Израильской интеллектуальной элите присуща неколебимая вера в то, что сегодняшним миром правит стерильный политический разум. Миф, сантимент, историческая память отнесены в далекое прошлое, «сброшены с корабля современности». Но иногда Израильтянину западает в голову мысль, что только он выбросил за борт все устаревшее и стал обитателем опрятного царства рацио, тогда как все остальные остались в устаревшем мире и живут в ином, уже непонятном ему измерении. И чем дальше развиваются события , тем чаще пугает израильтянина эта догадка.     Страх здесь – не от того, что обидно признать роковой просчет в несущей конструкции мировоззрения. Израильский страх много глубже; он звучит отголоском генетической памяти – еврейской генетической памяти, заставляя Израильтянина встретить в себе Еврея. Встречи страшнее и нежеланнее Израильтянину предложить невозможно.    Ведь кого он встречает в себе, заподозрив, что оказался единственным обитателем абсолютно разумного мира? Того еврея, который лет сто назад вдруг осознал, что является единственным «австро-венгром» в Австро-Венгерской империи, окруженный мадьярами, немцами, хорватами, чехами и словаками. Ради того, чтобы стать «как все», он отбросил свое и принял чужое, но наградой ему была не признательность, а еще большая ненависть окружающих. И тогда, из открывшейся безысходности, за полсотни лет до Освенцима, прозвучал сионистский голос: «Европа превращается в ловушку для евреев!».  Своей силой, бесстрашием, жизненной энергией сионизм был обязан этому ужасающему прозрению венских и пражских интеллигентов, помноженному на откровение российских погромов. Но рожденный прозрением Израильтянин снова выбрал со временем добровольную слепоту, и теперь ему нужно гнать от себя навязчивые догадки.  ...