Однажды, когда над еврейским народом нависла опасность, Баал Шем Тов отправился в одному ему известное место в лесу, развел костер и погрузился в молитву, – и тучи рассеялись.
Его ученик, Магид из Межерича, спустя многие годы оказался в подобной ситуации.
– Мы не в силах молиться, как молился учитель, но мы можем разжечь огонь, как делал он, – сказал своим ученикам Магид. Он ушел в лес, разжег костер на тот самом месте – и опасность отступила.
В следующем, третьем поколении, рабби Моше-Лейб из Сасова говорил:
– Мы не в силах разжечь огонь, мы не умеем молиться, как молились наши отцы, но мы знаем то самое место в лесу – и этого достаточно.
И этого в самом деле оказалось достаточно, чтобы отвести беду.
Но когда минуло еще одно поколение и рабби Исраэль из Ропшица должен был защитить свои народ, он сказал:
– Мы не умеем разжечь огонь, мы не умеем молиться, мы даже не знаем, где этот лес. Но мы можем рассказать о том, как это было!
И история, рассказанная им, повлияла на мир, как в свое время влияла молитва Баал Шем Това…
Комментарий:
В еврейской традиции существует понятие «спуска поколений»: это значит, что мудрецы каждого следующего поколения в чем-то уступают предыдущему. Поэтому для нас недоступно внутреннее зрение пророков, острота ума мудрецов Талмуда, богобоязненность праведников прошлого. Последние поколения перед избавлением названы даже «пятками Машиаха», так как пятка – наименее чувствительная часть тела, в то время как наших праотцов и поколение пустыни Каббала сравнивает с «мозгом».
Мы не можем пережить заново возвышенные моменты прошлого. Не можем ощутить по-настоящему ни ужас утраты Храма, ни радость человека, пришедшего в Иерусалим на праздник, ни трепет того, кто приносит жертву. Мы не можем представить себе масштабы чуда на Красном море и величие Синайского откровения, пережить исход из Египта, почувствовать на губах вкус мана.
Тем не менее, множество еврейских обычаев основано именно на попытке «пережить» заново события прошлого, вспомнить о заповедях, которые мы не можем выполнять сегодня. Вот лишь несколько примеров:
мы отделяем халу при замешивании теста, а в Израиле также труму и десятину от плодов – в память о приношениях коэнам и левитам, существовавших в эпоху Храма;
на столе в Песах обязательно лежит кусочек мяса, напоминающий пасхальную жертву;
в Песах мы говорим, что каждый обязан чувствовать себя выходящим из Египта, и говорим, указывая на мацу: «вот хлеб, который мы ели…»;
перед началом трапезы мы обмакиваем хлеб в соль в память о том, что все жертвы в Храме посыпались солью;
перед началом трапезы мы омываем руки и произносим благословение в память о том, как коэны омывали руки, прежде чем есть труму;
в Йом-Кипур мы не ходим в кожаной обуви и опускаемся на колени во время молитвы «Алейну», как это делалось в Храме;
в субботу в синагоге объявляют о начале нового месяца в память о том, как это делал Сангедрин;
сука строится в память об облаках славы, сопровождавших евреев в пустыне;
все ежедневные молитвы установлены в память о жертвоприношениях в Храме;
текст дополнительных молитв (мусаф) для Субботы и всех праздников описывает порядок храмовой службы в праздни.
Продолжать можно до бесконечности.
Две недели назад мы отмечали 9 ава – день траура и скорби о Храме. Знакомый показал мне место в старом молитвеннике для 9 ава, где перед одной из молитв написано: «Здесь принято плакать». Сегодня это кажется нам смешным – как можно управлять своими чувствами, такими, как смех или слезы! Но давайте задумаемся. Наше поколение никогда не видело Храм. Для нас разрушение Храма никогда не было страшной трагедией, после которой неясно, как жить дальше – настолько велика потеря. Мы даже не можем заставить себя плакать в этот день. Но мы помним, что это день страшных бед для евреев. 9 ава мы читали специальные молитвы и тексты, призванные создать у нас соответствующее настроение. Мы как будто говорили Всевышнему: «Мы не видели Храм, и не чувствуем по-настоящему утрату, и не можем искренне плакать. Но мы помним о Храме, и об утрате, и о том, что сегодня – день плача. Так засчитай же нам эту память как искреннюю скорбь!» Для евреев история неотделима от памяти – так устроена вся наша традиция, и благодаря этому народ Израиля жив. Об этом же говорил и рабби Исраэль из Ропшица.
Расскажывают, что однажды 9 ава Наполеон ехал по Парижу и увидел, как евреи плачут, сидя на земле возле синагоги. Наполеон спросил, что случилось. «Наш Храм разрушен», – ответил императору еврей. Наполеон подумал, что речь идет о разрушении одной из синагог. «Кто посмел разрушать храмы в моей стране?!» – рассердился император. Евреи ответили ему: «О нет, император, мы плачем не о синагоге, а об Иерусалимском Храме». Наполеон задумался и сказал: «Народ, который может так плакать о Храме, разрушенном около двух тысяч лет назад, когда-нибудь его отстроит!» Правда это или притча – кто знает…
