Историю с продажей первородства издревле с удовольствием используют антисемиты всех мастей – дабы вывести этих "совершенных, сидящих в шатрах" евреев на чистую воду. Вряд ли необходимо защищать нашего праотца Яакова от нападок антисемитов. Тем не менее, хотелось бы понять, что им двигало. Интересно, что сам текст построен так, чтобы создать при поверхностном прочтении иллюзию полного понимания. Особенно хорошо это удаётся при чтении Торы в переводе: часть работы по маскировке выполняет переводчик (он же должен создать внутренне не противоречивый текст – сколько шершавых углов для этого нужно сгладить!).
Итак, в истории с продажей первородства, на первый взгляд, всё ясно, кроме:
1. Вопроса этического:
А как можно родному брату тарелку супа продать?
2. Вопроса философского:
Каким образом можно продать первородство, и какое ему в хозяйстве применение? (Первородный – это родившийся первым. Если это уже произошло с одним, то можно ли это продать другому?)
3. И нескольких чисто технических вопросов:
а) странное слово "הלעיטני"
б) скудный запас слов Эсава – "этого, красного"
в) что нам хотели сказать, подчёркивая, что похлёбка из чечевицы?
Странное слово означает "заливать в глотку".
Яаков, как известно, сварил эту похлебку неспроста. Чечевица круглая, поэтому принято давать чечевичную еду тому, кто пребывает в трауре. Согласно Мидрашу, в этот день умер Авраам, и готовил эту пищу Яаков, чтобы накормить Ицхака, который сидел в трауре по умершему отцу, поскольку человек в трауре не должен сам себе готовить пищу.
Впрочем, Эсава это не интересует. И он вежливо так просит своего брата: "Ну-ка, влей-ка мне вот этого, красного!".
В просьбе Эсава есть ещё одна странность, логическое несоответствие:
"Дай мне поесть, потому что я очень устал".
Дайте попить, а то так есть хочется, что переночевать негде. Нет, конечно, почему бы не предположить, что он и голоден, и устал одновременно. Или что у него нет сил приготовить себе еду. Но тогда, после трапезы, он должен был бы немедленно заснуть, а наш герой «поел, и встал, и пошёл и презрел первородство». Даже на то, чтобы плюнуть со смаком на это самое первородство силы остались.
Нет, не о физической усталости и не о смертельном голоде здесь идёт речь.
Заметим ещё, что со словом "устал" связано не просто желание поесть, а просьба влить непосредственно в глотку.
А просто человек не хочет есть, как все нормальные люди. Устал. Не хочет смотреть на еду, брать в рот, ощущать вкус, запах, говорить, смакуя: " О, это вино урожая 1892 года из округа Сен-Жермен – деПре, пятьсот франков бутылка" (в переводе на наши обстоятельства, "чечевица, которую приготовил мой младший брат для отца, для того, чтобы накормить его после того, как тот похоронил своего отца Авраама, пока я шлялся неизвестно где").
Всего этого Эсав не хочет знать, потому, что он от всего этого устал, от всех этих бесконечных правил, оттого, что всё не просто, оттого, что всё имеет продолжение, смысл. Оттого, что кроме этого мира есть что-то ещё.
И когда Яаков говорит ему: "Продай мне свое первородство", то Эсав отвечает: "Я умираю, я иду к смерти – зачем мне первородство". И опять его никак нельзя понять, потому как он – вполне здоровый молодой человек. А просто понимать нужно буквально: "Я – Эсав иду к смерти". А, следовательно, все эти ваши закидоны не имеют смысла.
А, тогда, совершенно естественно, имеет смысл только моё желание – голод, например. И мои возможности его удовлетворить. Всё остальное: чечевица, траур, вкус и смысл – эфемерно! Как и первородство – а что я с этого буду иметь.
Кстати, мудрецы говорят, что Эсав устал, потому что пришёл "с дела": убивал, грабил и насиловал, что Эсав в тот день совершил пять тяжелейших преступлений, и красно у него было в глазах от пролитой крови (чечевица, хотя и красного цвета, но при варке красный цвет теряется. Тогда почему он говорит "этого красного"? Фрейд не нужен, чтобы догадаться).
Мудрецы делают за Эсава ещё один вполне логичный шаг: если ничего кроме этого мира не существует – значит всё дозволено (как у Достоевского). А, значит, ничего его, Эсава от любого самого страшного преступления, в частности, и от всех вместе – НЕ ОСТАНАВЛИВАЕТ!
Яаков приобретает первородство.
Какой в этом смысл? Разве первородство может быть товаром?
Или он только испытывает брата, как он относится к тому, что он должен продолжать дорогу деда и отца?
Что, вообще, такое первородство и для чего оно нужно?
Известно, что первенец – ведущий. Но Эсав вполне удовлетворен тем, что есть и не проявляет никакого интереса к тому, чтобы кого-то, куда-либо вести. Напротив, здесь намечается порча того самого великого начинания, когда оно никуда не ведёт.
Три основные ассоциации возникают у нас с понятием первенства.
1. Особые силы.
В благословении Яковом первенца Реувена сказано: "начало мощи моей, избыток достоинства и могущества"- это закон природы, это изменить невозможно. И поэтому, Эсав – всегда рав – большой, многочисленный.
2. Предназначение.
Первенец посвящался для Служения, становясь священником. Но это уже вопрос свободного выбора каждого, как каждого отца, так и каждого сына. Авраам, например, посвятил Ицхака, но только после того как Ицхак посвятил себя.
Эсав же, как следует из текста, делает выбор не в пользу служению Всевышнему. А, следовательно, пренебрёг он первородством ещё до его продажи.
Эсав буквально выбрасывает свое первородство на свалку.
Что и наблюдает Яков. И спасает это самое первородство, покупая его за чечевичную похлёбку
Именно этот мир – место для служения Всевышнему. Для этого и получает первенец свои особые силы. Однако силы даются один раз, и поэтому Эсав, как был так и остался рав – большой, многочисленный.
И потому, во время знаменитой встрече с Яаковом, возвращающимся из Харана после двадцати лет изгнания, говорит: "ЙЕШ ЛИ РАВ". То есть он уже приобрёл качество РАВ: четыреста воинов его сопровождающих – тому свидетельство. А дальше – больше. И ещё больше. И ещё.
Но первенство все равно остаётся у Яакова. И ответственность за весь мир. При том, что физическая мощь и многочисленность – по-прежнему у Эсава. Такая вот несправедливость.
Возможно, здесь и кроется ответ на вопрос, который уже пять лет не даёт мне покоя. Вопрос этот задал наш сын Элиша, когда ему было три года. Дело было на Хануку. У нас были гости. Дети отвечали на вопросы, получали сладости. На какой-то вопрос должен был ответить и трёхлётний Элиша. Чтобы не слишком утруждать ребёнка, его попросили только сказать, что мы празднуем в Хануку. Это учат в каждом детском садике: "То, что слабые и малочисленные евреи победили многочисленных и сильных греков". Только и всего. Но ребёнок упорно не хотел отчитаться и получить конфету. Ему начали помогать: "Ну, Элиша, греки – они какие? А евреи?". Но Элиша молчал как партизан. Надо сказать, что было даже немного обидно – такую простую вещь мальчик не может сказать.
И вдруг внезапно Элиша произносит: "А почему евреи должны быть малочисленными, а греки – наоборот?"
Воцарилось молчание. В самом деле, что ответить ребёнку? Да, Всевышний сотворил чудо, позволив горсточке иудейских повстанцев одержать победу над огромной империей Селевкидов. Но почему же изначально не сделать евреев сильнее греков и дать им победу естественным образом?
Я понимаю, что продажа первородства Эсавом Яакову это – ещё не ответ на вопрос Элиши, но начало ответа….
3. Двойная доля в наследстве.
Согласно закону Торы, первенцу полагается двойная доля в наследстве (то есть в два раза больше, чем всем остальным братьям вместе взятым).
Двойная доля ассоциируется с долей в двух мирах – духовном и материальном. А также напоминает о порядковом номере. Несмотря на то, что ты первый – всё-таки, не забывай, что ты – второй (по отношению к Всевышнему).
Что, опять же, замечательно просматривается в числовом выражении слова:
Само слово, обозначающее "первый", буквально кричит: "Второй, второй, второй".
Как говорит старинная грузинская пословица: «чтобы, сколь высоко ты бы не поднялся, ты никогда бы не отрывался от коллектива».
На протяжении всей нашей истории мы видим, что естественный первый с этой задачей почти никогда не справлялся, и от работы отстранялся, а работу первенца осуществлял кто-нибудь из вторых.
Им всё-таки легче.
"Встреча Эсава и Яакова", худ. П.Рубенс
