Коль ha олам куло Гешер цар меод В печальные дни между 17-м Таммуза и 9-м Ава "узкий" изначально мост превращается в тропку "бэйн Мецарим" – меж теснин, в которых "Иерусалим был настигнут преследователями". События, происходившие в "стенах" (так называют альпинисты самые рискованные этапы восхождения – гладкие поверхности отвесных скал, уходящих в небо), образовавших это ущелье, определили ход мировой истории на многие века вперёд. Их отдалённые последствия дают о себе знать и сегодня. Поэтому так важно понять и осмыслить, что именно произошло 17-го Таммуза 2448 года, с чего начались все беды Израиля? Почему грех сынов Израиля (дочери устояли перед испытанием), повлекло за собой разрушение Храма, изгнание, рассеяние – всё то, что еврейский мир "расхлёбывает" до сих пор?
 |
Цион Абрамов |
Этому кругу вопросов и был посвящен двухчасовый "Круглый стол", состоявшийся в "Мидраше" 17-го Таммуза. Вёл его Цион Абрамов, который дал название встрече – не "урок", не "лекция", а "размышления вслух:". Дискуссия началась с анализа причинно-следственной связи тех бедствий, перечисленных в трактате Таанит, которые постигли еврейский народ 17-го Таммуза и 9-го Ава. Участники говорили о движущих силах и истинных причинах этих событий. Каждому поколению евреев важно понять сущность "греха золотого тельца". Не тяга к идолопоклонству "в чистом виде" стала его причиной. Грех Золотого Тельца – порождение отчаяния, малодушия и недостатка веры во Всесильного. Евреи, подстрекаемые эрев рав, потребовали от Аарона создания "нового посредника" между ними и Непостижимым. Зримого божества, "которое пойдёт впереди". К тому же безмолвный золотой божок не будет предъявлять высокие моральные требования, как предъявлял Моше от имени Всевышнего. В этот критический момент не нашлось человека, подобного Пинхасу, который остановил бы народ, готовый поклониться изваянию. Грех Золотого тельца – не только плод отчаяния и недостатка веры. Это ещё и попытка подменить Настоящее паллиативом. Попытка "исказить" действительность "деформированным" под собственные представления отображением, приспособить к своему пониманию мира. "Нечто подобное",- заметил Цион Абрамов, – "происходит сегодня с теми репатриантами, которые пытаются, переехав в Эрец Исраэль, вести прежнюю жизнь. Ничего не меняя, перенести привычный им образ жизни в Израиль, но – жить лучше".
 |
Гибель Второго Храма |
Отчаяние и неуверенность, которым сыны Израиля позволили единожды овладеть своей душой, "аукнулись" бедами 9-го Ава. То, что произошло 17 Таммуза, стало началом всех бед еврейского народа, повлекло за собой грех разведчиков. "Плач Израиля", спровоцированный пораженческими настроениями разведчиков и малодушием и недостаточной решимостью воинов, обернулся "Плачем" Иермияху, предсказавшего разрушение Храма, рассеяние среди народов, преследования. У всех народов мира, за исключением евреев, "бытие определяет сознание". Когда их угнетают завоеватели – падает уровень морали и нравственности. И это закономерно и объяснимо. С евреями – наоборот. Всё, что происходит с еврейским народом – величина, производная от его духовного и морального уровня. Как только духовные и моральные критерии "в среде его" снижаются, на него обрушиваются испытания. И это ещё одна "проекция на современность" истории, произошедшей 3317 лет назад. Национальная катастрофа 2448 года – событие, откликающееся болью и в душе израильтян, ведущих светский образ жизни. В горькие три недели "Бэйн а-Мецарим" на улицах вполне светских городов становятся заметны многочисленные небритые лица. Светские люди, успешно портящие "края бороды своей" в обычные дни, начиная с 17-го Таммуза не касаются бритвой лица, скорбя о событии, положившем начало всем бедам еврейского народа. Это, как сказал Цион Абрамов, – свидетельство "полёта еврейского духа". Народ Израиля, сохраняя память: осмысленную, или генетическую, обо всём, что пришлось вынести, – начинает мыслить национальными категориями.
 |
Девятое Ава в Иерусалиме |
Иллюстрацией выводам Циона Абрамова прозвучал рассказ Йонатана Ентуса, о том, что на другом полюсе светской жизни – в армии – бдительная и бескомпромиссная военная полиция не трогает солдат, зарастающих щетиной, начиная с 17-го Таммуза. И о том, как постящихся солдат стремятся не нагружать работой 17-го Таммуза и 9-го Ава. И о том, как после первого Ава в армейской столовой появляются разнообразные альтернативы мясным блюдам – из уважения к "соблюдающим". И о том, что новоиспеченная "девочка – командир", только что окончившая курс, уже осведомлена, что 9-го Ава часть "личного состава" предстанет перед ней, если не в бальных тапочках, то в матерчатых сандалиях. Разнообразных проявлений "общенационального самосознания" становится в Израиле всё больше. Сосед Циона, репатриировавшийся много лет назад из Марокко, назвал свою дочь "Швут Ами" – возвращающийся народ мой. В честь волны репатриантов из СНГ. А однажды, в те дни, когда ливанцы обстреливали Израиль, и школьники частенько занимались в укрытии, усадил своих детей в микроавтобус и отвёз их в городок на границе с Ливаном, чтобы они испытали то же самое, что испытывают их сверстники. В номере 113 бюллетеня "Земля под ногами" опубликован перевод статьи Лиат Бен-Давид "Письмо на соседнюю ферму". Статья рассказывает аналогичную историю. Только место действия поменялось. И теперь это – городок Сдерот на границе сектора Газа, обстреливаемый ракетами кассам. Сотрудница "Сохнута", отправляясь на выпускной вечер питомцев годичного проекта "Инкубатор гениев", состоявшийся вскоре после того, как от обстрела в городе погибли два человека, захватила с собой сына. Для девятилетнего мальчика эта поездка стала нравственным уроком. Он знал, что пребывание в Сдерот опасно. Робел, но понял, что испытывают дети, живущие там постоянно. И как самоотверженны люди, пытающиеся удержаться в этом городке, несмотря на кассамы, которые запускают палестинцы с территории Газа. И вопрос, который он задал на обратном пути, свидетельствовал о моральном возмужании мальчика. Он спросил: "Когда мы снова сюда приедем?" В присущей ему риторической манере, Цион объединил в рассказе историю и современность. Иегуду ха Леви, с его желанием зарыться в тёплый пепел Второго Храма-и рава Хар-Шалома, который получил от друзейв подарок на хупу пепел еврейской усадьбы, занявшейся от пожара уничтожившего Храм. "Плач Йермиягу", который евреи читали, находясь в Галуте, мечтая об избавлении и возвращении в Эрец Исраэль, как о чём-то очень далёком, хотя и ожидаемом каждую минуту, – с ежегодным чтением "Эйха", которое происходит теперь в ночь на 9-ое Ава у стены Плача, когда небольшие "компании" израильтян усаживаются на камни у Западной Стены Храма, оправдывающей своё название в эту ночь. Робость туристов и паломников, хорошо знающих, какие кварталы Старого города посещать небезопасно, – с рассказом о ночных прогулках групп еврейской молодёжи вдоль стен Старого города. Прогулках, которые многократно совершали в качестве гидов Цион Абрамов, и Шломо Нееман. Хотя им точно известно, "чего (точнее кого) бояться в родных стенах", им удаётся преодолеть свои страхи и внушить отвагу экскурсантам. "Народ Израиля на подъёме" – после двухчасового обсуждения уроков 17 Таммуза заключил Цион Абрамов. Другими словами: выводы из уроков прошлого "будут сделаны и делаются уже" Несмотря на то, что понятие "народ Израиля" вовсе не ограничивается населением Израиля, такой вывод особе%E