В праздник Суккот, кроме обычных гостей, наши временные жилища посещают праотцы еврейского народа и самые выдающиеся его руководители. В первый день - Авраам, затем Ицхак, Яаков, Йосеф, Моше, Аарон и, наконец, в Гошана Раба (последний день праздника) к нам приходит царь Давид. Авраам похож на брошенное в землю семя, из которого вырос еврейский народ, а царь Давид напоминает плод дерева. Аврааму было обещано: «И сделаю тебя народом большим», а Давид удостоился править большим народом. Аврааму было сказано: «И будет благословение... и благословятся тобою все народы земли», а претворение этого благословения в жизнь должно произойти во времена Машиаха (прямого потомка царя Давида), в дни правления которого все народы узнают, что «Всевышний - Б-г Израиля, Царь, и царство Его превыше всякой власти» (молитва на Рош а-Шана и Йом-Кипур). Как Аврааму требовалась в свое время прямая и непосредственная защита, чтобы он мог справиться с возложенной на него задачей, так и Машиах будет нуждаться в защите Небес. Поэтому мы, обращаясь в молитве ко Всевышнему, называем Его Маген Авраам («Защитник Авраама»), а в благословениях к гафтаре - Маген Давид («Защитник Давида»). ...

Только мысль и чувство создают у человека ощущение реальности окружающего мира и себя самого, и поэтому приверженцы разных философских школ, пытаясь определить понятие «существование», ориентируются исключительно на аналитические и сенсорные способности человека. Заявив: «Я мыслю - значит, существую», -Декарт поставил на первое место аспект мысли, относящийся в большей степени к внутреннему миру, а материализм, провозгласив: «Материя -объективная реальность, данная нам в ощущениях», - отвел первостепенную роль чувствам, открывающим ворота во внешний мир. Тора отличается от всех философских систем тем, что она рассматривает мысль человека и его чувства не как инструменты восприятия и постижения материальных или даже духовных сфер, а как нити связи с Творцом. Если бы Тора вела полемику с Декартом, она бы переформулировала его аксиому так: «Я мыслю - значит, существует Б-г», а постулат материалистов превратила бы в следующее высказывание: «То, что я ощущаю, - это лишь вершина айсберга объективной реальности. Нечто лежит за пределами чувственного мира и не поддается непосредственному восприятию при помощи нервных окончаний, но постепенно все больше и больше раскрывается силами души». А душа, приближаясь к своему Создателю, постигает Его и раскрывает для себя новые потоки Б-жественного света. Ее шаги в этом направлении - заповеди и хорошие дела. Каждая новая исполненная заповедь привносит в мир духовность и добро, а значит, еще более приближает к Тому, Кто сотворил все сущее, чтобы соединить духовный и материальный мир и даровать благо. Следовательно, заповедь - самое сильное средство познания мира, как сказал царь Давид: «Заповедь Б-га чистая, она раскрывает глаза». И этого философы уже не только не знают, но даже и не догадываются об этом. Философия также не в состоянии постичь, что сила души человека, исполняющего заповеди, соединяет разум и чувство, постепенно стирая границу между ними. Чувство создано, чтобы человек вместил в себя окружающее, а разум - для того, чтобы каждый мог выйти за пределы ограниченного мира. Чувства воспринимают конкретные объекты и их свойства. А разум работает по принципу «от частного к общему» - он опирается на разные ощущения, сравнивает их, и, отбрасывая частные детали, вычленяет общее, и устремляется к высокой абстракции и глобальным идеям. Разум и чувство всегда должны действовать вместе: тогда они будут способствовать тому, чтобы свет души привнес неограниченное в материальный мир, имеющий определенные границы. Идея совмещения разума, стремящегося постигнуть Творца, чувств, направленных на восприятие конкретной действительности, и заповедей нашла свое отражение в тех образах, которые наши мудрецы связали с четырьмя видами растений. «У этрога есть вкус и запах. Так и среди сынов Израиля есть люди, которые обладают глубоким знанием Торы и делают хорошие и добрые дела. У финиковой пальмы есть вкусные плоды, но они не источают запаха - это люди со знанием Торы, но не отличающиеся хорошими делами. У мирта есть приятный запах, но нет вкусных плодов - это люди без Торы, но творящие добро. У речной ивы - ни вкуса ни запаха -это люди без Торы и и без заповедей». Сказал Пресвятой, благословен Он: «Пусть все станут одной связкой, и тогда каждый будет искуплением для другого: тот, у кого только Тора, дополнит того, у кого есть хорошие дела без больших знаний, а тот, у кого есть только хорошие дела, дополнит того, кто владеет Торой, но не проявляет старания в исполнении заповедей. И все они вместе помогут необразованному и не исполняющему закон удержаться от тяжелых грехов и остаться евреем» (Мидраш раба Ваикра, 23:11). ...

«Когда выйдешь на войну против врагов твоих, и отдаст их Б-г, Всесильный твой, в руку твою, и возьмешь у них пленных, и увидишь среди пленных женщину, красивую видом, и возжелаешь ее, и захочешь взять себе в жены, – то приведи ее в дом свой, и пусть обреет она голову свою и обрежет ногти свои, и пусть снимет с себя свое платье пленения, и пусть сидит в доме твоем и оплакивает отца своего и мать свою месяц. А затем войдешь ты к ней и станешь мужем ее, и она будет твоею женой» (Дварим 21:10-13).  Закон о пленнице представляет собой исключение: Тора предоставила женщине, на которой хочет жениться захвативший ее в плен воин, право пройти гиюр и вступить с ним в брак. Во всех остальных случаях суд не присоединяет к народу Израиля человека, если есть подозрение, что он хочет стать евреем, потому что решил жениться (выйти замуж) или потому, что ему (ей) кто-то угрожает, вынуждая принять иудаизм. Другие пленники могут согласиться стать рабами, приняв на себя обязанность соблюдать некоторые из законов Торы (например, не нарушать субботние запреты). И хотя раб обладает определенными правами и хозяину вменяется в обязанность относиться к нему с таким же уважением, с каким он относится к членам своей семьи, человек, обладающий статусом раба, не может вступить в брак с еврейкой, а рабыня не может выйти замуж за еврея. Почему же в том случае, если воин хочет жениться на захваченной им в плен женщине, Тора делает исключение и разрешает ей принять гиюр - ведь она никогда бы не сделала этого, будь она на свободе?! Объяснение есть. Если бы Тора запретила брак с пленницей, то в сердце воина родился бы протест против Б-жественного закона. Дурное начало, постоянно набирая силу, нашептывало бы человеку: «Ты рисковал жизнью, победил и теперь не можешь поступить с пленной, которую ты взял, по своему желанию? Но ведь ты не стремишься к разврату, а хочешь сделать ее законной женой. Кто же может запретить тебе это?» Тора, не желая дать дурному началу возможность спровоцировать человека на прямое нарушение закона, разрешила ему жениться на пленной. Однако она позволила сделать это не сразу, а только после того, как он будет целый месяц видеть ее плачущей. Скорее всего, его временная привязанность пройдет, и он откажется от брака! Почти сразу же за законом о прекрасной пленнице следует закон о непокорном сыне: «Если будет у кого-то сын буйный и непокорный, не слушающий голоса отца своего и матери своей, и они наказывали его а он не слушал их, то пусть возьмут его отец и мать его и выведут к старейшинам города своего. И скажут старейшинам города своего: «этот сын наш буйный и непокорный, обжора он и пьяница». И пусть закидают его все люди города его камнями». Последовательность тем в тексте Торы не случайна, она всегда указывает на причинно-следственные связи. В данном случае очевидно предупреждение, с которым Тора обращается к человеку: «Если при выборе жены ты основываешься только на своем физическом влечении к женщине, то с большой вероятностью это пагубно отразится на духовных качествах детей». Закон о непокорном сыне, также является исключением. Ребенка, еще не достигшего совершеннолетия, приговаривают к смертной казни за воровство, в то время как по закону дети до тринадцати лет вообще свободны от ответственности перед судом, а за воровство никогда не приговаривают к смертной казни! Талмуд разъясняет: суд принимает во внимание, что ворующий у родителей для того, чтобы наесться мяса и выпить вина, в будущем не остановится перед убийством, чтобы удовлетворить свои непомерные плотские потребности. Но как можно приговорить человека к смертной казни за то преступление, которое он еще не совершил! Не следует пугаться: ни один ребенок никогда не был осужден на основании этого закона, ибо практически его невозможно применить. Закон этот носит исключительно назидательный характер. Он учит тому, что духовная любовь родителей приводит в мир высокие души, а плотское влечение, отодвигающее на задний план проблему духовного соответствия – даже в том случае, если брак не запрещен законом – приводит к рождению грубой души. Авшалом, поднявший восстание и намеревавшийся убить своего отца, царя Давида, был сыном Маахи, царицы, взятой в плен. И хотя Давид женился на Маахе не из-за ее красоты и привлекательности, его сердце не было полностью чисто, и он понес тяжелое наказание: как восстание Авшалома, так и его гибель были для Давида огромной трагедией. ...