в Кирьят Арбу. "Только для желающих" – говорит экскурсовод. Здесь, в этом месте год назад террористы устроили засаду, засев на верних этажах тесно сгрудившихся домов. 12 человек, солдат, жителей Кирьят Арбы, и среди них генерал Дрор Вайнберг, командующий Хевронской дивизией, погибли в этом бою. Прибывший на место премьер-министр заявил о начале строительства безопасного коридора между Кирьят Арбой и еврейскими районами Хеврона. К сожалению, реализация проекта затянулась. А пока… опять инициатива снизу, "творчество масс" – жители Кирьят Арбы и Хеврона строят на месте трагических событий синагогу, в память погибшим воинам. "Так есть возможность поучаствовать, символически, в строительстве" – говорит экскурсовод. И уставшие от целого дня пешеходных экскурсий, пожилые, в основном, люди, спускаются из автобуса. Камень за камнем, положенный в основании синагоги связывает прошлое с настоящим и будущим. Это и есть выученный урок Хеврона.
