Вечер Лаг ба-омера 1908 года, и вот наконец, после десятидневного плавания, корабль приближается к желанному берегу. Много лет спустя одна из пассажирок корабля опишет этот вечер в своих воспоминаниях:
«Все толпятся на палубе, вглядываясь в горизонт. Я пытаюсь разглядеть во тьме полоску суши. До берега далеко, все заволокло туманом. Корабль словно скользит по тихой воде, за ним тянется серебристый пенный след. Вода монотонно шумит, от этого журчания клонит ко сну. Все пассажиры собрались на передней палубе, на носу корабля. Мне не терпится увидеть землю, скрытую в тумане, я опираюсь на перила, и наверное, я задремала. Когда я очнулась, передо мной уже лежал берег Земли Израиля. Вот скала, на которой расположен Яффо, она похожа на огромную древнюю крепость. Ее вершину освещают первые лучи восходящего солнца» (Рахель-Янаит Бен-Цви, Ану олим, стр. 7).
Для двадцатидвухлетней пассажирки этот волнующий миг прибытия на Святую Землю был словно вторым рождением. Она даже выбрала себе новое имя, чтобы ознаменовать столь значительную перемену в своей жизни. Она родилась в 1886 году в местечке Малин Киевской губернии. Там ее звали Голда Лишанская, но очень скоро она стала известна под новым именем – Рахель-Янаит. Она выбрала это ивритское имя потому, что оно было созвучно имени ее отца Меира-Йоны и намекало на имена Александра Яная и Шломцион, древних царей Хасмонейского царства.
В отличие от многих представителей того поколения, Рахель, пережив второе рождение на Земле Израиля, не отреклась от своего прошлого. Будучи личностью незаурядной, она всю жизнь совмещала в себе противоречивые стороны: наряду с приверженностью идее социалистической революции она всеми фибрами душа была связана с прошлым своего народа; она принимала активное в участие в организации обороны еврейского ишува, что не мешало ей одновременно заниматься научными исследованиями; она была агрономом и педагогом, политиком и борцом за права женщин, женой и матерью, а также первой леди государства Израиль, которую неизменно отличали простота и скромность.
Сионистка с детства
В своих поздних воспоминаниях она описывает дни детства, окутанные дымкой ностальгии: вспоминает жизнь в еврейском местечке, тепло еврейского дома, который защищал своих обитателей от враждебности нееврейского окружения. Она с тоской и нежностью вспоминает дом деда, в котором впитала тягу к Земле Израиля, традицию хасидизма и любовь к учению.
Начальное образование она получила в местечковом хедере, но это не удовлетворило ее страсть к знаниям. К 12 годам она уже выучила русский язык и подготовилась к вступительным экзаменам в гимназию. Поступив в гимназию в Житомире, она переехала в этот город одна и зарабатывала на жизнь частными уроками иврита. Очень быстро увлеклась – наряду с ботаникой и историей еврейского народа – сионистской деятельностью. Своему отцу, который опасался, что в большом городе она утратит связь с еврейством, писала: «Не к чужой культуре я приникаю, не дай Бог, а исключительно к нашей, еврейской культуре».
Относительно спокойная жизнь была резко прервана в 1903 году, когда в Житомире распространились слухи о Кишиневском погроме. В еврейской среде воцарилась атмосфера траура и ужаса, но Рахель и других девушек и юношей это вдохновило на еще более активную сионистскую деятельность. Впервые в жизни юная Рахель столкнулась с идеей самообороны, которая позднее станет одной из основных областей ее деятельности в Эрец-Исраэль. С этого момента ее занятия – особенно изучение естественных наук – приобрели четкую практическую направленность: подготовить ее к алие в Землю Израиля и жизни там.
В скором времени она переехала в Киев и стала одним из основателей партии «Поалей Цион», программа которой основывалась на идеях сионизма и социал-демократии. Отныне сионистская деятельность стала центром ее жизни. Узнав о смерти Герцля, она оделась в черное и не снимала траур в течение целого года. В 1905 году она переехала в Германию и начала изучать ботанику и зоологию в Йенском университете, но не оставила политическую и педагогическую деятельность и пребывала в постоянных разъездах по городам и местечкам Восточной и Западной Европы. На седьмой Сионистский конгресс, состоявшийся в Базеле в 1905 году, Рахель была послана как делегат от общины Малина, будучи всего 18 лет отроду.
Она проявила себя как сторонник фракции «Ционей Цион», проголосовав против Угандской программы. Политическая деятельность, которую вела эта неугомонная и отважная девушка, была запрещена в царской России, и несколько раз ей пришлось скрываться от властей, а однажды ее даже арестовали и посадили в тюрьму на короткое время. В те дни, в рамках своей деятельности в «Поалей Цион» она встретила человека, который позднее станет ее возлюбленным, а затем мужем – Ицхака Бен-Цви, в то время известного под партийной кличкой Авнер.
Однажды зимним днем 1908 года она, сидя в библиотеке, вскрыла конверт с письмом, полученным ею из Земли Израиля, и прочитала о кровавой резне, учиненной в Пурим над еврейской общиной Яффо. Трагическая весть потрясла ее:
«Что – и там, и там тоже погром? Почему ты сидишь здесь? Почему не едешь туда? – звучит голос моего сердца. Прост и ясен его призыв: поднимись и взойди в Землю Израиля! Словно невидимая рука схватила меня, я встала и вышла на улицу. Шел снег, и все было закутано белой пеленой. Снег слепил мне глаза, но мне казалось, что в лицо светит яркое солнце Земли Израиля. Я вся покрылась снегом, но в груди билось горячее сердце. Я шла по улице и думала: почему только сейчас я пришла к окончательному и бесповоротному решению? Ведь всю жизнь я мечтала о Земле Израиля! Я вспомнила деда, который всегда говорил об алие в Святую Землю, но не совершил ее. И я чуть было не последовала его примеру. От имени «Поалей Цион» я всегда призывала к алие, но сама не совершала ее. Но вот я еду! – ликовал новый голос в моей душе».
По дороге в Эрец-Исраэль Рахель оказалась в Одессе, где навестила Хаима-Нахмана Бялика. Тот спросил ее деловито: «И что же ты там будешь делать?» «Жить!» – ответила она просто.
Новый Иерусалим
Первые дни на Земле Израиля Рахель провела в Яффо. Она ездила по еврейским поселениям и встречалась со старыми друзьями из «Поалей Цион», которые приехали в Святую Землю до нее. В отличие от многих пионеров Второй алии, она вскоре последовала за Ицхаком Бен-Цви в Иерусалим, где примкнула к «Новому Иерусалиму» – иерусалимской коммуне, которую основал Бен-Цви вокруг художественной школы Бецалель. Люди искусства, писатели, пионеры-земледельцы, рабочие, общественные деятели и активисты «Поалей Цион» устраивали встречи в комнате Ицхака. Сидя на полу, на ковре, они вели горячие идеологические и политические споры.
«В роскошном зале, восседая на ковре у «Авнера», мы начинаем новую жизнь, и души наши преисполнены воодушевления. Что нужно человеку в жизни? К чему нам сковывать себя обыденностью, зачем утруждать себя ведением домашнего хозяйства, зачем нагромождать мебель в доме? Ведение нашего «хозяйства» не требовало от нас особых хлопот – встряхнуть ковер, ополоснуть чашки, молниеносно навести необходимый порядок, и вот мы уже наслаждаемся свободой, бродим по городу и взбираемся на холмы, окружающие его».
И вправду, в те дни Рахель и Ицхак много путешествовали по живописным уголкам древней земли, проходя многие сотни километров по следам героев Танаха. Уже тогда Ицхак проявлял живейший интерес к истории народа и земли Израиля. В своей книге Рахель писала:
«Стоя в водоеме, я возвела глаза к холмам, к расселинам скал, к каменистым вершинам. Но не их внешнее великолепие влекло мою душу сейчас: сердце мое тянулось к духу, сокрытому в них, духу, волновавшему сердца пророков, духу Израиля, что когда-то витал над этим местом. Исчез ли он безвозвратно? Разве не отзвук голоса пророков привел нас сюда? Разве не этот дух, питавший дремлющие сердца, пробудил еврейскую молодежь восстать против жизни в изгнании?»
Теплое отношение Рахели-Янаит к еврейской традиции не всегда было по душе ее друзьям и соратникам. Однажды во время посещения могилы праматери Рахели в Бейт-Лехеме глаза Рахели-Янаит наполнились слезами волнения. Она поспешила успокоить одного из друзей, взиравшего на нее с недоумением: «Не волнуйся, мои социалистические убеждения не пострадают оттого, что я прикоснулась к могиле праматери Рахели». В другой раз Рахель по ошибке разожгла огонь в примусе раньше, чем закончилась суббота. Она и Ицхак долго сокрушались, что нарушили субботу и тем самым оскорбили чувства своих соседей в районе Бухарим, тогда как Йосеф-Хаим Бренер, который был у них в ту субботу, считал это непростительной слабостью. Однако Рахель и Ицхак были убеждены, что необходимо сохранять теплые дружественные отношения с представителями старого ишува в Иерусалиме и относиться к ним как к близким и равным.
Их педагогическая деятельность проявилась и в том, что они присоединились к коллективу учителей Первой ивритской гимназии в Иерусалиме. Рахель в течение многих часов готовила уроки для тех немногочисленных учеников, что учились в ее классе. Она должна была проводить уроки на иврите, которым она еще не владела в совершенстве. Ее мать, последовавшая за дочерью в Эрец-Исраэль с другой своей дочерью, впоследствии известной как скульптор Батья Лишанская, была изумлена, узнав, что ведро и тряпка, которые ее образованная дочь берет с собой на работу в гимназию, предназначены не для уборщицы, – она пользуется ими сама после окончания рабочего дня. «У меня в глазах потемнело, – писала позднее мать Рахели, – учительница, и моет полы?!»
В период работы в гимназии Рахель продолжала политическую деятельность. Она постоянно участвовала в заседаниях партии в Эрец-Исраэль и за границей, а также была редактором партийной газеты «Ѓа-ахдут» («Единство») вместе с Бен-Цви, Давидом Бен-Гурионом и Яаковом Зрубавелем. Рахель была одним из инициаторов создания «Кассы рабочих Эрец-Исраэль», предназначенной для субсидирования столовых, детских яслей и денежных ссуд для семей рабочих. Помимо всего этого, она была рабочей в типографии и одной из глав профсоюза типографских рабочих. Она была среди тех, кто возглавил первую забастовку еврейских рабочих в Эрец-Исраэль в знак протеста против условий труда типографских рабочих в Иерусалиме.
Кроме того, Рахель активно участвовала в деятельности организаций по самообороне «Бар-Гиора» и «Ѓа-шомер», которые основал и возглавил Ицхак. Рахель и Маня Шохат – жена Исраэля Шохата, главы «Ѓа-шомера» – были единственными женщинами – официальными членами этих организаций.
Ветер войны
После Младотурецкой революции, состоявшейся в Турции в 1908 году, результатом которой стали важные политические реформы в Османской империи, Ицхак Бен-Цви и Давид Бен-Гурион отправились в 1911 году изучать юриспруденцию в Константинополе. Они хотели подготовиться к тому, чтобы в будущем стать представителями еврейского ишува в османском меджлисе (парламенте). Рахели, которая пыталась поступить в университет Дамаска, но не была принята, потому что она женщина, пришлось уехать в далекую Францию, чтобы закончить там образование.
Там она получила степень аграрного инженера. В те годы она чувствовала себя очень одинокой и тосковала по еврейскому окружению, по партийной работе и по своему возлюбленному Ицхаку. Только летом 1914 года, когда в Европе задули ветры войны, Рахель поспешила возвратиться в Эрец-Исраэль, пока пути туда не были закрыты. Здесь она вновь повстречалась с Ицхаком, который прервал занятия в Константинополе, однако и на этот раз им недолго было суждено оставаться вместе. Как и многие другие сионистские лидеры, Бен-Гурион и Бен-Цви были арестованы во время войны турецкими властями, а весной 1915 года изгнаны из Эрец-Исраэль, хотя и призывали к сотрудничеству с турками. Поэтому во время войны Рахель также была разлучена со своим возлюбленным.
«Вдруг я ощутила с великой болью вкус насильственной разлуки. Я была оторвана от друга души моей и знала, что не увижу Авнера ни завтра, ни послезавтра; я не смогу взять его под руку и прогуляться по любимым переулкам, разделить с ним боль и радость, будь то мою личную или общенародную».
Дни Первой мировой войны были крайне тяжелы для еврейского ишува в Эрец-Исраэль. Аресты и ссылки вождей сионистского движения, конфискация имущества, каторжный труд, обыски, официальный запрет на иврит, экономический кризис. К этому прибавились и стихийные бедствия: нашествие саранчи, засуха и эпидемии, которые привели к тяжелейшему голоду. Рахель жила попеременно то в мошаве Тель-Адашим, где собрались в те дни члены движения «Ѓа-шомер», то в других поселениях, куда она направлялась по заданию «Ѓа-шомера» и для ведения партийной работы. Она даже занималась покупкой оружия для организаций самообороны.
В то время она решила вступить в экспериментальное хозяйство в Атлите, чтобы научиться науке земледелия. Хозяйством управлял Аарон Ааронсон, основатель подпольного движения Нили. Рахели было непросто принять такое решение.
Непримиримая идеологическая борьба велась между социалистами – пионерами Второй алии, к чьему кругу принадлежала Рахель, и поселенцами – представителями Первой алии, в том числе, членами семьи Аронсон, которую молодые первопроходцы воспринимали как буржуазию, пекущуюся о собственном благе больше, чем о народном. Решение Рахели вступить в экспериментальное хозяйство в Атлите, – хотя она строго следила за тем, чтобы не трудиться там ради собственного заработка и не вступать в финансовую зависимость от Аронсонов, – вызвало негативную реакцию у ее партийных соратников. Рахель очень ценила Аарона Ааронсона за его глубокие познания в сельском хозяйстве, и все же ей было нелегко принять то обстоятельство, что на ферме работали арабские наемные рабочие. Так или иначе, когда Аарон Ааронсон отлучился заграницу в рамках работы в подпольной организации Нили, его заместитель Авшалом Файнберг поспешил отстранить Рахель от фермы, которая была центром тайной деятельности Нили.
В конце 1917 года, когда турки разоблачили Нили, члены «Га-шомера» опасались, что станут следующими на очереди, и поспешили уничтожить большинство документов, хранившихся в архиве, который находился под ведомством Рахели. Она писала об этом:
«На следующее утро я возвращалась обратно (из Метулы), и когда проезжала возле Маханаим, меня окликнул мой друг Зоненштейн и сообщил: сюда привезли из Тель-Адашим твой ящик с бумагами. Я была поражена, услышав это. Я последовала за ним и увидела печь, в которой бушевало пламя. Уже ничего нельзя было спасти – все бумаги горели… В этом ящике хранились все воспоминания моих дорогих товарищей и мои собственные. Дневники времен основания движения. Но что же я сокрушаюсь о своем, когда в этом ящике я хранила как зеницу ока записи Ицхака!»
Супруга, мать и общественный деятель
После войны Ицхак возвратился в Эрец-Исраэль, и молодая пара наконец-то сыграла свадьбу. Через несколько лет у них родились двое сыновей – Амрам и Эли. Рахель продолжала вести интенсивную общественную деятельность, все сферы которой трудно перечислить. В начале периода Британского мандата она была избрана во «Временный комитет», позднее стала основателем партии «Ахдут ѓа-авода», участвовала в комиссии по основанию Ѓистадрута. Она также была членом многих зарубежных комиссий и продолжала быть делегатом сионистских конгрессов.
Она продолжала и деятельность, связанную с обороной. После окончания Первой мировой войны призывала мужчин и женщин вступать в качестве добровольцев в Еврейскую бригаду, чтобы «создать ядро еврейской армии в Эрец-Исраэль». Однако британские власти запретили женщинам вступать в бригаду и чинили препятствия перед мужчинами-добровольцами. В дальнейшем Рахель была одним из первых активистов организации «Хагана», и во время погромов 1936-1939 г.г. участвовала в работе штаба организации. В годы Второй мировой войны ее усилия, направленные на вступление еврейских женщин-добровольцев в женские бригады британской армии, увенчались успехом.
Два ее самых горячих увлечения – педагогика и природа Земли Израиля – совмещались во многих областях ее деятельности. В 1920 году она открыла в Иерусалиме небольшой ботанический сад; в 1928 году основала на скалистом участке к востоку от иерусалимского квартала Тальпиот хозяйство, в котором работали женщины-работницы (в 1933 году это хозяйство стало учебной фермой для девушек); в 1943 году посетила как представитель рабочего движения Сирию и Ливан, откуда привезла группу девушек для обучения на ферме. После того как земля, на которой располагалась ферма, была захвачена арабами в ходе Войны за независимость, она занялась восстановлением заброшенного арабского села Эйн-Карем, где создала молодежную деревню.
Война за независимость потребовала у нее в жертву самое дорогое. Весной 1948 году пал в бою ее сын Эли вместе с еще шестью товарищами. Это случилось во время нападения арабов на кибуц Бейт-Кешет, где он жил, всего лишь за пять дней до срока, на который была назначена его свадьба.
Супруга президента
В 1952 году Ицхак Бен-Цви был избран вторым президентом Государства Израиль. Он был единственным президентом, который переизбирался дважды. Он также был первым президентом, избравшим Иерусалим местом своей резиденции. Ицхаку и Рахели было трудно расстаться с простым домом, где они жили, и переехать в роскошную резиденцию, которую государство приобрело для них на улице Аль-Харизи. Будучи людьми простыми и скромными, они хотели и после изменения статуса продолжать жить в старом доме, выражая тем самым солидарность с простыми людьми, многие из которых жили в то время в бараках и палатках. Дом, где жила семья Бен-Цви, был перевезен в кибуц Бейт-Кешет, защищая который погиб их сын Эли. Там этот дом стал частью школы, в память об Эли. А в резиденции на улице Аль-Харизи был построен новый дом, который отличали простота и скромность. В нем президент с супругой устраивали официальные церемонии и принимали важных гостей. Сегодня в этом доме расположен институт «Яд Бен-Цви» по изучению истории еврейского ишува в Земле Израиля и израильских колен.
Наряду с простотой супруги Бен-Цви отличались связью с еврейской традицией. Ицхак Бен-Цви посещал урок Гемары по субботам и праздникам, а Рахель проводила в резиденции президента еженедельный урок Танаха для женщин. Дважды в год, в Суккот и в День Независимости, их дом был открыт для широкой публики, а каждый рош-ходеш они приглашали к себе представителей различных общин Израиля. Дух простоты и открытости, царивший в доме президента, ярко отразился в следующей истории: однажды, в дождливый день, президент подошел к охраннику, стоящему на посту у входа в резиденцию, и пригласил его к себе домой выпить чашку горячего чая. Когда охранник спросил, кто же будет охранять резиденцию тем временем, президент ответил: «Я, кто же еще?»
Ицхак Бен-Цви умер весной 1963 года, вскоре после того как был переизбран на третий срок. Рахель прожила долгую жизнь и умерла зимой 1979 года. Последние годы жизни она посвятила общественной и литературной деятельности, писала воспоминания, развивала институт «Яд Бен-Цви» и занималась увековечением память своего сына Эли.
Любовь и уважение, которого она удостоилась в Израиле со стороны всего народа, проявились, кроме прочего, в том, что в 1966 году ей было присуждено звание почетного жителя Иерусалима. На церемонии присуждения Рахели этого звания мэр Иерусалима Мордехай Иш-Шалом сказал:
«26 кислева 1952 года Ицхак Бен-Цви был избран вторым президентом Государства Израиль, но он стал первым президентом, избравшим местом своей резиденции Иерусалим… Неслучайно приемная президента была создана на том самом месте, где стоял дом Ицхака и Рахели Бен-Цви. В сердце возрождающегося Иерусалима ваша семья служила символом первопроходчества, еврейской простоты и скромности, верности нашему народу… Наш друг Рахель Бен-Цви, почти 60 лет ты являешься неотъемлемой частью жизни возрождающегося Иерусалима. Ты и твоя семья участвовали во всем, что переживал Иерусалим в эти времена. Сегодня ты можешь взирать с глубоким удовлетворением на события жизни твоего поколения и твоей собственной жизни».
Ямима Ховав
Перевод: Хана Ар-Шалом
Журнал “Сгула”, №28
