Тема прихода к вере несомненно представляет значительный аналитический интерес. Что должно произойти с человеком для того, чтобы из атеиста он превратился в верующего?
Этот вопрос не стоит задавать социологам или психологам, ибо они сведут ответ к описанию социопсихологических процессов, которые, как известно, аксиоматично построены на непризнании духовного. Поэтому нам придется говорить о конкретных случаях.
Как-то я читал книгу, написанную известным в прошлом комическим актером Ури Зоаром о своем приходе к вере. Он подробно рассказывает о своих дискуссиях с раввином, в процессе которых получил ответы на волнующие его вопросы, а вот об отправной точке, о толчке, приведшем к поиску, говорит как бы между делом.
История начинается с того, что в середине тяжелых съемок он взял отпуск и решил несколько дней отдохнуть в Норвегии. И тут все началось. Внезапно он почувствовал бессмысленность своего приезда в Норвегию: «Что он здесь ищет, в чужой стране?» В продолжении путешествия это чувство внутренней опустошенности не оставляло его. «Зачем мне все это надо?» — спрашивал он себя. Постепенно — на фоне девальвации прежних ценностей: денег, почета, карьеры — в нем выкристаллизовалось желание понять смысл жизни. И только потом наступил этап поиска ответов в беседах с раввином.
А вот еще один рассказ, услышанный мной в радиопередаче «На границе света». Девушка, в прошлом солдатка израильской армии, как и многие солдаты после демобилизации, отправилась за границу, чтобы «прочистить мозги». Люди, которые в течение трех лет рисковали жизнью, должны решить для себя вопрос: «Зачем и как жить дальше?». Но, задав этот вопрос, они ступают на путь поиска истины. (Если вы заметили, нечто подобное произошло и с Ури Зоаром.)
Девушка поехала в Непал, в буддистские храмы. Там, считала она, ей раскроют глубинные тайны жизни. Она попадает к известному гуру, в святилище которого собраны статуэтки всех известных духовных лидеров: Магомета, Будды, Заратустры, Иисуса, Петра и Павла, — словом, тех, кто внес некоторое духовное начало в жизнь человеческого общества.
«А где же Авраам, Ицхак и Яаков?» — спросила она. — «Не было никакого Авраама», — ответил ей гуру. — «Значит и тут обман», — подумала она и закричала: «Это неправда, есть Авраам, Ицхак и Яаков!» И ее прогнали из святилища.
«Сижу я около какой-то горной реки, — продолжила она рассказ, — и плачу от отчаяния: нет правды, все ложь». И вдруг на берегу происходит маленькое чудо: откуда-то появился человек и спросил на иврите, почему я плачу. (Потом оказалось, что он распознал ее по отпечаткам, оставленным на песке израильскими ботинками «Гали».)
«Я искала смысл жизни у гуру. И у него есть место для всех религий. Но только не для еврейской. Значит, все лгут!» — «Так зачем же ты искала правды в Непале? Истина есть у тебя дома. Вернись в Израиль и почитай об этом в книге Йеуды а-Леви «Кузари».
Если сравнить историю, рассказанную Ури Зоаром, и историю, рассказанную девушкой, то сразу бросается в глаза, что они очень похожи. У обоих возникает ощущение бессмысленности существования и рождается необоримое желание найти истину. У Ури Зоара «триггером» этого ощущения явилось столкновение с чужбиной (Что я делаю здесь, в Норвегии? Разве истину, которую я ищу, здесь найти легче, чем в Израиле?). У девушки это — оскорбленное чувство национального достоинства (Не было никакого Авраама…).
Знаменательно, что девушка знает еврейскую историю и гордится ею. Но все же в поиске истины оставляет Израиль, ибо тайна, как ей представляется, скрыта на Востоке. (Напомним, что и Израиль находится на востоке.) Потребовалось вмешательство гуру и незнакомца, чтобы вернуть ее на Святую — на языке всех народов мира — Землю.
Интересно, что этот процесс поиска сто лет назад уже описал рав Авраам Ицхак а-Коэн Кук в своей книге «Свет возвращения». Он пишет, что каждому человеку известно состояние неудовлетворенности собой и стремление к возвращению в нормальное состояние (брошу курить, начну соблюдать диету). Это естественное стремление вернуться к тому, ради чего сотворен человек, изначально ощущается подспудно — до тех пор, пока из подсознания не переходит в стадию конкретизации путей самоисправления. Это и есть то, что мы называем на иврите хазара битшу-ва — «возвращение». Таким образом, механизм «возвращения» является интегральной частью человеческого существа.
«Точно так же, — говорит Рав Кук, — в человеке заложен и механизм осознания императива морального оздоровления». И в случае Ури Зоара, и в случае девушки-солдатки (которая к сегодняшнему моменту уже закончила религиозный семинар для девушек «Махон Ора» и вышла замуж) изначально существует внутреннее ощущение моральной недостаточности и, как следствие, возникает импульс поиска. Вот это-то здоровое подсознательное знание о том, что позитивная истина в принципе существует (в отличие от других мировоззренческих теорий, в которых это не является самоочевидным), является отличительным свойством еврейской души. Если вы сможете артикулировать для себя это подсознательное и вывести на уровень осознанного, автоматически возникает потребность раскрытия и реализации знания.
Еще до получения Торы на Синае сыновья Израиля заявили о своей готовности выполнять Закон и вместе с тем продолжать слушать и стремиться понимать (наасэ вэнишма). Пожалуй, на основании этой фразы, записанной в Пятикнижии, наши праотцы вывели формулу: «Выполнять, казалось бы, еще неизвестное (наасэ) можно лишь потому, что «неизвестное» уже заложено в нас и остается только поднять его до уровня сознания». Во второй части формулы — будем продолжать слушать (нишма)—заложена идея развивающегося или раскрывающегося в процессе реализации Знания.
Скажем же и мы: «Наасэ вэнишма!»
Ури Зоар в молодости
.jpg)
